Противный Новый Год. Новогодняя история

Юлия очень любила Новый год, трепетное семейное празднество, на которое собиралась вся семья, обмениваясь хорошим настроением и подарками. Традиционно приезжали родственники из Ярославля и Пскова, оставались веселой гурьбой на даче, соревнуясь в кто вкуснее и сытнее друг друга накормит своими зимними закрутками и соленьями. Семья укреплялась, разрасталась, осчастливливалась в эти чудесные дружные дни.

Но в этот год все было не по-новогоднему.

До Нового года три с половиной месяца. Еще в сентябре Юлия

почувствовала, что ее одиннадцатилетнюю дочь Василису украл-таки страшный бабайка, которым пугали девочку в детстве, подменив на противного, хмурого, наглого подростка.

– Вася! Вася! Вася! Черт побери! Вася, ну ты идешь? – кричала с порога одетая мать, чувствая как пар и пот начинают затмевать французские духи. – Вася, я прибью тебя! Немедленно спускайся! Если мы опоздаем на музыкалку, потом не проси меня врать Валентине Анатольевне, что по моей вине ты опоздала!

Юлии все-таки пришлось поскидывать сапоги, чтоб взбежать на второй этаж, в предвкушении треснуть одному нахальному подростку по жопе, что бы тот наконец-таки спустился.

Василиса, словно пава, выплыла-вышла сама, как раз в тот момент, когда мать почти ворвалась в детствую, а точнее теперь подростковую, где хранился и содержался бардак, к которому нельзя было прикасаться под страхом смерти.

– Как будто мне это надо? – кричала мать, желая, но не рискуя покуситься на конских хвост дочери, чтоб расчехлить его до павлиньего за непослушание.

Василиса накрашенными ресницами повела в сторону своего зимнего пальто.

– Я это не одену, – просто сказала она, намекая еще давно, что детские одежды и детская жизнь в прошлом.

Юлия ей хотела повторить свой воспитательный монолог прошлого раза, что мол, не хочешь на музыкалку ходить, где ты выигрываешь все конккурсы и тебе светит великое будущее, – не ходи, расти бездарью и становись бухгалтером, как баба Люда. Не хочешь тепло одеваться, а таскать какое-то рванье из пластика – не одевайся, тебя будут ждать насморк, отит и ангина. Вспомни, как ты недавно болела, понравилось?!

На что ее дочь спокойно развернулась и пошла в свою комнату.

– Ты куда? – не поняла мать.

– Ну ты сама сказала… не хочешь – не ходи. Я не хочу, – непонимающе ответила Василиса.

– Щас!!! – взревела мать, представляя упрек в глазах взрослой Василисы, которая в будущем 100 процентов стала бы винить бы мать за проявленное малодушие перед подростковым протестом и не настояла, что б из дочери вышел музыкант или кто-то еще выдающийся.

На этот счет была подготовлена другая лекция про юность Баха или Бетховена, или Моцарта?! Юлия все время забывала подробности. Короче, кто-то из них категорически отказывался учиться музыки, но родители силком и розгами заставляли гения брести на уроки и он (или они) стали теми, кем стали. Гениями! Благодаря твердому духу матери и отца. И немножечко розгам.

– Ты про это уже рассказывала, – скучно напомнила Василиса, только услышав первые «Бе..».

– Ладно, последний раз одень это пальто, а потом уже тебе купим то, что ты хочешь. Поедем в магазин вместе…

– Я хочу с девочками поехать, а не с тобой, – мирным тоном произнесла Василиса, а у Юлии задергался глаз, уже представляя куда и на что будут потрачены деньги, которые так были нужны их семье прямо сейчас.

– Противная, – сквозь зубы прошипела Юлия. – Ты растешь противная! Даже не знаю в кого ты такая??

Василиса даже не повела бровью, то ли соглашаясь, то ли вовсе не слушая маму.

До Нового года 1 месяц и 1 неделя. Деньги закончились с майонезным директорством Вадима, которого сместила с должности директора новая команда родственников учредителей завода. Все бы ничего, но гордый Вадим уволился. Майонезный бизнес пострадал от его ухода. Учредители хватились ценного сотрудника, но пока у руля стояли «свои профаны», как выражался муж, о возвращении речи не шло.

– От полугода до года прибыли упадут, начнутся сбои в поставках. Выбивать из сетей оплаты – тут вообще мне равных нет. Тогда и позовут. Но я должен выдержать паузу, иначе с ними не сторговаться. Ничего найду что-то подходящее. На безрыбье и этим перебьемся, – говорил печальный Вадим, помыкавшись в поисках других мест, которые были заняты другими «профанами» и поняв, что родной завод, где он плавал как рыба в воде, точнее в майонезе, не сможет заменить никто и ничто. – Придется затянуть пояса потуже.

Юлия могла бы затянуть пояса, но образ жизни, а также разные родственники не понимали, что «затуженные пояса» распространяются и на них.

Недавно родной брат попросил взаймы на квартиру и очень обиделся, когда ему отказали.

Не сговариваясь с ним, ясрославские родственники запросили приюта их троюродному брату, который приехал из деревни с мешком чеснока в качестве благодарности. Подарок провонял на весь дом, но еще хуже, родственник вместо одного месяца, жил уже три, явно собираясь справлять Новый год вместе с Юлей и ее семьей.

Наконец, псковская родня объявила, что к сожалению, в этот раз на празднество приехать не сможет, но перешлет на Новый год с каким-то деверем Юлины любимые соленые грузди. И если можно деверь тоже останется на празднество, потому что отродясь не видал Москвы, Кремля, Арбата, цирка и зоопарка. Слезно просили устроить экскурсию.

Добила семейный уют недавно овдовевшая бездетная тетка Вадима, которая жалобно попросила Юлю о какой-либо занятости, например, уборке дома, уходу за Василисей, обучение девочки французскому.

– Я могу приезжать только на выходных! – при этом добавила несчастная вдова на обрадованную предложением помочь Юлию. Ведь затянуть пояса включало увольнение домработницы. А тут убивались три зайца: помощь приятной одинокой старушке, которая к старости лет решила быть поближе к единственным родственникам, о которых раньше не сильно-то вспоминала, ну это ладно; экономия на уборке; уроки французского Василисе. Благородный язык очень бы пригодился девочке в будущем. Ведь молодые таланты много гастролировали.