Противостояние 3
Шрифт:
– Ты чего? Духи?
– Красиво здесь...
Здесь и в самом деле было красиво. С одной стороны горы, высокие, изломанные горные пики, подсвечиваемые солнцем. В этих горах были какие-то минералы, старлей не знал какие именно - но от них то тут то там, на матовой серо-бурой поверхности нет-нет - да проскакивали вспышки, будто кто-то сигналил сигнальным зеркальцем. Здесь у воды, в благодатной, намытой за многие века почве густо росли какие-то кустарники и деревья. И тишина - по дороге пока не громыхали машины, сорбозы тоже давили на массу на своем блоке, совершали намаз муджахеддины... сейчас
– Горы и горы. Первый раз видишь что ли?
– Нет... Это не просто горы. Чего только не видели эти горы, а? Только представь.
– Э... старшой - Шило раздосадовано покачал головой - что-то ты мне не нравишься. Тебе дай волю, ты бы у духов еще на один срок остался.
– Да нет. Дела не ждут. А ты похоже, по волчьим пряникам*** соскучился.
– Есть немного.
– Тогда пошли.
Ждать пришлось недолго. Колонна не остановилась бы, колонна по правилам вообще не должна была останавливаться, но правила это одно, а жизнь это другое. Да они ждали не колону - вышли на дорогу когда по ней проезжал потертый и побитый афганскими дорогами УАЗ - таблетка с черными армейскими номерами.
Скворцов поднял руку, словно дело происходило в средней полосе России - а не на дороге на Кабул. УАЗ от удивления сразу не тормознул, проскочил мимо - но отъехав несколько метров остановился.
Из УАЗа выбрался капитан, в такой же как у них потертой военной форме, только без погон, с самодельным "лифчиком" - разгрузкой и АКС-74. Сделав несколько шагов, он неверяще уставился на них.
– Тащ капитан, до Кабула подбросите?
– помог ему преодолеть замешательство Скворцов.
– А ну-ка... документы предъяви старлей...
– при этих словах капитан едва заметно локтем поправил откинутый приклад автомата.
– Пожалста...
Капитан принял документы, пролистал - все на месте, не просрочены и даже отметка об увольнительной имеется. Эти двое ему сразу не понравились - то ли сумасшедшие, то ли самоходчики**** то ли еще кто. Просто так голосовать на дороге в духовском районе - надо быть редким идиотом, чтобы пойти на такое. Могли быть и духи, свои, ставшие духами - но его бы, старую ушатанную таблетку, они бы не тормознули. Если бы это были духи - им нужна была бы добыча пожирнее.
– Ты старлей совсем с головой поссорился или как?
– спросил капитан, протягивая документы обратно - ты что тут делаешь?
– Да, малость по дуканам пошмонались. Шурави-контрол*****, так сказать.
– А часть твоя где?
– Где положено, в ПВД******. Вот, в нее и возвращаемся. Шило, засвети.
Шило молча полез в свой объемный рюкзак и засветил поллитру водки настоящей, советской - огромное богатство по местным меркам. Московская, с зелененькой этикеткой.
Капитан нервно сглотнул слюну.
– До Кабула?
– До него, родного. Документы в порядке, сами видите. Выручайте, тащ капитан, не все же нам тут стоять. Того гляди - духи...
– Залезайте.
* В тоннеле под Салангом не было никакой вентиляции и невозможно было разъехаться - тоннель очень узкий. В результате - дважды там происходили происшествия с человеческими жертвами, погибло, задохнувшись выхлопными
** Лакор - удачливый (арабск.)
*** Волчьи пряники - галеты, которые выдавали в пайке, пресное печение
**** то есть военнослужащие самовольно оставившие часть.
***** По дуканам пошмонаться - то есть грабить дуканы во время операции, было и такое. Шурави-контрол - выражение, которое знал почти каждый афганец. Оно означало в зависимости от ситуации или досмотр (транспорта, вещей, личный) либо пробу чего-либо или примерку. "Чи, бача шурави-контрол, за..ись!" - эту фразу знал каждый афганский бача
****** ПВД - пункт временной дислокации
Пакистан, Пешавар
Библиотека
Лето 1987 года
Близость Пешавара к зоне боевых действий, к Афганистану делала город довольно опасным местом, для каких бы то ни было встреч - но встреча была назначена именно здесь. Это было нечто вроде Берлина в Западной Европе, где Уорден тоже служил в свое время. Западный Берлин, город-государство, оазис свободы и демократии на самом краю открытой тирании. Кусок плодородной земли, зацепившийся за край обрыва.
Тем удивительней был уровень происходившей здесь встречи.
Заместитель директора ЦРУ по операциям Клэр Джордж прилетел в Пакистан по документам на имя сотрудника ООН Алана Ленца - одна из тех тысяч биографий, которая ведется и обновляется директоратом поддержки ЦРУ. Если бы кто-то усомнился в биографии Алана Ленца - то наведя справки в секретариате ООН узнал бы, что Алан Ленц младший действительно является работником ООН, участвовал в кампаниях по облегчению страданий беженцев в некоторых районах Африки и Латинской Америки, имеет благодарность от генерального секретаря ООН. Если бы его стали проверять дальше - то узнали бы что гражданин США Алан Ленц имеет банковский счет, номер социального страхования, две банковские карточки, закладную на небольшую квартиру в Нью-Йорке и водительские права. Он трижды платил штрафы за превышение скорости и неправильную парковку, но по более серьезным поводам к суду не привлекался. Словом, это была биография высшего класса, способная выдержать любую серьезную проверку.
Куда хуже было со внешностью. Заместитель директора по оперативной работе не раз бывал в Пакистане, посещал лагеря моджахедов в Пешаваре и окрестностях, неоднократно встречался с Раббани, Хекматиаром, Моджадидди и Салехом. Встречался он и с официальными лицами в Исламабаде и Пешаваре, те знали его в лицо, и он знал их. Это не говоря о том, что его не мог не знать в лицо местный резидент Милтон Уорден и все сотрудники резидентуры, также и многие другие сотрудники посольства США. С любым из них он мог столкнуться как в Карачи, куда он прибыл, так и в Пешаваре, куда он намеревался попасть. Но этого то как раз и нельзя было допустить - он не мог раскрывать свое инкогнито ни перед чужими, ни даже перед своими.