Противостояние 3

Афанасьев Александр

– А вы хотите этому помешать?

– Да - просто сказал старик

– И вам нужна помощь.

– Да.

Генерал неверяще покачал головой

– Вы можете не верить моим словам. Просто - оглянитесь вокруг. Все ли вас устраивает из того что вы видите? Чем дальше - тем хоть немного, но хуже.

– Почему при вас должно быть лучше?

– Потому что мы просто не будем вредить. Наша система - она пережила войну, величайшую войну в истории и сама по себе довольно живуча. Нужно просто ей не мешать.

– И я должен просто поверить вам на слово.

– Пока - да.

Генерал

немного подумал. Он хотел верить, но не мог. Изверившийся, много раз преданный, потерявший товарищей в безумной войне - не с врагом, а внутри системы - он просто не мог, не имел права поверить. По крайней мере - сразу поверить. Какие бы слова ему не говорили, какие бы доводы не приводили - он не должен был им верить. Он знал, насколько изощренно играет КГБ и какие там работают рыбаки, ловцы человеческих душ.

И все-таки - он хотел поверить. Потому что потерявшийся, отставший от людей, заблудившийся во тьме человек все равно остается человеком. Он не может стать ночной тварью, не нуждающейся в свете. И каждым взором он ищет его, маленький лучик света вдалеке, ведущий его к миру людей.

Для того чтобы провести хоть какую-то проверку - придется назвать какое-то имя. Он прикинул - не может ли это повредить тому, с кем он встречался час назад, диспетчером системы он не имел права рисковать ни при каких раскладах, диспетчер был ценнее его самого, ценнее любого из них, оставшихся. Нет, не повредит.

– У вас серьезные возможности?

– Ну...
– неопределенно сказал старик - кое-что можем.

– Тогда проведем эксперимент. Я назову человека. В нашей системе. Нужно дать этому человеку возможности. Очень серьезные возможности. Это насчет Реутова.

– Я понял. Говорите.

– Белоглазов Петр Трофимович - раздельно произнес генерал - запишете?

– Запомнил. Белоглазов Петр Трофимович. Он уже там?

– Да. Но не на верхах.

– Будет - твердо сказал старик - обещаю. Это все.

– Пока да.

Старик начал собирать костяшки в пластмассовый поддон.

– Плохо сыграли - заметил он - вничью...

– Это почему же... плохо. Ни вам, ни нам - никому не обидно.

– Вот в том то и дело. Ни вам, ни нам. Вам не кажется, что у нас в последнее время все так и происходит. Ни вам, ни нам. Ни туда не сюда. Но сидеть между стульев нельзя. Не получится - между стульев.

– Что вы планируете предпринять в Афганистане?
– внезапно спросил генерал, вспомнив тех двух певцов в переходе.

– В Афганистане? У вас там есть кто-то?
– заинтересовался старик

– Нет. Просто интересно. Хочу понять, по пути ли мне с вами.

У генерала были дети - два сына. Жена бросила его, когда младшему был годик, старшему - пять лет. Это была обычная проблема оперсостава МВД - жены просто не выдерживали работы мужей и того, в каком они состоянии возвращаются домой. Злыми, часто пьяными - пьянство в МВД началось в конце семидесятых, до этого выпивали - но не пили. Самое частое обвинение в этом случае было - ты молчишь, ничем со мной не делишься. А благоверный сегодня расчлененный труп вытаскивал из колодца канализации - поделиться? Или все же не надо? Вот и становились опера холостяками - к сорока годам половина, если не больше.

Ни один из сыновей в Афган не попал -

успели, слава Богу, отслужить в мирное время. Один так и остался в армии. Генерал не видел ни сыновей, ни жену - жена сама не хотела его видеть - несколько лет. Тяжело было.

– Интересно. А если решите что не по пути? Тогда что?

– Тогда останусь на месте. Вы пойдете вперед.

Старик какое-то время помолчал.

– Знаете, Павел Андреевич. Не думайте ничего... но я думал, что людей порядочных уже не осталось. Тем более - в милиции. Все так и думают - как бы ловчее друг сдать. А насчет Афганистана... А вы сами как думаете?

– Уходить оттуда надо - генерал снова вспомнил певцов

– Уходить...
– недобро прищурился старик - хорошо, уйдем. А дальше что будет? Думаете за нами не пойдут? Другой за нас разгребет? Тут вон я слышал, люди рассуждали - одно бы дело за свою землю, а то ведь за чужую. Э, нет, милые мои! За чужую то как раз и воюют, чтобы не воевать за свою! Отступишь - будешь со своей земли выбивать потом. А то что неправильно воюют - то дело другое. Попробовали бы - году в сороковом - пятидесятом-шестидесятом за границей базы расположить и через границу шастать. Подвели бы Катюши к границе и ... Большая часть потерь то - оттого что на месте стоим. А мы на месте - стоять не будем. Сначала здесь скверну повыведем. А потом и там разберемся, что к чему. По-настоящему разберемся, так что потом отцы сыновьям расскажут, а сыновья внукам. Куда лапы свои не стоит совать. Ну, так как? С нами?!

А может, напрасно приказано нам

Кровью своей по чужим векселям,

Ведь мудрость известная, черт подери:

Коль сам не расплатишься -в долг не бери!

Не мы принимали в Кремле Тараки,

Не мы наводили в Амина штыки,

Бабрака Кармаля не мы берегли-

Чужие авансы, чужие долги....Чужие долги!

Генералу тоже редко приходилось встречать людей, которые так могли говорить. Не просто громкими словами - а с непоколебимой верой в сказанное. И если они уйдут оттуда - за что тогда воевали те двое пацанов в переходе?

– С вами. С вами...

* ООР - особо опасный рецидивист, был тогда такой термин в уголовном законодательстве. Сейчас - нет.

** то есть расстреляли

*** Кто это - говорить не буду. Кому надо - поймет

**** Автора всегда удивляло - что делало такое громоздкое, разветвленное второе управление КГБ. Автор знал одного опера из КГБ - он стахановским методом один держал в оперативном обслуживании два оборонных завода. Один день на одном заводе, другой на другом - и никаких шпиёнов. А на заводе по соседству - надо сказать, входившем в десятку крупнейших в стране - развели целый отдел, во главе с действующим полковником - тоже шпиёнов ловить. Кто туда приходил - спивался от безделья. И это при тяжелейшей кадровой ситуации в МВД! Будь воля автора - он бы из второго главного управления четыре пятых личного состава бросил бы на борьбу с общеуголовной преступностью и только одну пятую - оставил бы на контрразведывательной работе. Толку намного больше было бы.