Провалившийся в прошлое
Шрифт:
Перекрыв яму горбылём, он на следующий день запер все двери и уехал на Асфальтовую гору, хотя и не надеялся до неё добраться, ведь ему нужно было как-то переехать через Туху, а потом ещё через куда более полноводный Пшиш. Митяй всё же добрался до места всего за полдня и без каких-либо особых проблем. Туха, оказывается, в своём верхнем течении текла в трёх километрах от ледника, к которому он подъехал вплотную, а потому её, как и Голышку, питали добрых три десятка ручьёв. Поэтому за ледником она была мелководной, а Пшиш и в каменном веке не представлял собой ничего грозного, хотя и был намного полноводнее, но в районе будущего Хадыженска новоявленный Робинзон нашёл удобный брод и легко его переехал. Всё правильно, ведь он поехал туда на Шишиге, а не на каком-то там «ренджровере», которому даже в день рождения
Приехав на место и побродив три дня по территории этого ещё не существующего даже в проекте посёлка, причём всё это время шёл дождь, он нашел-таки выходы асфальта на поверхность и занялся раскопками. Асфальта там оказалось немного, но это для промышленных разработок, а так, по расчётам Митяя, ему этого добра точно хватит на семь жизней. Наколупав добрых пять тонн асфальта и найдя жилу шикарного плотного песчаника, он вернулся к родной землянке и на следующий день, благо дождь как раз закончился, принялся обжигать четыре больших лотка для разогревания асфальта.
Когда деревянная крыша просохла под палящими лучами солнца, он оббил её, пользуясь чопиками вместо гвоздей, рейкой сечением два на три сантиметра и принялся укладывать сверху горячий асфальт и укатывать его тяжелым дубовым катком почти метрового диаметра. Вот теперь он был полностью уверен, что, когда дожди зарядят основательно, в его землянку не просочится ни капли.
Покончив с крышей, он покрыл асфальтом подсыпку вокруг землянки и настелил его при входе, под навесами, чтобы не таскать грязь в дом.
Митяй, хотя и строил всего лишь землянку, делал всё основательно и на совесть, но до полного окончания работ было далеко. Как только он изготовил гидроизоляцию на крыше, причём такую, что её не всякий медведь вскроет, то оббил брёвна снаружи рейками и оштукатурил жилище известковым раствором, после чего облицевал кирпичом откосы при входе. Однако и на этом его работа не закончилась. Митяй принялся класть в землянке две печи, одну дровяную, другую работающую на солярке, а как только покончил с этим, то сложил из кирпича ледник и оштукатурил его известковым раствором. После этого, в ожидании того дня, когда раствор высохнет, он занялся сбором семян для Гоши, хотя и взял с собой для попугайчика изрядное количество корма. Увы, но всё это время бедный попугайчик сидел на одних только сухарях, да ещё арахисе, который Митяй для него мелко подробил.
Территория, свободная от леса, имела размер гектаров тысячи под три с половиной, и Ботаник рассматривал её как свою будущую латифундию. Близился сентябрь, и практически все злаки созрели. Митяй несколько раз копал ямы и убедился, что в низовьях холма плодородный слой раза в два толще, чем на его вершине, так что он мог смело пахать землю. Правда, вскопать под огород всё поле он не смог бы физически при всём своём желании, даже используя в качестве тягловой силы мотоцикл. Но с этим делом он и не торопился, хотя кое-какие посадки и собирался сделать под зиму. Например, высадить для приманки кабанов топинамбур, который вёз в горы, чтобы посадить на кордоне, а также чеснок. Остальное земледелие Митяй оставлял на весну.
Правда, ему сначала нужно было отгородиться от леса высоким забором, иначе всё его огородничество намахнётся в три дня. Кабаны уже заглядывали к нему чуть ли не в землянку. Из-за их визита и с этим делом Митяй решил не затягивать. Поэтому как только он собрал для Гоши четыре мешка самых разнообразных семян, то снова взялся за бензопилу и принялся с помощью второго подъёмного козелка, на этот раз уже высотой в восемь метров, и лебёдки Шишиги строить из сосновых брёвен, длиной по десять метров, укладывая их друг на друга горизонтально, сажая на дубовые штифты через пять метров и через каждые десять метров вкапывая столб, «Великую Китайскую стену» с тремя воротами для выезда с охраняемой территории. Мачтовый лес он пилил буквально в пятидесяти метрах от стены, а потому работа у него шла споро. Ему постоянно приходилось орудовать бензопилой, и он к ней уже приноровился так, что валил сосну максимум за пятнадцать минут. Такелажными работами он занимался с помощью Шишиги, топлива пока хватало, и потому стена росла быстро. Мелкое зверьё и люди могли её преодолеть, но это вряд ли смогут сделать носороги и мамонты, да и махайроды тоже. Особенно если он утыкает её острыми кольями, выставленными наружу. Со стороны Тухи к нему мог пробраться весной, летом и осенью только самый тупой махайрод, а зимой ему и так будет на всё наплевать.
Зимой Митяй намеревался не заниматься ничем, кроме охоты и праздного времяпрепровождения. Если, конечно, позволят обстоятельства и обитатели здешних мест, которые пока что ничем ему не досаждали. Скорее всего, потому, что от него было слишком много шума и вони. Вскоре количество вони должно было резко увеличиться, ведь после возведения стены он намеревался съездить за льдом, затем поохотиться, форель ему уже приелась, а потом заняться сбором нефти и её перегонкой в бензин, надеясь, что движки не станут от него чихать. Строительство стены высотой в шесть метров, усеянной поверху острыми кольями, которое Митяй вёл ударными темпами, он завершил в середине сентября и, не приходя в сознание, тут же принялся сооружать на берегу Тухи нефтесборную яму и деревянное боновое заграждение. Рыба уже пошла на нерест, и ему следовало поторопиться, так как это форель домоседка, а его интересовал лосось, и особенно его икра, которую он любил безмерно, да очень уж та была дорогая, ему не по карману, а тут маячила роскошная и, главное, безразмерная икорная халява.
Длинную и узкую нефтяную яму он копал с помощью мотоцикла в двадцати метрах от реки чуть ли не круглосуточно, благо почва в районе будущей улицы Девятого Января, где как раз находилась автозаправочная станция, оказалась рыхлая, по большей части глина с большим количеством песка. Набив руку на пропашном рытье котлована под землянку, Митяй управился с куда большей по объёму работой всего за неделю, что и понятно, ведь ему требовалось длинное и узкое нефтехранилище, которое он собирался перекрыть крышей, а вокруг него возвести невысокий парапет. Ещё три дня он занимался тем, что укладывал на дно и на стены асфальт, чтобы собранная нефть не впитывалась в почву, и поднял кирпичный парапет чуть ли не на метр над землёй. Нефтехранилище у него получилось знатное, на шестьсот двадцать кубов, но и намаялся он за то время, что строил его, крепко. Зато когда Митяй установил на берегу, под углом в тридцать градусов, стрелу из целой сосны и опустил в воду длинную дубовую доску-бон с привязанными камнями, чтобы та не всплывала, нефть потекла по керамической трубе, проложенной в узкой канавке, в яму нефтехранилища, и после нефтесборника на поверхности воды осталась одна только тонкая радужная плёнка, но и та вскоре исчезла.
Зато в длинную яму шириной в четыре метра, огороженную глиняным бруствером и стеной в один кирпич, «оштукатуренной» асфальтом изнутри, не такой уж и тонкой струйкой полилась нефть, смешанная с водой. За сутки нефти стекало в яму литров триста, и теперь Митяю пришлось снова срочно взяться за бензопилу, чтобы соорудить над нефтехранилищем навес от дождя и загородить его стенами от снега. Вскоре он управился и с этим и немедленно поехал за льдом, чтобы успеть заготовить как можно больше лосося на зиму. Для себя Митяй отгородил в землянке комнату размером три с половиной на пять метров. В ней же он разместил и слесарно-токарную мастерскую. Второе помещение, немного побольше, пять на пять метров, служило ему отапливаемым складом, а третье, такого же размера, обложенное кирпичом и оштукатуренное, с асфальтовым полом и двумя входами, изнутри и снаружи, он превратил в холодный склад, установил в нём полки, завёз в него колотого льда, рассыпав по полу более чем полуметровым слоем и засыпал опилками. Холодильник получился серьёзный, с температурой воздуха не выше минус шести градусов осенью. Зимой будет ещё холоднее.
После этого Митяй с чистой совестью отправился на реку со спиннингом и принялся выуживать из воды всё, что попадалось на крючок. За каких-то две недели он уложил в грубо сколоченные деревянные ящики и пересыпал колотым льдом добрых пять тонн рыбы, две трети из которой были лососями, причём ещё не начавшими нереститься. Заодно он заложил на лёд почти тонну икры в глиняных горшках и лишь небольшое количество, килограммов пятьдесят, засолил, чтобы побаловать себя. Теперь зима Митяя уже не страшила, и он наконец начал исследовать самую ближнюю территорию, разъезжая по своим владениям на Ижике, способном проехать где угодно, и при этом с довольно большой скоростью.