Провальные каникулы

Савицкая Элла

Я кивнула, и он пошел за ним в спальню. Все меня обнимали, а я их. Помню, как целовала пушистую макушку Кота. Именно так прозвал его Андрес. Эля долго не могла меня выпустить, шепча, что я могу написать Андресу записку, а она передаст. Только разве это поможет? Я отрицательно покачала головой. Записка не заменит мне его рук и губ. Может так и лучше… Если бы у меня была возможность попрощаться с ним, наверное, это было бы еще сложнее.. Но, черт, что же так больно? Мой родной, хороший… Я же так и не сказала тебе самого главного…

Дверь в машине захлопнулась, и мы тронулись, спускаясь со склона. Отец что–то рассказывал,

но я не слышала. Смотрела в окно, надеясь увидеть знакомую белую машину. Знала, что тщетно, что они вряд ли успеют, но ведь надежда — это последнее, что остается в конце…

Глава 22

АНДРЕС

Подъезжая к заброшенному району, я бросил взгляд на наручные часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого. Странно. Алонсо не звонит, хотя мне казалось, опоздай я хотя бы на пару минут, его псы оборвут телефон. Может и он опаздывает. Такого, конечно, еще ни разу не происходило за время нашего знакомства, но хрен знает, что могло произойти. Нужно будет позже с ним связаться.

Припарковавшись в сотне метров от места, о котором говорил Пабло, мы вышли из машины. Дорога в этом месте была разбита так, что проехать невозможно, несколько глубоких ям убили бы нахрен любой автомобиль.

— Вон он! — указал пальцем Пабло и ускорил шаг. Я сцепил кулаки, увидев довольно–таки увесистый ствол, под которым лежал мой брат. Твою ж мать. Ринувшись вперед, уже понимая, чем это ему грозит, я продумывал варианты, как спасателям сюда добраться. Самостоятельно нельзя убирать ствол, это может повлечь за собой сильное кровотечение. Внутри все обмерло, когда я подошел ближе. У Мигеля были закрыты глаза.

— Мигель, — упав рядом с братом на колени, тревожно позвал я, тут же прикладывая два пальца к его шее. Пульс есть! Выдохнул с облегчением, заметив только, что тот немного замедленен. — Брат! — снова позвал, обсматривая тело на повреждения. Мигель с усилием открыл один глаз и… зевнул. Тут же прикрыл рот рукой и застонал. Я обернулся на Пабло, тот стоял поодаль и серьезно на нас смотрел.

— Андрес, — прошептал Мигель, и я мгновенно склонился к нему.

— Что болит? Ноги чувствуешь? Попробуй пошевели руками и ногами! — приказал я, привставая и обходя дерево с другой стороны. Крови не было, это уже хорошо. Наверное. Пальцы на руках легко двигались, так же как и ноги. Хоть здесь все в порядке. Дерево лежало на грудной клетке и, вероятно, основная проблема будет именно там. — Вдыхать не больно? — спросил я, снова усаживаясь у головы брата. Тот отрицательно мотнул головой.

— Надо сдвинуть ствол, и я вылезу.

— Да, а потом захлебнешься собственной кровью. Сюда нужно спасателей вызвать, они знают, что делать в таких ситуациях. — Злость на этих двух идиотов захлестывала, но в первую очередь нужно позаботиться о Мигеле. И когда все будет в порядке, он черта с два больше попрется тусоваться. Взрослый, мать его!

— Да мы сами справимся, — довольно бодро ответил он, и уперся руками в ствол. Я перевел взгляд на него. Не знаю что, но что–то было не так. Слишком бодрым он казался для случившегося. Ни паники, ни страха, ни вообще какой–либо боли. Да и поза у него была неестественная. Ощущение, будто половина его туловища утонула в земле. Догадка сформировалась мгновенно, но мозг отказывался

верить. Я снова бросил взгляд через плечо на кучерявого. Он переводил взгляд с меня на Мигеля, а потом предложил:

— Нет! Не справимся. Андрес прав. Нужно вызывать спасателей. Может у тебя ребра сломаны, — я прищурился, глядя на то, как тот нервно жует травинку.

Снова повернулся к Мигелю. Тот закивал головой.

— Ладно, если вы считаете нужным, вызывайте.

Что за? Я пригнулся, отодвигая куртку, в которую был одет Мигель. Он как–то странно выгнулся.

— Больно?

— Немного.

— Где?

— Здесь, — и ткнул пальцем как раз туда, где лежало дерево. На лице гримаса боли, но какая–то фальшивая. Взгляд спокойный. Я потянулся дальше рукой под само дерево и заметил, что земля здесь слишком мягкая. Не комком, как везде, а вскопанная. Захватив горсть, я отбросил ее в сторону.

— Что ты делаешь? – приподнялся Мигель, и оперся на один локоть. Это ж как такое возможно опереться на локоть, если тебя сверху давит такое громило? Практически на сто процентов уже уверенный в том, что все это плохо сыгранный спектакль, я продолжил откапывать рукой землю, пока не понял, что туловище брата реально утоплено в почве.

— Это, бл*дь что за нахрен? — яростно выплюнул я, подрываясь с земли.

— Ты о чем? — непонимающе выкатил глаза Пабло.

— Не прикидывайся идиотом. Я спрашиваю, что за комедия? Что вы оба устроили? — и, обернувшись на брата, дернул его за капюшон вверх. Он легко оперся на руки, и засучил ногами, разбрасывая землю по сторонам. — Подорвался, быстро!

— Блин, — вырвалось у того, и без особых усилий изменив положение, он вылез из–под заваленного дерева.

— Я так понимаю, оно здесь и лежало до вашего прихода?

Оба молчали. Пабло, смотрел на Мигеля, а тот на него, стряхивая остатки грязи со штанов.

— Вы объясните мне, что здесь происходит, или мне вытрясти это по–своему из каждого? — рявкнул я, отвешивая подзатыльник Мигелю. Ненавижу, когда из меня делают идиота. Срывают планы, и играют как куклой на веревочке. Я пока не понимал, для чего все это было сделано, но уже готов был разорвать каждого, кто принимал участие в чертовом розыгрыше.

— Не злись, — пробормотал Пабло. — Мы хотели как лучше, — и выбросил, наконец, идиотскую травинку.

— Лучше для чего? С какой целью вообще вы это придумали? Скучно стало? Развлечься решили? — снова молчание. Меня это начинало бесить. Что за детские игры, мать их! Посмотрел на часы, половина одиннадцатого. Я могу еще успеть. С этими двумя разберусь позже, иначе если сейчас же не уйду, сорвусь, и кто–то из них точно останется покалеченным. — Вы пока помолчите, раз вас так прет, а я поехал. Дойдете, думаю, сами, — бросил, быстрым шагом направляясь к автомобилю.

— Стой! — послышался крик Мигеля, и он в несколько шагов догнал меня. — Куда ты?

— По делам.

— Нет! Нельзя! Да стой же, твою мать! — злость просочилась в тоне брата, что заставило меня остановиться и обернуться.

— Что значит нельзя?

— То и значит! Если ты сейчас поедешь туда, куда собираешься, то все будет напрасно. Все это, — брат обвел рукой улицу. — И то, что сделала Эмилия. — Мое сердце дернулось и взметнулось вверх к горлу.

— А что сделала Эмилия? — боясь услышать ответ, спросил я, сверля брата пристальным взглядом.