Проверка на отцовство
Шрифт:
– Карин, успокойся. Это было один раз и никогда больше не повторится.
– Конечно, не повторится, если ты и дальше так же будешь сидеть дома сутками напролет.
– Карин!
Чайник щелкнул, и я насыпала в чашку две ложки гранулированного кофе. Мне еще нужно было поработать. Пять утра – чем не время?
– Что Карин? Марише пора искать папу. Нормального папу, Лесь.
– Карин! – повторила я свое предупреждение и подняла чайник.
– Ну, тут я согласна, он не вариант. У него такая же фамилия, что и у нашего недопапаши, фу, – поморщилась Карина.
– Кариш, а ведь у Артема есть старший брат, – задумчиво протянула.
– Да ну? Сколько в Москве однофамильцев, Лесь. Глупости не бери в голову. Ладно, я пойду.
Брюнетка чмокнула меня в щеку и покинула мою квартиру. Она сама жила в соседней, а я села за стол и попыталась воссоздать в голове красивые черты незнакомца, который и должен был остаться таковым навсегда. И даже представить не могла, что неделю спустя я буду разыскивать его по всей Москве.
Глава 2
Наутро во рту Мариши я нащупала уголок появившегося зубика, а на следующий день соседнего, и в итоге уже через пару дней дочка улыбалась больше не беззубой улыбкой, а целой двузубой. Марине очень понравилось ее новое приобретение, и всю следующую неделю она только и делала, что оттачивала свое мастерство кусать меня во время кормления.
– Ай, – шикнула я и легонько надавила ей на щечку, – не делай так больше, Мариш. Мама невкусная.
Дочь, показывая, что не согласна с таким утверждением, похлопала на меня своими серо-голубыми глазами, которые, скорее всего, еще не потемнели.
– Милая, у мамы только молоко вкусное, сама мама нет, – усмехнулась я и начала покачивать дочь.
С вводом прикорма Мариша стала пить молоко только перед сном, а спала она два раза в день, так что дневные кормления у меня сократились, чего не скажешь о ночных. Кто-то говорил, что в полгода ребенок может уже спокойно перейти на смесь, ведь в материнском молоке все самое важное живет лишь до четырех месяцев, но я этого не представляла от слова совсем, Мариша не пила из бутылочек даже воду. И никогда не сосала соски. Вот такая она у меня особенно вредная девочка.
– Ай, – я приглушила стон, потому что на этот раз Мариша прикусила меня, уже уснув.
Дочь насытилась, и я осторожно переложила ее в кроватку. Защелкнула специальный бюстгальтер для кормления, который странным образом стал мне мал, запахнула халат и ощупала грудь. Она определенно стала больше, почти такая же, как в первую неделю после родов, но тогда у меня прибыло столько молока, что и десятерым младенцам хватило бы.
Поставила чайник и включила ноутбук: нужно было ответить на сообщения и наконец-то разобраться с завалом заказов. От своего графика я отставала на три брошки – значит, нужно ускориться. Быстро ответила на все входящие и, поставив поближе к себе чай, открыла чемоданчик со своим богатством.
– Та-а-ак, – протянула
Поговорив сама с собой, достала картон, нарисовала на нем очертания будущей броши, сделав заготовку. Движения были отточены, я зарабатывала себе этим на жизнь уже больше года, но все равно каждая новая брошка была для меня особенной и непохожей на предыдущую, даже если я повторяла какую-либо из них. Я разложила на столе бусины и стразы, пакетики с бисером, стеклярусом и пайетками, размышляя, какие именно мне понадобятся, и ушла в процесс с головой
Когда дочь проснулась, лиса была вышита лишь наполовину, но я все равно была довольна своей скоростью.
– Ну что, перекусим сейчас любимую морковь и гулять? – улыбнулась дочери, доставая ее из кроватки. Мариша крутилась и пыталась присесть, что выходило у нее пока далеко не идеальным образом.
Так и проходили наши с ней дни. Куда бы я ни ходила, даже на почту – отправить заказы клиентам, то только с дочерью. Что бы ни говорила Карина, но я не представляла своей жизни уже по-другому. Возвращаться к учебе пока не было никакого желания, я лишь надеялась, что к тому моменту, когда придет время садика, я передумаю и все же решу продолжить обучение. Не зря же говорят, что в наше время без бумажки никуда. В этом была доля истины.
Заперев свою дверь, я позвонила в соседнюю. Карина открыла почти сразу же.
– Мы гулять. Хочешь, подождем тебя на улице?
Лохматая брюнетка зевнула и тут же закивала.
– Сейчас, пять минут – и я спущусь.
На первом этаже я подхватила коляску, которая все время стояла именно там и, слава богу, никому не мешала, а затем с трудом, держа Маришу одной рукой, а коляску второй, но все же выбралась на улицу.
Несмотря на то, что время солнцепека уже прошло, было все равно жарко. Я достала из спортивного рюкзака панаму для дочери и кепку себе, а затем закинула его в подвесную сумку на коляске. В этот момент из подъезда выбежала Карина.
– Ты быстро.
– Умылась, прическу сделала и в путь, – рассмеялась подруга, разговаривая явно не со мной. Она смотрела лишь на Маришу и корчила перед ней всякие рожицы. – Какая-то морковочка сегодня грустная.
– Она просто до конца еще не проснулась, – отмахнулась я и вывернула коляску на дорожку.
– Слушай, Лесь, а ты уже все-все-все ешь?
– Да, давно уже, даже шоколадки по чуть-чуть. Уже месяц, а что?
– Ничего, – отвела взгляд в сторону подруга.
– Карина!
– Ну просто ты опять поправилась. После родов как щепка была, только грудь большая. А сейчас вон, животик, – она хмуро посмотрела в район моего живота, который действительно слегка стал выделяться. – Так не пойдет.
– Карин, успокойся. Я просто, наверное, мало двигаюсь. А может, гормональный сбой. И такое бывает. У меня грудь вообще разбухла, словно я только родила, – произнесла недовольно и тут же улыбнулась своей малышке. Она не любила недовольную маму. И не дай бог мне при ней заплакать. Тогда уже будет плакать сама Мариша, да так, что никто не успокоит.