Проверка вентиляции

Вагон так неожиданно содрогнулся, что некоторые пассажиры в плацкарте стали протирать глаза и включать свет над своими полками. На часах было около часа ночи. По коридору прошла слегка заспанная и недовольная пожилая проводница в телогрейке.

– Что повскакивали, лунатики? Станция Грязи. Смена тепловоза – обычное здесь дело, – пояснила она вполголоса. – Стоянка долгая. Если не спится, можно подышать воздухом, – потрясывая пачкой сигарет, проводница вразвалочку направилась в тамбур к выходу.

Кто-то последовал ее примеру – внутри было душно, воняло китайской

Снова тряхнуло, и Назар решил дождаться, когда железнодорожники завершат готовить состав к дальнейшему пути. В лежачем положении толчки раздражали сильнее. Он приподнялся и стал смотреть в окно, за которым курильщики на платформе смолили почем зря. В вагон дым почти не проникал. Хотя даже этого «почти» хватило, чтобы закашляться.

– Проблемы с дыхалкой? – с соседней нижней полки поднялся немного чудаковатый мужичок с недельной щетиной на лице, превращающейся в седую бородку.

– Ничего, сейчас пройдет.

– Да нее, не пройдет. Астма – это надолго, – мужичок, лыбясь, облокотился на вагонный столик и бесцеремонно уставился на Назара. – Ну, рассказывай.

– Да как бы нечего рассказывать. И вообще, меня с детства учили с незнакомыми не разговаривать.

– Это правильно. Молоток, уважаю твоих родителей, – не отставал сосед. – Елисеем меня зовут. Теперь мы почти знакомы. Осталось узнать, кто ты и куда едешь… Да чего ты все время пялишься в окно? Боишься? Это же обычный разговор в поезде. Просто хочу быть уверен, что еду с порядочным человеком.

– И сами задаете непорядочные вопросы, – Назар искоса бросил взгляд на Елисея, который два часа, как появился в вагоне, был обычным незаметным для всех пассажиром. – Будто допрос устраиваете. Если бы не вид, подумал бы, что вы из органов. Отстаньте, нет у меня желания каждому уделять внимание и говорить о себе. Я занят.

– Чем же?

– Своими мыслями. Не возражаете? – Назар достал из своей небольшой кожаной сумки документы и стал их пересматривать.

Из кипы вылетел железнодорожный билет, но пола не успел коснуться. Ловко пойманный он через секунду уже лежал на столике. Сосед с интересом заглянул в билет, прежде чем возмущенный такой наглостью Назар успел убрать его в сумку.

– А я все равно узнал про твою секретную конечную станцию. Видишь, как повезло, – насмешливо сказал Елисей. – Да ладно дрожать-то. И без твоих россказней уже многое понял. Ты из столицы. Работаешь, небось, в школе – выдает учительский тон. Скорее всего, преподаешь иностранный язык – в руках видел книжку, кажись, на английском. Для учителя ты слишком холеный – вероятно, ушел из института и не по своей воле. Проблем с правоохранителями пока не было – понятия не имеешь, что такое допросы в органах. Ничего, это вопрос времени. Думаю, сможешь выкрутиться и не один раз. Женат – кольцо на безымянном. На командировочного не похож. Значит, личное дело, раз жену не взял с собой. Возможно, намерен лечиться – там, куда едешь, хороший санаторий для таких больных. Но, сдается, есть более веская причина – вещей-то почти нет. Знать, собирался быстро, будто умер кто. Вижу-вижу по глазам, что почти все угадываю… Ждут тебя непростые испытания. Они, запомни, даются либо за кармические долги, либо подталкивают к чему-то… Знаешь, если все-таки хочешь лечиться, то советую Мертвое море. Там, говорят, отличный воздух. Тебе бы сменить…

Назар лег, накрывшись простыней с головой, и не стал вслушиваться в слова приставучего соседа. Знал бы этот старикан, какие проблемы обрушились за один день, молчал бы в тряпочку.

Утро началось до восхода солнца со «скорой». Она потребовалась Катюше. Из-за адских болей в животе медики без разговоров повезли жену в больницу с подозрением на гнойный аппендицит. Оставалось только надеяться на благополучный исход операции. Их, конечно, делают немало. И все же успех никто до конца не гарантирует. К сожалению, не всех пациентов удается спасти хирургам.

Назар знал про то, что беда никогда не приходят одна, и морально готовился к новому удару. Судьба любит наносить его внезапно, когда не ждешь. От этого тошно и тревожно на душе. Возможно, поэтому завтрак получился так себе, как и сборы на работу. Обычно Катерина завязывала галстук на удачу. У самого же сноровка была не та. Резкое финишное затягивание узла слегка сдавило горло, но откашливаться пришлось минут пять.

Какая-то непонятная возня на подоконнике за окном остановила, когда уже собирался выходить из дома. Пятнистый бело-серый голубь пытался влететь в квартиру, словно не видел перед собой преграды из стекла. Назар приоткрыл створку и хотел рукой шугануть глупую птицу. Та отпрянула, но не улетела. Голубь внимательно изучал человека светло-каштановым глазом, помогая себе крыльями удерживаться на узком подоконнике.

– А ну, кыш отсюда, пернатый! – в ход пошла тяжелая артиллерия – против веника у голубя не было никаких шансов.

Птица взлетела, сделала небольшой круг возле окна и метнулась с четвертого этажа куда-то вниз, во двор. У Назара защемило сердце. На секунду показалось, что голубь бился неспроста. Вскоре это чувство затерялось в дебрях мыслей о работе.

На удивление в школе как никогда очень гладко прошли все пять уроков. Не покидало ощущение некоего аванса от судьбы за будущие неприятности. Факультативные занятия пришлось отменить, чтобы успеть заполнить полагающиеся классному руководителю отчеты и потом бежать в больницу.

По расчетам, с кучей документов можно было разобраться за полтора часа. Однако зазвонивший телефон вырвал его из рабочего распорядка дня и расстроил все планы. Причем полностью.

– Заря, здравствуй, это ты, дорогой? – уточнила пожилая женщина. – Извини, что сообщаю плохие вести. Мамка твоя скончалась. Приезжай скорее.

– Как скончалась? Когда? Кто это говорит? Что за ерунду несете, я вчера разговаривал с матерью! – печальное известие настолько шокировало Назара, что он отказывался верить сказанному.

– Кто говорит? Мелисса Трофимовна, соседка ваша с нижнего этажа. Ой, как жалко Валентину. Всего-то 69 лет, – причитая, женщина всхлипнула и положила трубку.

Назару показалось, что галстук душит его все сильнее и сильнее. Он поскорее его развязал – мог начаться приступ – и, недолго думая, выбросил в мусорную корзину. Сзади хлопнула дверь, и в кабинет вошла директор Каменюка, как ее называли школьники.

– Как успехи на трудовом фронте, молодой человек?

– Даже не знаю, что сказать и с чего начать, – растерянно ответил учитель, стараясь не давать волю эмоциям.