Провиденциалы

Эпоха каменноугольного периода, около 360 миллионов лет назад. Планета дышит, пульсируя в ритме древних приливов и отливов. Безграничный водный простор простирается до самого горизонта, где лазурное небо сливается с зыбкой гладью океана. Тёплые солёные волны, насыщенные минералами древнего мира, ласково накатывают на берег, шепча свои вечные тайны. Воздух, густой и влажный, наполнен ароматом первобытной жизни.

Постепенно воды начинают отступать, обнажая вязкое илистое дно, источающее терпкий запах тины и древних органических остатков. Из-под толщи вод проступают очертания застывшей земной тверди, ещё хранящей тепло подводных вулканов, из недр которой к палящим лучам древнего солнца тянутся чешуйчатые стволы лепидодендронов. Их кора, покрытая ромбовидными узорами, блестит от влаги. Грандиозные кроны, состоящие из длинных игольчатых

листьев, шелестят на ветру, вплетаясь в звучание первозданного леса. Повсюду, куда ни глянь, вырастают гигантские папоротники, чьи изящные вайи разворачиваются, образуя непролазные заросли. Каламиты – древние предки хвощей – устремляются ввысь, их полые стволы поскрипывают при каждом порыве ветра. Воздух наполняется странными звуками: это шелестят могучие кроны на ветру, потрескивают стволы, растущие с невероятной скоростью, шуршат в зарослях первые наземные членистоногие. Где-то вдалеке слышится плеск воды – это древние амфибии, ещё не совсем привыкшие к жизни на суше, неуклюже передвигаются между водоёмами.

Однако вскоре нарастающая водная толща вновь начинает наступать на сушу. Медленно, но неумолимо, она поглощает вековой лес. Могучие стволы лепидодендронов и папоротников склоняются под напором воды, их листья опускаются, готовясь к долгому подводному существованию. И вот уже последние верхушки деревьев скрываются под водой. Безмолвие и первозданный покой вновь воцаряются на своём престоле. Океан, величественный и непостижимый, продолжает свой вечный танец, храня в своих глубинах тайны прошлого и зародыши будущего.

Время стремительно мчится вперёд, и вот мы уже в миоцене, 23 миллиона лет назад. Взору открываются необъятные просторы степей и редколесий. Янтарное море трав колышется под ласковым дыханием ветра. В воздухе витает пряный аромат полыни и чабреца, смешанный с хвойной свежестью. Эти земли населяют удивительные создания. Грациозные стада гиппарионов, трёхпалых предшественников современных лошадей, легко несутся по равнинам. Развевающиеся гривы и стройные ноги придают этим животным особое изящество. Неподалёку пасутся длинношеие жирафы – палеотрагусы и самотерии. Пятнистые силуэты этих долговязых существ мелькают среди деревьев, когда те лакомятся сочной листвой высоких ветвей. На горизонте, окутанные облаком пыли, виднеются могучие фигуры носорогов хилотериев. Оглушительное трубление этих гигантов разносится по саванне, служа предупреждением для соперников. В тени густых зарослей затаились хищные махайроды – саблезубые кошки с впечатляющими клыками. Эти грозные охотники терпеливо выжидают удобный момент для нападения.

Проходят тысячелетия, и климат становится холоднее. Мы переносимся в плейстоцен – эпоху великих оледенений. Ландшафт преображается: вместо саванн теперь простираются тундростепи – бескрайние холодные равнины с редкими островками лесов. По этим суровым землям бродят мамонты. Огромные бивни этих гигантов изогнуты серпом, а длинная шерсть колышется на ледяном ветру. Вот самка мамонта останавливается у замёрзшего ручья, хоботом разбивает лёд и набирает воду, чтобы напоить своего детёныша. Неподалёку неторопливо шагают шерстистые носороги, чьи массивные тела укрыты густым мехом, надёжно защищающим от холода. Два самца вступают в ожесточённую схватку за территорию, сотрясая воздух громким рёвом и стуком своих мощных рогов. В пещерах и расщелинах скал обитают исполинские пещерные медведи. Рычание этих могучих хищников эхом отражается от каменных стен, наполняя окрестности первобытным ужасом. На входе в одну из пещер медведица заботливо вылизывает своих новорождённых медвежат, пока те попискивают и неуклюже перебирают лапами. Стая волков, приспособившихся к суровому климату, крадётся по снежной равнине в поисках добычи. Их острый слух улавливает малейший шорох под снегом, выдающий присутствие мелких грызунов. И наконец, венцом этой долгой истории эволюции на сцене появляется человек.

Первые люди – охотники-собиратели, закутанные в грубые шкуры животных, с примитивными каменными орудиями в мозолистых руках. Их глаза, острые и внимательные, следят за каждым движением в окружающем мире. Они кочуют вслед за стадами, останавливаясь в временных стоянках и укрываясь в сырых пещерах. На шершавых каменных стенах своих убежищ они оставляют первые художественные творения – наскальные рисунки, запечатлевая сцены охоты и ритуальных танцев охрой и углём.

На следующей странице летописи человечества перед нами предстают оседлые земледельцы, бережно возделывающие поля, засевая их первыми культурными растениями. Вокруг построенных из глины и тростника жилищ пасутся одомашненные животные – козы, овцы, крупный рогатый скот. Дым от очагов поднимается к небу тонкими струйками, а в воздухе витает аромат свежеиспечённых лепёшек из пшеницы и ячменя. С течением времени возникают шумные базары и ярмарки. Цивилизация набирает обороты, и вскоре на месте, где когда-то плескались древние моря и бродили доисторические животные, вырастает современный город, чьё полумиллионное население заполняет улицы, площади и парки, а высотные здания устремляются в небо, как новые лепидодендроны каменноугольного периода. В этом новом мире технологий и прогресса рёв моторов и гудки автомобилей создают акустическую среду современности, вытесняя из памяти земли голоса мамонтов и саблезубых тигров; неоновые вывески и яркие фонари городских улиц разливают электрическое зарево по ночному небу, затмевая своим искусственным сиянием извечный блеск звёзд.

Михаил блуждал в лабиринте воспоминаний, пока осматривал музейные экспонаты. В его голове звучали отрывки из Священного Писания, академические мнемонические коды и стихотворные строки. Библейское «Земля же была безвидна и пуста…» сменялось учебным правилом для запоминания геологических эпох – «Каждый Образованный Студент Должен Курить Папиросы…». А затем всплывали поэтические строки С. Михалкова о великом вожде. Переходя от стенда к стенду, Михаил погружался всё глубже в вихрь ассоциаций. Но, бросив взгляд на часы, он с досадой выдохнул – до встречи с потенциальным работодателем оставался ещё целый час.

Несмотря на то, что хранитель памяти и летописец былых времён – краеведческий музей – располагается в одном из исторических зданий в самом сердце города, он редко становится центром притяжения для горожан. Лишь юные исследователи, сопровождаемые своими школьными учителями, периодически нарушают тишину этих залов. По негласному закону, интерес к этому храму истории у людей с возрастом только угасает. Причина такого равнодушия кроется в хронической проблеме современного человека – нехватке свободного времени. Чего нельзя сказать про Михаила, главного героя нашего повествования, который пришёл сюда, чтобы «убить время».

Восемь долгих месяцев минуло с тех пор, как он, окрылённый дипломом инженера, вступил на тропу трудовой жизни. Однако путь этот оказался тернистым и изобилующим разочарованиями. Все его резюме, отправленные с надеждой и рвением в качестве соискателя на должность инженера, так и остались гласом вопиющего в пустыне – ни единого отклика. Трижды за последние годы Михаил устремлял свой взор за рубеж, подавая заявки на стипендии и гранты на обучение в университетах США, Великобритании и ФРГ. Увы, его таланты так и остались незамеченными. Отчаяние подтачивало решимость, но Михаил был готов хвататься за любую возможность, пусть даже это означало работу плотником-бетонщиком.

Сегодняшняя, третья по счёту за день, встреча с потенциальным работодателем несла в себе крупицу надежды, ради которой он уже битый час скитался по музейным залам в ожидании. Два предыдущих собеседования разбились о холодную реальность – стоило Михаилу предстать перед кадровиками со своей сутулой тощей фигурой, как его тут же, махая руками, начинали отговаривать. Хрупкость его телосложения превратилась в их глазах в неопровержимое доказательство несостоятельности его амбиций.

Внешность Михаила была поистине примечательной. В свои неполные двадцать три года при росте в 174 сантиметра он едва дотягивал до 49 килограммов. Голова выделялась на фоне его тщедушного тела своими необычными пропорциями: в анфас она напоминала равносторонний квадрат, а в профиль поражала сильно выступающим затылком, наделяя его облик чем-то инопланетным. Глубоко ввалившиеся щёки, тёмные круги под серо-зелёными глазами, резко выступающие скулы и острый нос придавали его бледному лицу почти гротескные черты, на фоне которых уши оставались неприметными. Чёрный цвет волос добавлял контраста, а редкий тёмный пушок над верхней губой и на висках лишь подчёркивал его юношескую незрелость. На нём был надет костюм светло-бежевого цвета, подаренный матерью по случаю защиты диплома, который не только болтался на нём, как тряпки на огородном пугале, но и выглядел совершенно нелепо в такую не по сезону жаркую погоду.

С рождения Михаил обладал нестандартным строением опорно-двигательного аппарата: искривлённым позвоночником и деформированной грудной клеткой. Происхождение этих анатомических отклонений оставалось загадкой – врачи затруднялись определить, были ли они врождёнными или возникли вследствие осложнений при родах. Тем не менее, эти особенности, заметные лишь специалисту, никак не препятствовали Михаилу вести полноценный образ жизни. Единственным следствием этих скрытых аномалий, в сочетании со значительным дефицитом массы тела, стала его негодность к воинской службе.