Провидение
Шрифт:
Ло всегда оживляется, когда приходят ее дети. Особенно Марко. Думаю, он влюблен в нее. Когда я сказал об этом прошлым вечером, она подняла меня на смех: «Я в матери ему гожусь». Но вот – он с айподом, ищет музыку для нее. Ло считает, что я ревную, потому что он молод, и, может быть, я действительно немножко завидую – у него такое чертовски здоровое тело, а у меня каждый день какая-то новая болячка. У него блондинистые волосы, точеное, как лыжная трасса, лицо и голубые глаза. Любой на моем месте был бы недоволен. Он такой живой, а мои дети такие мертвые.
– Думаю, у меня есть название, – говорит он,
Ло усмехается:
– Для диссертации? Неужели «Тьма во свете»?
– Даже лучше, – говорит он. Вот почему мне не нравится этот парень. Другой сказал бы да, отдав Ло пальму первенства. Он закусывает губу и тоном волшебника произносит:
– «Тьма в конце тоннеля».
Ло в восторге: «Красиво и убедительно». Марко говорит, что вдохновился чем-то, что она сказала в классе. Она замирает. Он зашел слишком далеко, и я впервые смотрю ему в глаза.
– И чем же, Марко?
Он обращается к ней за одобрением, но Ло только сглатывает.
– Она рассказывала нам о вашей семье. Называла имена по поколениям. Все мужчины носили имя Чарльз ДеБенедиктус. Вы молоды, вас зовут Эггзом [28] , и вы Эггз, пока у вас нет сына, а потом становитесь Чаки, а ваш сын Эггзом, но в вашем положении… – Он убирает за ухо волосы. – Вы останетесь Эггзом навсегда, и это разбивает мне сердце.
Марко опускает айпод, а Ло смотрит на меня.
28
«Egg» по-английски значит «яйцо», а также «зародыш», «желторотик», «салага». Учитывая фамилию, возможно, шутливая семейная традиция связана с названием блюда «яйца Бенедикт» – бутербродов с яйцами пашот (сваренными без скорлупы) и копченой свининой под голландским соусом (из желтков и сливочного масла).
– Мой младший класс, ты всех там знаешь.
Я в курсе ее методики преподавания, так что причин для обиды нет.
– Разве я жалуюсь?
– Нет. – Она поворачивается к гостю. – Марко, дорогой, еще хлеба?
И вот тут проявляется то, за что он мне все же нравится. Марко извиняется – был чересчур резок. Извиняется искренне. Он хороший парень. Я хотел бы, чтобы Чаки был таким. И я не злюсь на Ло за то, что она говорила обо мне и нашем сыне, которого я не видел два года. Два года. При этом она позволяет мне сидеть за этим столом. Я подмигиваю ей. Она кивает. Знает. Они заводят разговор о группе, выступающей в городе на следующей неделе. Я ем пасту. Такое бывает, когда ваш ребенок болен. Вы привязываетесь к чужому ребенку, сидите с ним, как будто он ваш. Марко замечает мою угрюмую отстраненность и смотрит на меня.
– Должен спросить. Вам когда-нибудь приходилось разнимать драки в «Лупо»?
Ло смеется.
– Слава богу, нет. Эгги – детектив, а это по большей части бумажная работа. Но ты все же расскажи нам о каком-то своем деле.
Я наматываю спагетти на вилку.
– Вообще-то как раз сегодня был интересный звонок насчет одного старого случая.
В глазах у Марко вспыхивают огоньки. Ребята в классах Ло всегда требуют историй и с удовольствием слушают рассказы о нашей начальнице, Стейси, личности исключительной, женщине с пятью детьми, которая еще и руководит полицией. Ло зачитывает мне отрывки из их разнообразных описаний Стейси. Сказать по правде, особа она не очень интересная, по крайней мере для меня.
Ло роняет ложку в миску с салатом.
– Старый случай?
Марко приободряется.
– Это не о тех ребятах с сердечным приступом?
Я киваю. Ло кусает губы. Расплата придет потом.
– Сегодня мне позвонила
Ло тут же цепляется за последнее слово.
– Факты, – говорит она, не спуская с меня глаз.
– Так или иначе, – продолжаю я. – Как выясняется, в деле одного из этих ребят возможно влияние некоего субъекта, о котором мы не знали до сегодняшнего дня.
Марко кивает. Как все дети Ло, он наполовину слушает, наполовину наблюдает. Вижу, что он уже пользуется мною, знает обо мне больше, чем следует. Ло раскрылась перед ним. Мой муж и его коробки. Знаешь, из-за них у него уже были неприятности. Пару лет назад его условно отстранили с испытательным сроком из-за того, что он не желал отказаться от своей теории насчет того, что эти смерти связаны между собой. Упрямство могло стоить ему работы, но посмотри – вечер за вечером опять сидит со своими коробками.
– В любом случае, – говорю я, – материал конфиденциальный, так что на этом придется поставить точку.
Мы снова говорим о Марко, его жизни, газете, соседях по дому и застольной игре для подвыпившей компании, в которой нужно трижды быстро произнести Нэнси Энн Сиэнси [29] . Мы тоже, как три идиота, каркаем: Нэнси Энн Сиэнси Нэнси Энн Сиэнси Нэнси Энн Сиэнси. Смотрю на Ло и думаю, какие неприятности ждут меня после обеда.
29
Трудное для быстрого произнесения имя жены Винсента Альберта «Бадди» Сиэнси-младшего, который 21 год был мэром Провиденса (самое долгое мэрство в истории США), города, где происходит действие. Провиденс, столица штата Род-Айленд, – место, где родился и большую часть жизни провел Г. Ф. Лавкрафт. По-английски его название означает «провидение», «перст судьбы», а также «рок», «удел», «неотвратимость».
Встаем из-за стола, убираем тарелки. Марко снимает с зарядника телефон и притворно зевает.
– Мне, наверное, пора.
Ло хватает его за руку.
– Без десерта не уйдешь. – Просто пожелать спокойной ночи и разойтись она не может. – Шоколадные кексы любишь?
– Обожаю, – говорит он, и это сигнал мне.
Закладываю кексы в микроволновку. Ло и Марко обсуждают документальный фильм, который Ло должна посмотреть по «Нетфликс». Краем глаза наблюдаю, как на кексах тает глазурь. Марко смеется над чем-то, что сказала Ло. Она улыбается – приятно видеть, как дети реагируют на рассказанную тобой историю.
Я бы хотел, чтобы Марко был моим сыном. Я бы хотел, чтобы мой сын был Марко. Кексы крутятся и крутятся, а я думаю о том, что лучше бы Мэдди рассказывала о чем-то другом, а не о своем чертовом сне.
– Я не сумасшедшая, – говорит Ло. – А ты?
– Конечно, нет.
– Я за тебя опасаюсь, Эгги. Это же просто неумно. Одно дело, когда я, не вдаваясь в подробности, рассказываю что-то о нас, о тебе, но ты сильно рискуешь, делясь с детьми деталями каких-то особенных случаев. Что, если Марко, придя домой, напишет об одном из твоих дел? Он пишет о сердечном приступе, рассказ доходит до семьи, те звонят Стейси. И вот у тебя уже нет работы.