Провинциальный театр абсурда
Шрифт:
– Благодарю Вас за дельный совет, но только Вы больше никому в театре не давайте его, – попросила Пелагея Лагина.
На вопрос о кражах Пелагея смущенно сказала, что подозревает Илью Илларионова.
– А зачем ему женская косметика? – удивился Вербов.
– Мне кажется, он заимствует зажигалки. Впрочем, я не уверена. Кражи какие-то странные.
Лагина явно жалела о своих словах и очень обрадовалась приходу актрис, занимающих вместе с ней одну гримерную.
Виктория и Валерия чем-то были похожи друг на друга,
Перебивая друг друга, они говорили в основном о мужчинах, задействованных в одном с ними спектакле.
И Вербов убедился, что в театре действительно не существует разделения: актеры одинаково завидовали и актерам, и актрисам.
– Я слышал: в театре пропадают вещи. Как вы думаете, эти кражи могут быть местью актеров? – спросил Вербов.
– Мы на совместном чаепитии заявили, что узнаем, кто воришка, пообломаем руки, и в последнее время у нас ничего не пропадало, – победно заявила Виктория.
– Кого-то подозреваете? – уточнил Антон.
– Нам бы не хотелось, чтобы зрители прочли в газете о нас такие вещи, – произнесла за обеих Валерия.
Вербов был приятно удивлен, что из актеров они единственные никого не оговорили.
Пожелав актрисам успешной карьеры, Антон направился в костюмерную. Он не заметил, как кто-то в коридоре проводил его озабоченным взглядом.
Люсьена Заславская с раздражением, которое пыталась скрыть, приоткрыла окошко в машине.
– Федор, кардиолог строго-настрого запретил тебе курить, а ты дымишь как паровоз. Свое здоровье не бережешь и заодно мое: пассивное курение еще вреднее, – попеняла она мужу.
Заславский, признавая ее правоту, поспешно затушил сигарету.
– Ты обещал пригласить журналиста к нам на обед и поговорить с ним, – продолжила Люсьена. – Он приехал с заданием от Министерства культуры, а значит, у него там могут быть связи, – не поворачиваясь к мужу и продолжая рулить, сказала она.
Люсьена Заславская всегда осторожно водила машину и сейчас, направляясь в театр, она была очень внимательна за рулем.
– Я тебе говорил, что в мои планы не входит переезд в столицу. Здесь у меня ведущие роли, а в Москве «кушать подано» придется играть. Лучше быть первым в провинции, чем на задворках в столице, – глубокомысленно изрек Заславский.
– Подключи все свои связи, ведь ты заслуженный артист. Я не отказалась бы сняться в сериале, не обязательно устраиваться в театр.
– У нас здесь квартира, дача, машина, друзья, знакомые, а в Москве мы сразу попадем в категорию «Понаехали тут», – пытался вразумить жену Заславский.
– Это у тебя друзья и знакомые. Вышла замуж за одного… взрослого мужчину, а получается семь стариков и одна девушка. Навязываешь мне общение с ними, а толку от них никакого.
– Ты преувеличиваешь…
Люсьена возмущенно ахнула и невольно
– Это я преувеличиваю?! Ты ничего не перепутал? Это у меня главные роли, а Анжела на второстепенных ролях? – воскликнула Люсьена. – Ты даже эту старуху не можешь осадить, а Мсиславская третирует меня, распускает сплетни обо мне, – всхлипнула Люсьена.
Все-таки она была хорошей актрисой, и даже такой опытный артист повелся на ее жалобы.
– Хорошо, сегодня же приглашу журналиста к нам и поговорю с ним, – пообещал Федор Иванович.
– Я тебя обожаю, Федюша, – весело воскликнула Люсьена.
– Стар я для нее, – впервые подумал Заславский. – тесно ей в провинции. Может отпустить ее в Москву, поговорить с Заломовым, он на телевидении работает? – спросил он себя. – Но Заломов затребует кругленькую сумму за услугу. А что на старость останется? – продолжал рассуждать Заславский остаток пути до театра.
Если бы он мог заглянуть в ближайшее будущее, он бы прямо сегодня вместе с женой уехал в Москву. Но он всего лишь артист, а не ясновидящий.
Костюмерная казалась маленькой из-за количества костюмов разных эпох и аксессуаров к ним.
Вербов внимательно оглядел помещение.
Перед ним стояла молодая женщина лет тридцати. Черноволосая Диля Даутова, худенькая, небольшого роста, с черными раскосыми глазами напоминала девочку-подростка.
– Это Вы журналист из Москвы? – спросила она Антона.
– Все верно, хотел побеседовать с Вами, ведь от Вашей работы зависит настроение актеров и успех спектакля, – польстил Антон Вербов.
– Да, приходится изощряться, чтобы актеры не нервничали. Кто-то набрал вес, а виновата я. Некоторые такие истерики закатывают, – обиженно произнесла Диля Даутова.
Антон сочувственно улыбнулся в ответ.
Но его готовность слушать оборачивалась отрицательной стороной. За два дня пришлось выслушать столько жалоб, сплетен и сетований на жизнь. Но он так и не продвинулся вперед в своем расследовании.
– А что Вы, Диля, можете сказать о кражах в театре? – спросил Вербов, следя за реакцией костюмерши.
Диля была эмоциональной (явно сказывалась азиатская кровь) и резко среагировала на его вопрос.
– Представьте себе, Антон Дмитриевич, завелась крыса в театре или крыс. Я когда училась в училище, у нас в группе случилось подобное. И каково было наше изумление, когда мы узнали, что «крысой» была староста группы. Мы ей едва темную не устроили.
Вербов понял – Диля Даутова – не воровка.
– А Вы подозреваете кого-нибудь?..
– Ломаю голову, но уверена: это человек, кого нельзя ни в чем заподозрить, и он постоянно находится на сцене среди актеров. Это может быть рабочий сцены или помощник режиссера, или кто-нибудь из актеров, а может уборщица. Сплетничали насчет Глафиры, но я не верю в это.