Проводник
Шрифт:
– Тебе нужны приличия? – По лицу было видно, что эмоциональный всплеск юноши задел Фергура. – Ладно, ради наших прежних отношений даю тебе последний шанс. Твой меч и кинжал против одного моего клинка. Но учти: я знаю, что они пропитаны соком какой-то травы, поэтому тебе придется очень сильно постараться, чтобы меня поцарапать. Выиграешь – иди на все четыре стороны. Проиграешь – сам станешь к камню. И жить тебе или умирать – будет решать его величество. Договорились?
Руам понимал, что рассчитывать на победу
– Ты сегодня удивительно добр ко мне, приятель! – Сын Гамуда принял боевую стойку.
К сожалению, даже один клинок Ферга действовал гораздо проворнее двух Руамовых. Барон попал в свою любимую стихию. Со стороны казалось, что он не сражался, а забавлялся, навязывая собственную схему схватки и позволяя противнику приблизиться лишь на то расстояние, которое не давало возможности менее умелому бойцу провести опасный выпад.
– Нет, молодой человек, ваше мастерство оставляет желать лучшего, но времени для новых тренировок больше нет. Пора заканчивать.
Юноша не успел и глазом моргнуть, как его лишили оружия. Опытный фехтовальщик провел молниеносный прием, и сапожник ощутил пронизывающую боль в кистях рук, а его клинки оказались вне пределов досягаемости.
– Ты проиграл, парень, и должен сдержать слово. Если оно, конечно, чего-нибудь стоит.
Брюнет в упор посмотрел на марлонца и плюнул ему под ноги.
– Тебе, рахнид поганый, я ничего не обещал, но, в отличие от тебя, мое слово достойно уважения. – Телохранитель развернулся и направился к черному камню.
Тарин был поражен вероломством Фергура не меньше, чем проводник. Принц во время боя так и стоял возле своей котомки, бросая взгляд то на одного, то на другого телохранителя. Поступок барона не вписывался ни в какие рамки и казался наследнику совершенно нелогичным. Однако сейчас действия иностранца помогали его основной цели, и принц отогнал свои сомнения прочь.
Он достал жертвенный кинжал и направился к обреченному.
– Хочу напоследок попросить о небольшой услуге, ваше высочество.
– Какой?
– Ответьте мне на один вопрос. Почему Илинга была так против нашего знакомства?
– Тебя перед смертью интересует именно это?
– А почему бы и нет?
– Хорошо, – пожал плечами ученик Ширада. – Ей приснилось, что наша встреча приведет к гибели не тебя, а меня. И она изо всех сил стремилась этому помешать.
– Напрасно вы ей не поверили, – вздохнул Руам. – На картинках, где я увидел и этот кинжал, и человечка с перечеркнутым кругом над головой, и черный камень, было два убийства. Не хотите узнать, кого зарезали вторым?
– Ваше высочество, поторопитесь, пожалуйста, – подал голос Фергур. – Не хотелось бы здесь заночевать.
– На твоем месте я бы тоже придумал историю о втором убийстве. Связать свою смерть с моей – неплохая задумка, но я не суеверный.
– Как вы не понимаете?! Следом за мной Ширад убьет вас этим же кинжалом, чтобы стать могучим волшебником. Это ведь его оружие? – Руам только сейчас заметил красный камень, украшавший рукоять.
– Да, ритуальный клинок передал мне учитель. С его помощью…
– Присмотритесь, это не его клинок! – перебил принца сапожник. – Вспомните, какой камень украшал оружие?
– Небольшой сапфир, – не задумываясь, ответил наследник. Он взглянул на рукоятку жертвенного ножа и застыл на месте, словно натолкнулся на невидимую стену. Крупный рубин даже в темноте нельзя было спутать с маленьким сапфиром.
– Ай да барон! – воскликнул брюнет. – Когда ты успел подменить ножичек? Выходит, не одному Шираду захотелось обокрасть наследника Адебгии?
Тарин повернулся к марлонцу и не заметил, как брюнет вооружился единственным, что у него оставалось, – сапожным ножом.
– Фергур, откуда у тебя этот клинок?
– Первый раз вижу, – пожал плечами иностранец. – Да не слушайте вы его! Сапожник начитался сказок в детстве, а теперь старается, как может, тянуть время. Его понять можно – кому ж умирать охота?
– Я не умею читать, и ты об этом прекрасно знаешь! – возразил приговоренный.
«Неграмотный голодранец? – мысленно отметил рябой волшебник. – Прямо как во сне принцессы!»
– Кинжал с рубином находился в сумке барона, я сам видел! – Руам решил бороться до последнего.
Брат Илинги не был тугодумом, и посторонний нож стал последним звеном, четко расставившим слова и поступки окружавших его людей. Сразу становилось понятным вероломство марлонца: он был заинтересован в том, чтобы сапожника зарезали подставным кинжалом. Выходит, убийство действительно на руку тому, кто является хозяином кинжала, и вряд ли принесет выгоду самому принцу.
«Разрази меня варзом! Выходит, Руам прав. Да и моя кузина не ошибалась. Я всего лишь средство, чтобы другие получили могущество? Нет, кем бы они ни были, этого от меня не дождутся!» – Он с силой отшвырнул зигзагообразный клинок в сторону.
– Ваше высочество! Вы что вытворяете? – Фергур решительно направился к задумавшемуся наследнику.
– Я решил сохранить жизнь своего телохранителя. Она же теперь принадлежит мне.
– Ну нет. Меня ваши реверансы абсолютно не устраивают. – Нокаутирующий удар отбросил принца в сторону, а возле горла брюнета снова оказался клинок марлонца.
– Некоторые вельможи совершенно не умеют держать своего слова, – съехидничал юноша: ему опять захотелось смеяться.
– Когда мне это невыгодно, – внес уточнение барон.