Proxy bellum
Шрифт:
— Я борюсь с этим!
— Из-за чего в газетах почти что не возвеличивают лидеров Союза. На слуху только ты. Ты и пустота. Понимаешь? Выбор невелик. Да, какие-то имена мелькают. И даже высокопоставленные. Однако пропасть между тобой и остальными растет семимильными шагами. Еще немного и у простых людей именно ты будешь всецело персонализироваться с государством. Боюсь, что о таком и Иосиф, и цари могли только мечтать. Особенно если мы громко победим в этой войне, которой, если что — ты руководишь. А значит и победа будет твоя. Не так ли?
Михаил Васильевич молча уставился на супругу, не зная, что
— А ты думаешь, почему Романовы и старые рода потихоньку возвращаются. Почему Александр Михайлович служит?
— Почему? — на автомате спросил Фрунзе.
— Потому что Советы — это, по сути, аналог постоянно действующего Земского собора. И они тебя выбрали. Да так, что у тебя в руках по сути сосредоточилась вся полнота власти. В их глазах ты — почти что монарх. Не хватает только коронации. А они сами себя ощущают на тех же правах, что и Рюриковичи, после воцарения Романовых. Просто смена династии.
— Если бы ты не была моей женой, с которой я прошел немалые испытания, то я подумал, что ты сейчас занимаешься провокацией.
— Понимаю, что звучит странно…
— Милая, — твердо произнес Фрунзе. — Кто тебе попросил это мне рассказать?
— Никто.
— Серьезно?
— Эти разговоры в кулуарах звучат уже давно. Еще до того, как тебя выбрали генеральным секретарем. Еще до создания Верховного совета. Нововеховцы болтали, что можно и коронацию провести. А чтобы все чин по чину было — собрать разогнанное Учредительное собрание и утвердить тебя на царство. Ну и монархию конституционную. Это было еще до созыва постояннодействующего Верховного совета.
— А сейчас что болтают?
— Что как у поляков у нас повелось, а у тех от римлян. Что де избираемый монарх. И Верховный совет в шутку Сенатом зовут.
— Поляки. Нашли на что ориентироваться, — покачал головой Фрунзе.
— А чем тебе не нравиться?
— Бардак же. Сами себя сожрали и свою Res Publica, ну, то есть, Речь Посполитую, ежели на их лад.
— А римлянам подражать можно? — фыркнула Любовь Петровна. — Я знатоков поспрашивала, так там бардака и гражданских войн было во много раз больше, чем у поляков. Просто несколько веков одного сплошного безумия. Им везло только в том, что рядом сильных держав не оказывалось. Пока, наконец, окончательно не разложившись в этом внутреннем… хм… шляхетском противостоянии, их не сожрали простые варвары.
— Не скажи. Римляне — это бренд. Понимаешь? Бренд и бред хоть и звучат похоже, но это разные вещи.
— Бренд? Что это?
— Имя. Популярное и всеми уважаемое имя. Когда никому не нужный человек безумствует — это всех раздражает. А если уважаемый, да еще не мешая наблюдателям, то вызывает массу интереса и оживленное обсуждение.
— Ясно, — кивнула супруга. — А что по тому, что я тебе сказала?
— Я подумаю.
— И долго? Ты ведь понимаешь — момент острый.
— Ты даже не понимаешь, насколько он острый. — с грустью в голосе ответил Михаил Васильевич…
[1] Имеется в виду выстрел 13х100RB как полную версию 13х82RB.
Часть 1. Глава 9
1931, июнь, 5. Москва
По дневной, залитой солнцем Москве ехало несколько черных легковых автомобилей. Довольно крупных. В них всякий без сомнения могли опознать серийно выпускаемые правительственные лимузины, построенные на базе 3-тонного грузовика.
Эти автомобили напоминали этакий, чуть измененный, Cadillac Imperial. Только капот покороче под V12 двигатель — тот самый, что ставился на самолеты. С впрыском, турбонаддувом и прочими прелестями. Что обеспечивала тяжелому лимузину и приличную максимальную скорость, и хорошую динамику.
Бронированному лимузину, к слову. Хорошо бронированному.
И еще лучше упакованному. В нем имелось все, что только можно было впихнуть в современный на тот момент автомобиль. Включая кондиционер, разработанный специально для него. Из-за чего базу пришлось делать шире, чем у Кадиллака. Ибо «все» иначе не влезало. Главным же писком являлась радиостанция с достаточно приличным радиусом связи. Ибо связь — альфа и омега государственного управления.
Выпуск им наладили серийно. Мелкосерийно, в смысле. Потому как требования к качеству были исключительно высокие. Но на выходе к лету 1931 года их уже «наклепали» чуть более двухсот штук. Что позволило сформировать крупные группы таких автомобилей в правительственных гаражах Москвы, Санкт-Петербурга и по несколько авто в другие крупные города отправить. Причем на этом не останавливались, ибо требовалось их несколько тысяч…
Важным нюансом их регламентной эксплуатации было то, что запрещались любые изменения внешности. Вообще. В принципе. И два стоящих рядом лимузина должны были отличаться только номерами государственной регистрации. Внешне. При должном уходе.
Цель такого шага была проста — обеспечить возможность использовать произвольную группу автомобилей генеральным секретарем для каждой отдельной поездки.
Для чего?
А чтобы не получалось отследить — кто и куда едет. Вот и наркомы на таких ездят, и прочие крупные чиновники. И иной раз группами.
Такой подход позволял решить многие вопросы по безопасности. Не все, но сильно облегчал жизнь в плане противодействия покушениям. Одновременно решая еще один вопрос.
Фрунзе славился внезапными проверками, в том числе и самых низовых звеньев. А кто там на самом деле едет за тонированными окнами — поди разбери. Вот и народ, и руководство на местах вид такого автомобиля тонизировал. Даже если он просто проезжал в видимости. Мало ли он остановится и из него выйдет генсек? Вот. Правильно. Никто не мог поручиться. Поэтому даже дворники мели улицу лучше, заприметив, что по ней как-то проехал такой безликий черный авто…
Вот и сегодня — три подобных лимузина проскочив по улочкам города, очищенным во многом от конского состава, остановились у ворот автобусного парка. Дежурный, заметив их, аж подпрыгнул. Начал икать от переживаний. Но с открытием ворот не замешкался. Кто там? А не важно. Одного их вида хватило, чтобы взять под козырек.
Кортеж заехал внутрь.
Прокатился к боксам.
И остановившись в тенечке, выпустил наружу гостей.
— Фрунзе! Это Фрунзе! — раздались шепотки отовсюду.