Проявитель

Альбе

– А секс? Ты по-прежнему воспринимаешь как насилие?
– удивился Лютый.

– На самом деле нет. В период моей влюбленности секс был даже ничего, ощущения идут от головы, и меньше от тела. Правда потом я узнала, что в кровати фригидная сука, и общее восприятие в лучшую сторону не сдвинулось. Собственно маньяк не был насильником, точнее был, но не был сексуальным маньяком. Просто так совпало: это был первый раз, и я всегда знала, что будет больно. Это было против моей воли, следовательно, снова должна быть боль. У него был большой член - и снова боль. Я знала,

что будет больно втройне, и мне было так больно. Хотя по гинекологии серьезных повреждений не было. Никаких разрывов, травмированность в пределах нормы. Он меня резал, и это был его кайф, а половой акт был просто еще одним способом утвердить свою власть и силу. Не покажи я, что боюсь насилия, вполне возможно он бы не трогал меня. Мир состоит из мелочей. Все остальные вопросы проработал мой психолог, хорошая женщина, но по каким-то личным причинам вопрос сексуального насилия она старалась обойти стороной. Может, считала, что так лучше мне, может, не хотела заниматься этим сама, но как-то так получилось, что возникло табу. Боль, бессилие, насилие - мозг выстроил свою цепочку и придерживался ее. Потом, намного позже, влюбившись и получив возможность сравнить, я поняла, как любовник маньяк был даже не плох. То есть, абстрактно, если бы первым стал избранник, получилось бы хуже. Но тогда большую роль сыграл антураж. Как-то так. Вот скажите, почему всех так сильно интересует именно эта часть моей жизни?

– Мало кто из жертв насилия может спокойно обсуждать случившееся, - пояснил Лютый.

– Я жертва садиста, а не насильника, поэтому рассказать могу только о своем опыте. Чем вызван такой интерес именно к жертвам насилия? Что-то я не пойму. Жестокость в семье накладывает отпечаток значительнее. А сексуальное насилие вообще вопрос специфический. Даже в семейной жизни запросто возникают ситуации с условным насилием.

– Это как?
– не понял Николай.

– Банально. Приезжаешь ты домой и ловишь жену, требуя исполнения супружеского долга. А она не хочет. Пусть без трагизма и криков 'насилуют', в лучшем случае смотрит в потолок и думает о ремонте. А возможны ситуации и хуже, с сопротивлением и мордобоем. И получается та самая пресловутость, пойти заявить об изнасиловании мужем у нас это крайняя черта. Одно дело поступить с побоями, когда отношение нормальное, а другое прийти своим ходом и сказать - меня муж изнасиловал. И мозг в этом случае выносит основательнее психологическая составляющая, а не физическая.

– Откуда такие познания?
– удивился Егор.

– Хобби у меня такое, в смысле помогаю жертвам насилия в качестве общественной помощи пару дней в неделю. Женщины приходят разные. Кому-то хочется помочь, а есть те, для кого это тоже что ли хобби. Как в анекдоте, если третий муж бьет...

Юля посмотрела на собутыльников и задумчиво спросила:

– И какого лешего вы меня споили? Поговорить захотелось?

– Ты о чем, Юль?
– удивился Лютый.

– Про тебя не говорим, ты неделю пьешь и чтобы довести тебя до аналогичного состояния, нужна не пара рюмок. Вы может, и не пьете, но даже на пустой желудок

вас не могло так развести, разница в массе значительна. Вот и возникает вопрос от паранойи - зачем?

– Хотелось тебя понять, - отозвался Николай задумчиво.

– И как удалось?

– Что-то вырисовывается.

– Как нарисуется, расскажешь о получившемся?

– Посмотрим.

– Все с вами ясно. Тогда я отсыпаться, с чего меня настолько-то развезло, а? Странно.

Юля покрутила головой, поняла, что сделала это зря и пошла в свой номер. Вырубилась она мгновенно.

Мужчины переглянулись и разлили еще по рюмке.

– Ну как тебе?
– осведомился Николай у брата.

– Да, мужики, это что было?

– А что?
– сделал недоумевающее лицо Николай.

– Я эту химию помню. Как и то, что после нее любой крепкий алкоголь противопоказан - развозит моментально. Юлька еще хорошо держалась, я думал, ее из-под стола выуживать придется, - пояснил Лютый.
– Она молодец сама сообразила, только вот про это изобретение не в курсе.

На столе стояла начатая бутылка водки. Пару лет назад один местный умник стал гнать паленку, но с добавлением химии выходило более - менее. Если не запивать чем-то сильнее. Лавочку прикрыли, а запасы оставили, на всякий случай. И видно случай настал.

– Лютый, не кипятись. Я рассказал своим о Юльке, Гор захотел познакомиться лично.

– Ты бы слышал, как он ее описывал, - засмеялся Егор.
– Я, правда, думал, он для себя присматривает, а оказалось, нет.

– Милая девочка, но неохота возиться, - отмахнулся Николай.

– И решил порадовать брата?
– хмыкнул Лютый.

– Типа того. А тут звонок по поводу тебя, насильника, - отозвался Николай.
– Это судьба. Ты кстати точно подумал? А то пока на секс раскрутишь, сколько времени пройдет.

– Подумал. С одной стороны, вроде как правда возиться. А с другой, она, верно, заметила - все в голове. И можно будет спокойно уезжать, не решая еще эту проблему.

– Это точно, - кивнул Лютый.

Они снова выпили. Егор женился продуманно, несмотря на слова родителей - о выборе сердцем. Его жена была красивой, в меру умной, хозяйственной и домашней. Сказать, чтобы возникли какие-то чувства - нет, не было такого. Удобная женщина без лишних запросов. Одно плохо выбор разумом не всегда долог. Во время вторых родов, несмотря на все усилия Егора, она умерла.

Приехавшая мать просто напомнила о нем самом. Силу, сущность этот выбор не устроил.

Сначала с детьми помогала мама, потом научился справляться сам. А тут еще и брат лишился жены. И отец просто спросил 'Кого вы слушали, принимая решения? Себя или вселенную?'

Егор подумывал о необходимости женщины в доме, но вопрос решился наймом домработницы. И вот теперь он начал прикидывать подойдет ли на эту роль Юля. Бред, да и только... как будто одной ошибки было мало.

Нельзя сказать, что Егору было жалко умершую жену. Откровенно - нет, было жалко себя и пацанов, это да. А она...