Прусский террор
Шрифт:
От этого союза родились Георг II и София, мать Фридриха Великого.
Тринадцатого августа 1714 года Георг был провозглашен королем Великобритании и Ирландии, хотя он никогда не ступал на английскую землю.
Первого октября того же года он торжественно выехал в Лондон, где 31-го числа того же месяца его короновали.
Замечательно то, что этот первый король из ганноверского дома так никогда и не смог привыкнуть ни к английским нравам, ни к английскому языку.
Он пытался объясняться со споим премьер-министром Уолполом только одним способом — говоря на очень плохой латыни.
Хотя и оставаясь на троне Англии, он совершал частые поездки в Ганновер, в чем его весьма упрекали англичане, ревностно относившиеся к своей национальности.
Волею случая умер он именно во время предпринятого им объезда своих немецких владений, так что ему не пришлось лишний раз огорчаться, как это с ним случалось всякий раз, когда ему надо было возвращаться в Англию, и он был похоронен в своем любимом Ганновере.
С того времени и до 1837 года в Ганновере правили английские короли, однако при этом Ганновер не составлял части их королевства.
С 1814 года Ганновер повысился до уровня королевства, и короли Англии были королями Ганновера, совсем так же, как австрийский император одновременно является королем Богемии и Венгрии.
В 1837 году, после смерти Вильгельма IV, английский трон достался юной принцессе Виктории, потому что ее отец, герцог Кентский, был старше Эрнста Августа, герцога Кумберлендского.
Вот тогда-то Эрнст Август, герцог Кумберлендский, пятый сын короля Георга III и младший брат Вильгельма IV, принял титул короля Ганновера, так как Ганновер наследовался только по мужской линии и не мог быть управляем женщиной.
Его сын, Георг V, родившийся в 1819 году, наследовал ему в 1851 году.
Одна из странностей ганноверского трона заключалась в том, что ганноверский народ никогда не выплачивал своим герцогам, курфюрстам и королям никакого цивильного листа.
Состояние ганноверских правителей, то есть Вельфов, составляют переходящие по наследству земельные владения.
Первые герцоги Брауншвейгские и Люнебургские получили герцогские титулы потому, что они были самыми крупными землевладельцами в Нижней Саксонии.
Такая преемственность государей, живущих от своих личных средств, дала королю Георгу V великолепную коллекцию столового серебра, может быть лучшую в мире.
Эта коллекция столового серебра, первые предметы которой относятся еще к временам Генриха Льва, сохранялась в веках и постоянно увеличивалась. И каждый век привнес в нее свое искусство. В Ганновере таким образом собралась чудесная коллекция, лучшая из всех возможных, ибо она прошла сквозь времена как самые варварские, гак и времена высочайшего искусства, и вот уже в течение шестисот семидесяти лет предлагает образцы искусства серебряных дел мастеров всех веков.
С таким количеством серебра король Ганновера мог накрыть стол на восемьсот человек.
Так же как казна и серебро ганноверского дома, бриллианты короны тоже принадлежали лично ганноверскому королю.
С точки зрения важности событий, что пройдут перед глазами наших читателей, ли подробности не столь малоценны.
X. ВЫЗОВ
Случилось то, что и предвидел Бенедикт. На следующий день, в то время, когда Бенедикт проснулся, Ленгарт, служивший ему теперь камердинером, на красивом серебряном подносе, полученном заимообразно для этого случая от Стефана, подал ему три визитные карточки, вернее, две карточки и листок бумаги.
На карточках имена были напечатаны, а на листке бумаги имя было написано карандашом.
Имена на визитных карточках принадлежали майору Фридриху фон Белову и г-ну Георгу Клейсту, редактору «Kreuz Zeitung».
Имя, написанное карандашом на бумажке, принадлежало Францу Мюллеру, рабочему-столяру.
Таким образом, Бенедикт получил от прусского общества столь полную выборку, о которой можно было только мечтать: офицер, журналист, ремесленник.
Он встал с кровати, поинтересовался, где остановились эти господа, и узнал, что все трое поселились в одной гостинице с ним; он поручил Ленгарту сбегать к полковнику Андерсону и попросить его незамедлительно прийти к нему.
Полковник, догадываясь о причинах срочного призыва Бенедикта, явился сразу же.
Бенедикт вручил ему обе визитные карточки и клочок бумаги в той же очередности, в какой сам их получил, попросив следовать в предстоящих посещениях и улаживаниях всех трех дел томно такому же порядку, то есть начать с майора фон Белова, от того пройти к г-ну Георгу Клейсту и и завершение встретиться с Францем Мюллером.
Пол коннику Андерсону было поручено соглашаться на все условия, какие будут ему предлагаться, в выборе оружия, времени и места.
Напутствованный такими указаниями, весьма облегчавшими ему задачу, полковник отправился в путь. Он хотел было обсудить их, но Бенедикт положил ему руку на плечо и сказал:
— Будет так или вовсе не будет.
Через каких-то полчаса полковник вернулся. Все было сделано.
Майор Фридрих избрал саблю. Однако, поскольку у него были дела во Франкфурте и по пути туда он вынужден был свернуть с дороги, чтобы с честью ответить на вызов г-на Бенедикта Тюрпена, он просил назначить предстоящую им встречу на самое ближайшее время.
— Да немедленно, — смеясь, сказал Бенедикт. — Это самое малое, что я могу сделать для человека, вынужденного из-за меня свернуть с дороги.
— Нет, ему лишь бы уехать вечером — вот все, что он желает.
— Но, — сказал Бенедикт, — я вовсе не отвечаю за то, что он действительно уедет, даже если мы с ним будем драться днем.
— Это будет досадно, — сказал полковник, — дело в том, что господин майор фон Белов — настоящий дворянин. Кажется, три прусских офицера оказали вам помощь там и спасли вас от черни на условии, что вы крикнете «Да здравствует Вильгельм Первый! Да здравствует Пруссия!»