Прусское наследство
Шрифт:
— Да что ты без нас сделал бы? Мы с Карлом воевали, пруссаков, поляков и саксонцев разгромили подчистую…
Петр взорвался, не в силах дальше выносить поношения от собственного сына. А тот неожиданно расхохотался и «родитель» осекся, не осознав, отчего идет столь искренний смех. И услышал негромкие слова, с нескрываемым ехидством произнесенные Алексеем:
— И кто после этого умен, а кого просто использовали к своей выгоде? Это и есть разумный политик, сиречь использовать труды других монархов к своей пользе — есть умные книги, а их читать надобно. Я этим и занимался, собственную цель преследовать нужно, а не на пользу соседям. Ты многого войной добился, но с какими затратами, и еще больше потеряв. А для меня наше Российское государство дороже, и его интересы на первом месте. Так что вы все воевали,
Петр Алексеевич оторопело смотрел на сына, покраснев, но спустя минутку расхохотался, причем искренне, без натянутости.
— Ну и шельмец! Чуял, что дело нечисто, однако поддерживал всячески. А ты выходит мои труды, да себе на пользу обратил?!
— Державе Российской — я ей сейчас и правитель, и первый работник. Да и моментом нужно было воспользоваться, пока никто не обратил внимания. Потому тебя убивать никому не позволял, хотя бояр множество, на тебя крепко обиженных. И ведь есть за что, тут спорить не нужно. Церковь и так на твой визит сюда косо смотрит, пришлось объяснять патриарху, что государственные интересы зело важны. Но так и тебе самому воевать было необходимо, иначе какой ты король без побед. Да и Каролусу тоже реванш брать нужно — его страна разорена в корень, а так куда лучше стало. Потому я вам и помогал по мере сил — а без этой помощи вы сами хрен бы чего добились, даже с пруссаками не справились. И датчан я придержал, и уговорил вас с Фредериком примириться. И полякам соломки в костер внутренней распри подбросил, и королю Фридрикусу в помощи отказал, а до того обнадежил, что саксонский курфюрст ему окажет. И многое чего другое сделал в тайности — ты что думаешь, что зря мои люди по европейским странам разъезжали, и в Вену боярин Толстой зря ездил?
Слушая слова Алексея, Петр только хмыкал и покачивал головой. Затем усмехнулся и произнес:
— Да все это знаю сын, ты меня за последнего на деревне дурачка юродивого не держи. Мне ведь тебя тоже проверить надобно было — ведь раньше хотел к тебе убийц подослать.
— Знаю, у тебя сторонников в Москве хватает — всегда есть недовольные любым правителем, проблема только в их количестве. Против «кукуйского чертушки» их было много — сам то знаешь хорошо, потому что в страхе всех держал. У меня намного меньше, и их число вряд ли расти будет — ослаблять поводья после жесткого правителя нельзя, но на эти дела у меня князь-кесарь есть, и крови он не боится. Так что убийство бесполезно — наследников законных двое, да еще дочь, и поддержка от свояка, императора Карла будет в случае чего нехорошего. Ты на англичан ставку делаешь, а мне это ни к чему — тут с тобою в сговор вступать надобно.
Алексей пристально посмотрел на «родителя», тот спокойно выдержал его взгляд. Усмехнулся и произнес негромко:
— Тогда поговорим, сын, по душам. Меня не опасайся, я тебе доверяю, иначе бы не был сейчас в Петергофе. А поговорить нужно о многом…
«Монплезир» в Петергофе…
Глава 32
— И с золотом все по твоему вышло, Алешка — правду ты тогда отписал мне из Режицы, вон, монетки какие у тебя ладные, — Петр покрутил в пальцах новенький блестящий червонец. Тяжело вздохнул, явно огорчаясь, и завидуя одновременно — ему никогда не хватало денег.
— А почему из мельхиора этого копейку с алтыном чеканишь, а не из серебра, пусть и «худого»?
— А смысл, «герр Петер»? Монетки самые что ни на есть ходовые, ими крестьяне расплачиваются, а не купцы. У тебя вообще из меди были, а тут на серебро все же сильно похожи. Зато представь, какая прорва серебра из внутреннего оборота со временем выйдет, из нее «добрых» гривен и полтин начеканим, для расчетов с иноземцами. Но более, конечно, золото будет в ходу — вот эту монетку еще посмотри.
Алексей протянул Петру еще один блестящий червонец, таких было недавно отчеканено всего несколько штук. Петр равнодушно покрутил его в пальцах, буркнул недовольно, усмехнувшись:
— Ты хочешь, чтобы я все твои монеты просмотрел? Так на то неделя времени уйдет, пока все твои «кащеевы» сундуки просмотрю…
Но тут же встрепенулся, услышав тихие слова от сына:
— Сравни их, и учти — это не золото. Случайно нашли на Урале самородную платину, очень редкий металл. Вдвое тяжелее серебра по весу, и на него сильно похож. В сплаве с медью становится по виду золотом, и по весу монетки одинаковые вышли. Сравни сам и убедись. А вот тебе и самородок, и слиток — вот это и есть платина.
Петр Алексеевич уже дотошно осмотрел обе монеты, на лице застыло удивленное выражение. И сразу же самым внимательным образом осмотрел платину, подержал в ладонях, взвесил. Хрипло спросил:
— Не отличишь, ты прав — очень тяжелая твоя платина. Но купцы дотошны — раскусят твой обман со временем, если попробуешь такими монетками с ними расчет вести.
— Это не для денег — для иного, «герр Петер». Утварь дворцовую у меня видел? Ложки, вилки, блюда, кубки? Все из «серебра», а теперь будут еще и «золотые» вещицы. Сие есть замена — экономия сплошная выйдет. А теперь возьми в масштабах всей страны — дворянству и купечеству такие вещицы как раз кстати, тут работы для чеканщиков на сотню лет, пока все запросы удовлетворят. А они в царских мастерских токмо, иных не будет, зачем мне ущерб для казны. Так что твоей супруге моя жена подарит нынче куверт на две дюжины персон, из мельхиора — там все есть, от тарелок и стопок, до вилок. А это тебе от меня ларчик — здесь из платины золотой, думаю, оценишь. И учти — дороже золота намного, редка платина.
Алексей взял небольшой пенал и открыл его — на бархате были уложены в золотистом сверкании стопки. Петр взглянул почти равнодушно, но оценил подарок, кивнул.
— Ты бы лучше пушки свои для мои кораблей дал, они намного больше пригодятся. А так стрельнул разок, да Брюса допытывал, где хитрость — так ведь ничего не ответил, даром, что королевский потомок.
— Правильно сделал — на то мой приказ. И в чем хитрость пуль тоже тебе знать пока без надобности. Ведь языком выболтают тайну иноземцам, и потом наша задумка против нас и обернется. Однако если таких пушек много сделать, и до поры до времени в арсеналах хранить, и лишь когда запас станет изрядный, то в войска передать для обучения. А там и войну начинать — чтобы неприятеля быстро сокрушить. Большую войну, «герр Петер» — ведь новшество быстро воспримут и против нас с тобою оборотят. А так поздно будет — мы к этому времени победу одержим.
— Вон оно что — а ведь ты прав, Алешка, — после паузы задумчиво протянул Петр. — Ошарашить врага, уничтожить в одночасье. А с кем ты большую войну вести задумал? С османами верно, ведь крымчаки та еще напасть, а за ними султан завсегда стоит.
— Ты прав, отец — с турками и татарами, — Алексей впервые назвал Петра так, теперь понимая, что обрел в нем не просто союзника — единомышленника. Потому уже не было нужды скрывать замыслы.
— Лет через пятнадцать, в союзе с цесарцами обрушиться на османов. Но вначале сокрушить Крымское ханство — полностью уничтожить, без всякой жалости, чтобы следа от этих разбойников и людоловов не осталось. Тогда не будет страха ежегодных набегов, на черноземы богатейшие миллион, а то и два крестьян со временем переселить — урожаи богатейшие собирать будем, кукурузу сажать, подсолнечник и картофель, что за баловство сейчас принимают, разводить. Виноградники на Дону разобьем, в Крыму они и так есть. Свое вино будет — незачем полтины с рублями на закупку иноземного вина тратить. Это и есть автаркия — когда страна себя всем необходимым обеспечивает, и людям занятие есть, и расходов лишних нет. А то ты привилегию аглицким купцам даровал, хотя свой табак высаживать нужно. Вон, малороссы тютюн выращивают — свой табак у них.
— Деньги зело нужны были тогда, а тут десять тысяч фунтов золотом предложили, вот и разрешил.
Недовольно буркнул Петр — он очень не любил, когда его самого, фигурально выражаясь, «тыкали носом».
— И покупать всем велел, курить приказывал. Вот англичане «навар» в сорок тысяч и сделали — четыреста процентов прибыли. Нам самим богатеть надобно, а не других обогащать. И покупать только то, что крайне необходимо, и сами сделать пока не можем. Но научимся со временем — для того школы и университеты нужны, и крестьяне в них должны учится. Когда народ весь грамотен поголовно, тогда и талантов много, тех, кто пользу державе принесет. Ты вот жаловался, что у тебя университетов нет, хотел их у нас завести со временем. Ведь так, «герр Петер»?