Прутский поход
Шрифт:
Глава 12
— Лишь бы не сглазить! Тьфу-тьфу…
Стефан тихо бормотал себе под нос, поглядывая на открывшиеся воротные створки, за крепостной стеной виднелись дома и узкие улочки. Как и рассчитывали, к Бендерам из разоренной правобережной Украины потянулись длинные вереницы невольников, подгоняемых плетьми. Судя по всему, дела у татар пошли неважно, и они забыли про данные ими обещания. Да мазепинцы охулки на руку не клали — однако ясырем не пробавлялись. Потому что за продажу единоверцев
— Шевелитесь, твари, шевелитесь!
— Якши, урус, якши!
На чью-то спину опустилась плеть, и послышался стон, болезненный нарочитый, но отнюдь не причинивший вреда окровавленным «невольникам». Все было инсценировкой, но настолько реальной, что Стефан не мог восхититься «игрой», в которую поверили караульные янычары, пропустившие в город обоз с «награбленным» и будущими «рабами», сильно «измотанных дорогой», для вящей правдоподобности.
На повозках сидели «морально сломленные» невольницы, самые настоящие гурии, которые могут дать усладу даже в раю. Девственниц никто и никогда не сек плетьми, зачем портить баснословно дорогой товар, что влет расходится на рынках от Константинополя до Багдада, Дамаска и Каира. И сейчас взгляды янычар невольно притягивали, словно выточенные из белой кости, девичьи тела. Гвардейцы султана с вожделением разглядывали упругие округлости с большими розовыми сосками, что проглядывали через порванные вышитые рубашки, и останавливались на обнаженных бедрах, которые не могли прикрыть разорванные с прорехами юбки.
Но только «облизывались» ветераны султанской армии — все понимали, что столь ценный «живой товар» из дюжины гурий будет подарком самому сераскиру, что сейчас находился в крепости.
От ворот что-то кричали турки, но понять было невозможно, так как Стефан не знал их языка. Зато османскую речь понимал Мирча, ставший командиром первого в этом мире спецназа, которому от роду всего три месяца, и сейчас проводится первая боевая операция.
— Девиц пропустят первыми, нас за ними. «Гонца» к шведскому королю последним, как и запорожцев — они «гяуры», неверные то есть, и должны уступить дорогу праведным мусульманам и их невольникам.
— На то и расчет был, Мирча, — ухмыльнулся Стефан, наклонив голову, чтобы никто из турок не разглядел его лицо. Повода для радости не было, а лишь чудовищное напряжение, от которого едва не колотило. Конвой был из полусотни специально отобранных молдаван — смуглых как буджакские татары, и прекрасно говорящих на их речи. Таких много — все же вековое соседство, причем недружественное, всегда накладывает свой отпечаток. Да и одеты они были как степняки, и вооружены соответственно — ведь малейший «прокол» одного из них грозил истреблением и гибелью всего диверсионного отряда. Запорожцы были настоящие — вот только служили молдавскому господарю — но об этом турки не знали. И швед натуральный, в синем мундире с желтыми отворотами и обшлагами — вот только роль «гонца» играл, и таковым являлся, но уже от Дмитрия Кантемира, а не от гетмана Орлика.
Без малого три сотни' «невольников» представляли молдавских гвардейцев из лучших резеши, отборных, имеющий немалый боевой опыт и прошедших двухмесячную подготовку. На двух дюжинах подвод, прикрытых всевозможным барахлом и нехитрым крестьянским скарбом, спрятано оружие, обмундирование и снаряжение. Да и разбирать его будут ни абы как — каждый из доморощенных «спецназавцев» и гвардейцев прекрасно знал, как ему предстоит действовать, роли заранее распределены и проведены тренировки с учениями, приближенными к боевым.
Под крики янычар и «татар» повозки с «невольницами» и бредущими за ними «рабами» входили в воротную арку, и сердце у Стефана бешено заколотилось. Осталась пара минут до «представления», а они всегда текут очень медленно, всегда кажется, что время становится резиновым. Как и рассчитывал Стефан — «султанскую» долю не стали оставлять в обширном посаде, а допустили в саму крепость, и теперь предстояло ее захватить. А предприятие это дело крайне рискованное — турок в гарнизоне примерно полторы тысячи, включая топчи-артиллеристов и три сотни янычар. Но собственно в крепости примерно две трети, все остальные живут в посаде.
Здесь квартирует с недавнего времени король Карл, под двенадцатым номером, который перебрался из Варницы, что тоже пригород Бендер, где шведы поставили свой укрепленный лагерь. Одно хорошо — с королем всего два десятка драбантов, не больше. Еще полторы сотни гвардейцев и примерно столько же служивых живут там, или разбросаны еще по двум окрестным селениям. Примерно пятьсот-шестьсот шведов отправились в поход под командованием гетмана Орлика.
Так что турок и шведов в крепости сейчас около тысячи, плюс-минус сотня, у него чуть больше четырехсот воинов, качественно лучших, и вооруженных более серьезными фузеями и пистолями. К тому же через час подоспеют три легкоконных молдавских полка, а по Днестру подойдет флотилия из лодок с десантом. Так что за посад и шведские лагеря не стоит беспокоиться — их гарнизоны обречены при любом раскладе, даже в самом худшем, во что Стефану не хотелось верить.
Ведь в бой идут не для того чтобы тебя убили, а за победой, и пусть погибнет от твоих рук неприятель!
Сейчас, сейчас — в глаза резанул яркий солнечный свет, миновали крепостные ворота, пройдя под аркой — там царил сумрак. Тело уже напряглось, кровь забурлила в жилах, пальцы сжались на веревке — рвануть ее и путы сами упадут. Стефан поднял голову и увидел в трех шагах от себя пожилого янычара, тот глумливо ухмылялся, разглядывая полуобнаженных «невольниц», что тихо сидели на повозках, прижавшись и озираясь.
Понятно для любого турка, что высматривают будущего повелителя, вот только невдомек, что дивчины столь милые на внешний, и весьма обманчивый вид, уже видели в каждом османе будущий труп. И в эту секунду янычар что-то ощутил и схватился за рукоять ятагана. Таковы ветераны — прошедшие много сражений воины живут инстинктами, а интуиция в бою подводит гораздо меньше, чем разум или глаза.
— Мама, спаси!
Громко закричала девчонка с повозки, а пожилой янычар, успев удивиться, уже сползал по стене — из глазницы торчала рукоять клинка, которые «невольницы» научились ловко бросать, и убивать — такая наука по нынешним временам очень нужна. И они учились исступлено — у каждой деда приходила в дом, а многие остались сиротами, хорошо запомнив, как родных посекла татарская сабля. И сейчас вместе с этими валькириями в Бендеры пришла сама смерть, неся справедливое возмездие рабовладельцам, что на протяжении двух столетий грабили и тиранили народ.
— Смерть османам!!!
Вот этот клич был понятен всем — с возов в мгновение ока сдернули полотнища, и «невольники» спешно вооружались и облачались в «бронежилеты», помогаю друг другу. Импровизированные на современный лад доспехи защищали бойца с груди и со спины — терять с таким трудом подготовленные кадры Стефан категорически не хотел. Как и себя родимого под пулю или стрелу подводить — на него самого в течение нескольких секунд надели единственный в этом мире нормальный армейский бронежилет, с разгрузкой. А в руках он уже держал не фузею, а взятый на эту операцию АК-74 — как закончатся патроны, автомат можно смело отправить кузнецу на переплавку, ни на что он больше не пригоден. К тому же такие артефакты из будущих времен подлежат уничтожению, дабы не вносить в голову историков и археологов сумасбродные идеи, которые мешают фундаментальной науке жить спокойно, и продвигать свои выверенные теории в умы.