Прячься
Шрифт:
Пройдя в свою спальню, сбросила одежду и аккуратно повесила в гардероб. Поглядела на себя в зеркало. Она уже привыкла и к каштановым волосам, хоть это и не натуральный ее цвет, и к морщинкам у глаз – как раз вполне натуральным. Ей уже тридцать семь, на руках двое детей и полный рабочий день, так что поддержание тела и рассудка в надлежащей форме требует постоянных усилий.
И это необходимо.
Оба ребенка появились на свет с помощью кесарева сечения, и этим шрамом Рейчел горда. Руки у нее жилистые и сильные, сквозь кожу плеч и предплечий видны голубые вены. Такое далось
Сняв майку, Рейчел провела пальцем по широкому рубцу длиной в пару дюймов чуть ниже грудной клетки, напоминающему опухший мизинец. Сестре в отделении неотложной помощи Рейчел сказала, что ее пырнул подросток, проходивший посвящение в банду, потому что под руку подвернулась. И солгала. Даже написала заявление в полицию.
Самое чудовищное, что не нашли ни единого подозреваемого.
Из-за этого шрама Рейчел приходится надевать только слитные купальники при посещении с детьми общественного бассейна. Дети шрама ни разу не видели, и она бы предпочла, чтобы так оно и оставалось. Если увидят, придется снова лгать, а Эрик – детектор лжи, какого еще поискать.
Лишь раз, один-единственный раз шрам видел мужчина. Роман с местным акушером как-то перерос в нечто большее. Впервые оказавшись с ним в постели, она была чересчур захвачена моментом, чтобы скрыть шрам, и даже не представляла, сколько времени не чувствовала мужского прикосновения. Годы. А он, стащив с нее майку, охнул:
– Тебя что, медведь терзал?
Рейчел сказала, что в юности у нее удалили желчный пузырь. Он то ли принял объяснение, то ли ему было по барабану, и они продолжили. Но легкость и комфорт, с какими выскочили враки, потрясли Рейчел. И до конца отношений во время секса она отказывалась снимать футболку или майку. И когда шашни закончились, отчасти ощутила облегчение.
Рейчел надела синие треники и удобную старую флиску. Потом достала из бумажника права Реджинальда Бартека. Внимательно рассмотрела. Фотография хорошая. На фото он улыбается. Свежевыбритый. С добрым взглядом. С виду приличный человек. Семьянин.
«Порой за добрейшим взглядом таится чернейшая душа».
Некогда эти слова сказал Рейчел адвокат, когда она сидела в зале суда, глядя через проход на другого мужчину, тоже с добрым взглядом.
Перевернув права, Рейчел прочла написанные слова.
«Попытка ограбления. Попытка изнасилования».
Открыв гардероб, отодвинула плечики с блузами и жакетами, чтобы подобраться к висящему на стене большому черному сейфу. Ввела код и открыла металлическую дверцу. Внутри лежали ее драгоценности, паспорт, обручальное кольцо, венчальное кольцо, свидетельства рождения детей (настоящие и поддельные) и заряженный дробовик «Моссберг-500» с четырьмя коробками картечи.
Бриллиант на обручальном кольце размером с вишневую косточку оправлен в монетное серебро. Стоит не больше полутора тысяч долларов, но, когда оно было на пальце, Рейчел чувствовала себя богатейшей женщиной на планете. Снимала его только на тренировках и в душе. Но теперь, открывая сейф, сожалела о каждой секунде, когда оставляла палец голым.
Взяв коричневую картонную коробку, крепко стянутую резинками, открыла ее. Внутри полдюжины водительских
На дне коробочки лежал пластиковый пакетик с единственным ювелирным изделием. Браслет. Чужой. Посмотрев на него долгое мгновение, Рейчел положила права Реджинальда Бартека в коробку, закрыла крышку и снова натянула резинки.
– Мамочка!
Меган проснулась и зовет ее.
– Секундочку, солнышко! – крикнула Рейчел в ответ.
Заперла сейф и пошла баюкать дочь.
Два часа спустя, проверив по просьбе Эрика крыльцо, Рейчел включила телевизор у себя в спальне. Разделенный экран резко отобразил черно-белые трансляции высокой четкости.
Слева – комната Меган. Справа – комната Эрика.
Камеры скрытого наблюдения она установила собственноручно. По дому размещена еще дюжина тщательно замаскированных камер.
Пробежалась по камерам. Постель Меган. Дверь Меган. Окно Меган. Кровать Эрика. Дверь Эрика. Окно Эрика. Передняя дверь. Задняя дверь. Кухня. Гостиная. Ее собственная спальня.
Рейчел смотрела трансляции несколько минут, пока окончательно не удостоверилась, что в доме больше никого, а дети крепко спят. Послушала их дыхание, улавливая знакомые ритмы. А потом на цыпочках направилась к двери в подвал.
Ввела шестизначный код на беззвучной клавиатуре. Дверь отперлась. Детям Рейчел сказала, что в подвал они не смеют спускаться ни в коем случае. Сказала, что в подвале асбест и замок ради их же безопасности. Первая часть – вранье.
Крадучись, двинулась вниз, пока дети спят. В жилах забурлил адреналин. Предстоит работа.
Глава 3
– Диспетчер говорит, там черт ногу сломит, – сообщил детектив Джон Серрано. – Лейтенант Джордж сказал, что труп нашли на замерзшей реке. Криминалисты на месте. Мост перекрыт. Береговая охрана выслала катер.
– Катер? Разве река не замерзла? – удивилась детектив Лесли Талли.
– Напрочь, – подтвердил Серрано. – Способ уйти хуже и придумать трудно.
Шел только третий час ночи, и машин на дорогах в окрестностях Эшби почти не было. «Форд Краун Виктория» катил бесшумно, не считая шелеста шин и звуков «дворников», смахивающих снег.
Детектив Серрано держал на коленях книжку в бумажной обложке. Подцепив обложку, открыл ее, прочел несколько страниц и снова закрыл.
– Жизнь отстой, если ты орк, – заметил Серрано. – Рождаешься уродом. Растешь уродом. Вашего брата миллиард душ, и все вы уроды. Разве бывают привлекательные орки? Типа чтобы орк-пацан поглядел на орка-девицу и сказал: «Ой, какая прекрасная оркиня»? И потом, чем на жизнь зарабатывать? Всю жизнь или таскаешь всякие тяжести, чтобы мастерить здоровенное оружие для смертоубийства, или идешь в бой, где ты, по сути, просто разменная монета для своих командиров, которые скорее скормят тебя троллям, чем снизойдут с тобой поздороваться. Так что, по сути, ты рождаешься уродом с вонью изо рта и ужасной кожей, а после помираешь, даже ни разу не перепихнувшись.