Прямой эфир
Шрифт:
Стас не ответил. Точнее он промолчал, что в данном случае было вполне достаточным ответом.
Не прошло и получаса, как шины автобуса зашуршали по прибрежному песку. Телевизионщики гурьбой вывалили на пустынный пляж. Настя первой залетела в воду, разметав брызги. Андреев отвернулся. Он и так слишком часто поглядывал на нее, и это как выяснилось, уже бросается в глаза кое-кому в редакции.
Было что-то унизительное и в этом подглядывании тайком, и в том, что он обязан следить за собой, чтобы не дать повода для ревности ничего не подозревающему Игорю. Андреев, решил, что еще пара глотков коньяку — в самый раз, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. И налил себе из открытой бутылки, сиротливо воткнутой в песок.
Сегодня утром у него состоялся телефонный разговор с мамочкой. Передача снова понравилась ее подругам, только многим стало жалко «товарища из мэрии». Поделом ему, конечно, но может быть, не стоило выставлять его перед всем городом? Так можно нажить врагов. Поэтому мамочка беспокоилась за своего сына и звонила ему вчера вечером, а он отключил телефон. От беспокойства она не могла заснуть до полтретьего. Как ни крути, мамочка всегда останется его самым преданным зрителем.
Когда начало темнеть, события ускорились, словно в калейдоскопе. На «Мерседесе» приехал Даянов, и Стас мельком отметил, что президента сопровождали уже два телохранителя (их число временами то увеличивалось, то сокращалось, и этому никто не удивлялся). Марк произносил речь у костра. Он прямым текстом выложил, что телекомпания вступает в войну. Коллектив должен сплотиться и работать на одну цель — все для победы. «Когда мы едины, мы непобедимы!» — провозгласил Марк. И спросил: «Вы со мной до конца?» Коллектив выпил, и дружно присягнул ему в верности. Вчера людям выдали половину долгов по зарплате, и все готовы были воевать с губернатором, хоть прямо сейчас.
Андреев не уловил момент, когда напился. Какое-то время было очень весело, хотя он не помнил почему. Большинство молодежи (и кое-кто из перебравших ветеранов «Ориона») отправились купаться ночью. Андреев остался сидеть у костра, нахохлившийся в джинсовой куртке и со стаканом в руке, слабо вникая в то, что говорили вокруг.
— Макс Бобров в пятницу «отвальную» устраивал. Тоже в Москву переезжает, — рассказывала красавица Элечка, аккуратно, двумя пальчиками снимая кусочек шашлыка с шампура, умудряясь при этом не замарать маникюр накладных ногтей. На ней был пуловер из толстой мягкой шерсти, нежного кремового цвета, подпоясанный в талии. Даже в походном варианте одежды Элечка умудрялась выглядеть элегантно, четко выделяясь на фоне коллег, расположившихся вокруг костра.
— Как?! И Макс туда уезжает?! — ахнули те, кто еще не знал. Макс был счастливым исключением в команде местной редакции государственного канала, где свирепствовала двойная цензура — Москвы и собственного начальства. Такой гнет выдерживали только старые, толстокожие и равнодушные журналисты. А Бобров сразу успел неплохо заявить о себе. На его сюжеты обращали внимание.
— Максу предложили место на канале «Россия» в программе утреннего эфира. А что ему тут делать? — пожала плечами Элечка. — Молодой, семьи нет. Решил, собрался, поехал. Правильно делает, что не хочет навсегда застрять в нашем болоте.
— Его там поставят выпускающим редактором утреннего эфира. И будет Макс вставать в три часа ночи, тащиться через пол-Москвы редактировать чужие тексты. А днем отсыпаться, — возразила Светка. — Ни жизни, ни денег, ни перспектив. Москвичей на такую работу не заманишь. Тут он был — хороший журналист, первый парень на деревне, а там станет «лимита».
— Зато в Москве зарплаты начинаются от тысячи долларов, минимум, — авторитетно заявил оператор Валера. — Сколько народу уже туда перебралось, и все нормально устраиваются, не одни только телевизионщики. Ты вот, Митрич, почему не уезжаешь? — и Валера слегка подтолкнул в бок своего шеф-редактора.
— Никогда туда не стремился, — ответил пьяный Андреев, не сразу сообразив, о чем его спрашивают. — Мне в сто раз интереснее делать здесь то, что люблю и умею. Да и тоскливо будет без нашей «безбашенной» редакции.
— Наш Станислав Дмитриевич патриот родного края. И беззаветно предан Марку Иосифовичу, — съехидничала Элечка.
Все принялись перечислять коллег, отбывших искать счастья в Москве. Каждый год уезжало не меньше десятка журналистов. И не обязательно это были лучшие. Нередко уезжали те, кто здесь работал в никудышных изданиях, и в них считаясь аутсайдерами. Однако и такие умудрялись устраиваться в столице. Знакомые фамилии земляков то и дело мелькали в титрах федеральных телеканалов, в московских газетах или на Интернет-сайтах. Отъезды в Москву была одна из любимых тем для обсуждения.
Тем временем к костру вернулись ночные купальщики. Замерзшие, отчего еще более веселые.
— Водки, срочно! — энергично потребовал Игорь, плюхаясь на песок.
Дрожащая Настя уселась рядом, и протянула к огню озябшие пальцы. Стасу ужасно захотелось обнять ее и согреть, но он только подал ей водки в стакане. Настя взяла, не глядя в его сторону. Она смотрела на своего Игоря. И смысл ее взгляда был Андрееву отлично известен. Он понимал, что последует дальше.
— Игореша, пошли в палатку, переоденемся, — потребовала Настя.
Они поднялись и отправились в палатку. Стас плеснул себе еще водки и проглотил залпом. Он изо всех старался не представлять себе, что и как сейчас там у них происходит. Но он был обречен, слишком настроен на Настю, чтобы не расслышать ее характерных вскриков. Еле различимые за ветром и шумом волн для Стаса ее оргазмы были оглушительны.
Андреев напился до беспамятства. Дальше помнил только какие-то урывки. Вроде бы прыгали через костер. Вокруг снопы ярких огней. Он валится на песок. Его увели в палатку, но он упрямо вернулся. Начались веселые конкурсы на раздевание. Стас тоже играл на раздевание с визажисткой Яной. Все вокруг покатываются со смеху и ему это нравится.
Потом он стоит по пояс голый посреди осенней ночи, и только тепло от костра греет один бок. Все вокруг улюлюкают и подбадривают. Потому что он выиграл. И Яночке предстоит снять лифчик, а коллеги предвкушают зрелище роскошного бюста развеселой визажистки. Он видит, что Настя с Игорем, снова у костра, тоже смотрят на его пьяный кураж.
Яна скинула последнюю деталь туалета сделав пару заманивающих движений, как в стриптизе. И в жалкой попытке бессильной мести, специально повернувшись, чтобы Настя это видела, Андреев смачно расцеловал обе огромные груди Яночки, оставив на них влажные следы. Он размахивал трофеем — огромный лифчиком, а затем напялил его на свою голую, худую грудь. Рухнул перед визажисткой на одно колено, словно рыцарь, предлагающий руку и сердце. Все хохотали до упаду. А потом выплясывали что-то вроде греческого танца сиртаки. Все без исключения, обхватив друг друга за плечи: Игорь Ковальчук, Андреев в перекошенном лифчике, кто-то из водителей, звукач Костя…
Прежде чем совсем отрубиться, он сообразил, что не хочет упасть и заснуть прямо на песке. И попросил довести его под руки в палатку. Где, не раздеваясь, провалился в тяжелое забытье пьяного сна.
В приемной губернатора повисла безмолвная пауза — стоило съемочной группе «Орион-ТВ» только показаться в дверях. Многочисленные журналисты, томившиеся в ожидании начала брифинга губернатора, прервали бесконечные разговоры друг с другом. Впрочем, тишина длилась не дольше секунды. Ровно столько, чтобы люди заново набрали воздух в легкие, и в помещении возобновился гомон приглушенных бесед.