Пряничный домик
Шрифт:
Лада отложила телефон и легла, свернувшись калачиком. Она прокручивала в своем воображении то одни, то другие воспоминания, связанные братом. Как они вместе пошли в первый класс, как собирали грибы и ругались во время поездок на море… Хотя с братом ли? Лада даже разозлилась на себя за это сомнение. Конечно, с братом! Они столько лет, да, всю жизнь были настоящими близнецами. Разве может что-то поменяться теперь? Конечно, нет!
Такое осознание Ладу успокоило. Наверное, самым лучшим будет вообще больше никогда не возвращаться к этой теме. Да, Валера все ей рассказал,
***
Валера был доволен тем, как прошел разговор. Да, он немало поволновался, но в целом все закончилось хорошо. Лада не стала скандалить, слишком настойчиво требовать ответа о причинах его многолетнего молчания. Ладушка все поняла, как надо. А значит оставалось немного выждать, а там… Вот как раз с этим «а там» возникали определенные проблемы.
По сути у Никонорова было два пути. Первый - подгадать очередной удачный момент и рассказать ей все о своих чувствах, но оставался высочайший риск все-таки нарваться на скандал. И Ладу будет сложно за это обвинять.
Второй путь выглядел более долгим, и в голове Валеры подразумевал неторопливое обхаживание ненаглядной Вишенки, чтобы плавно подвести ее к единственно правильному для них развитию событий. Однако Валера опасался, что ему банально не хватит терпения. Если раньше его сдерживала невысказанная тайна, то теперь ему начинало хотеться все и сразу. Например, теплую, нежную Ладу в своих объятиях, чтобы она прижималась к нему и тихо капризничала, если он отвлекается на мобильный телефон.
Воображение Валеры медленно уносило его в почти идеальные картины, в которых неизменным оставалось одно – Лада любит его. Любит так, как это нужно ему.
Никоноров подошел к окну, из которого открывался отличный вид на его садовое творение. Скамьи и, конечно, качели были полностью готовы. Валере это казалось особым знаком, означающим скорое начало их с Ладой по-настоящему совместной жизни.
***
Настя отправилась на встречу своего киноклуба, и я остался в долгожданном одиночестве. Не могу сказать, что меня напрягало ее общество, но в последнее время мне почти не удавалось побыть одному. На работе я вечно с кем-то общался, что-то выяснял или выясняли у меня, дома Настя тоже хотела постоянных разговоров и внимания. Я понимал, что ей может быть скучно, особенно на контрасте с жизнью до переезда, но здесь и сейчас я просто хотел побыть в тишине. Не отвечать ни на чьи вопросы, не поддерживать светские беседы, не выражать интерес к чему-либо. Я даже в дороге с работы домой не успевал переключиться, потому что занимала она у меня минут десять.
Наслаждаясь своим временным одиночеством, я с каким-то особым чувством заварил себе чай и начал пить его мелкими глотками.
Мне было слегка стыдно перед Валерой за такие мысли, но я помимо собственной воли вспомнил, как мы с Ладкой оставались вдвоем дома. Мы могли с ней просидеть сорок минут в одной комнате и не обменяться ни единым словом. И это казалось очень естественным и не создавало неловкости. Было даже как-то уютно что ли.
Я ради интереса проверил, сколько градусов
При этом, если верить всем вокруг, совсем скоро нас ожидал тот самый полярный день, который заранее так впечатлил Настю. Мне самому стало любопытно: каково это, когда день никогда не заканчивается. Я представил себе, как начну рассылать друзьям-приятелям многозначительные видео и требовать от них угадывать, который у меня сейчас час. Мне это показалось по-своему забавным. В том, что Настя начнет делать все то же самое, только с утроенным энтузиазмом, я даже не сомневался.
Вместе с последним глотком чая перезарядилась моя внутренняя батарейка. Теперь я снова был готов к общению, или как это называлось, к межличностным коммуникациям.
Я привычно прикинул в уме, сколько времени было дома, и решил, что сейчас подходящий час для звонка Никонорову. Что-то он подозрительно затих, и мне это не нравилось.
Валера ответил после третьего гудка.
– Привет, - коротко сказал он вместо «алле».
– И тебе того же. Как жизнь?
– Сойдет. Что у тебя?
– Настя ушла к своим любителям кино, я предоставлен сам себе.
– Мы тоже разбрелись по своим комнатам и предоставились сами себе.
Я почти машинально отметил, как он запросто провел паралелль.
– Есть какие новости? – невзначай поинтересовался я.
– Я рассказал ей про… нашу неродственность, - помолчав, сообщил друг.
– Ого! – натурально удивился я. – И как она это восприняла?
– Намного спокойнее, чем я мог ожидать. Видно было, что она переживала, но я не думал, что она будет так хорошо держаться.
– То есть скандал тебе не закатили?
– Нет.
– И чего дальше?
– Посмотрю по ситуации. Мы, считай, не общались после того разговора. Не хочу ей навязываться. Сам понимаешь. Думаю, вечером можно что-нибудь затеять?
– Это например?
Я правда не понял ход его мысли.
– Сходить погулять, заглянуть в кафешку, да просто посмотреть вместе фильм, сидя рядом на диване. Вариантов масса. Я кстати доделал качели. Можно просто ночных птиц послушать.
Я не сразу понял, а потом сообразил. Валера перечислил весь хрестоматийный набор. Прогулка-кафешка-посидеть под звездами. Если бы я захотел охмурить Ладу, я бы, наверное, распланировал все точно также. Однако не слишком ли он торопился? Она только утром обо всем узнала…
Оставалось только догадываться, когда сама Лада, наконец, поймет, что происходит.
Если я хоть немного ее знаю, то отнюдь нескоро. Да, и с другой стороны, а кто бы на ее месте подумал нечто подобное?
Говоря откровенно, я все еще не мог привыкнуть к таким разительным переменам в устройстве жизни Никоноровых. Да, я с самого начала старался поддерживать Валеру, но принять, что столько лет я видел лишь фасад было как ни крути не просто. Что уж говорить про Ладу, для которой все самые интересные открытия были только впереди.