Пряные дни

Шумей Илья

– И в чем же проблема?

– Я не знаю, что они там курили, но из того сумбура, который из них удалось вытрясти, ничего связного не получается.

– Неужели так сложно выяснить, почему их собака покусала? И какой умник вообще догадался привести ее с собой на дискотеку?

– Понятия не имею.

– А свидетелей, что, ни одного не нашлось?

– Нет, другие уже потом сбежались, только услыхав их вопли.

– Где их нашли?

– В туалете.

– Где?! – майор удивленно приподнял брови. – Ты хочешь сказать, что псина их обоих прямо в сортире

покусала?!

– Получается так, – обреченно кивнул капитан.

– Как интересно! Ладно, давай разбираться, – Акулов указал на стул сбоку от стола. – Садись, рассказывай все по порядку.

– Я же говорю, у них в мозгах сумбур полный, – Левченко тяжело осел на стул.

– Ты можешь не комментировать, а просто пересказать?

– Ну, – капитан почесал нос, – в их изложении все началось после того как они там, на дискотеке, познакомились с какой-то девчонкой.

– Не из местных, значит, – заметил майор. – Имя?

– То ли Олеся, то ли Ксения. Ни тот, ни другой так и не смогли вспомнить точно.

– Думаю, про приметы спрашивать бесполезно?

– «Клевая», «классная», «конкретная» – это все, что у нас есть.

– Что дальше?

– Потом они пошли в туалет.

– Обрати внимание, какая стройная и логичная последовательность действий! – Акулов одобрительно покивал головой. – Познакомились – и айда в сортир! Они туда всей компанией ломанулись, что ли? Втроем? Или вдвоем?

– Какая разница?

– Кабинка там, насколько я помню, небольшая, и для того, чтобы в ней уместились два, а тем более три человека, надо очень сильно захотеть. Вопрос в том, чего именно они захотели.

– У двух здоровых бугаев, познакомившихся со смазливой девкой, желания могут быть только одного рода.

– Это я прекрасно понимаю, чай уже не маленький, – майор постучал пальцем по столу, – но я сейчас о другом толкую.

– Простите, не уловил, – капитан нахмурился и подался вперед. – О чем вы?

– Предположим, что они забились в кабинку вместе с девчонкой. Тогда, если Егорьевна будет и дальше усердствовать и попытается довести дело до суда, эта Олеся-Ксения вполне может подвести ее сынка под статью. Достаточно будет произнести перед судьями правильные слова, и суд почти наверняка примет ее сторону, – Акулов откинулся назад. – Это я так, чтобы ты лучше понимал, как следует себя с этой мымрой вести, когда она сюда в очередной раз заявится.

– А если девчонка ни при чем?

– Тогда следует поинтересоваться сексуальной ориентацией наших пострадавших. С чего бы им в клозете уединяться? Или в тихих Омулях геи водятся?

– Ничего такого я про них не слышал, – капитан скептически выпятил губу. – Типичные деревенские мачо.

– Не имеет значения. Просто задай их соседям пару наводящих вопросов – и дело в шляпе. Вовкина мамаша сама будет умолять нас, чтобы мы все замяли.

– Понял, – Левченко буквально просиял. Перспектива вколоть хорошую шпильку с детства ненавидимой Егорьевне озарила его будущее ласковым теплым светом. – Я могу идти?

– Погоди. Сначала дорасскажи, коли уж начал. Что дальше-то случилось?

– А потом их собака покусала.

– …а потом мы отравились печеньем, – пробормотал Акулов. – Вот так сразу?

– Не могу сказать, дальше в их показаниях царит полная каша.

– Как их угораздило с собой в туалет еще и собаку затащить?! Сколько их всего в кабинку набилось?! Они там что, Ноев Ковчег организовать решили?

– Понятия не имею, – развел руками капитан.

– Знаешь что, ты на досуге прижми Кольку где-нибудь в уголке, ладно? Быть может он кроме травы еще какие вещества на наших дискотеках толкать начал, более сильнодействующие? Иначе откуда столько дури, да еще в двух головах сразу?

– Попробую.

– Дай ему понять, что проблемы со зрением и слухом мы можем испытывать только до определенного предела. И где этот предел находится, я ему уже объяснял.

– Я понял.

Акулов рассеянно поскреб начинающий лысеть затылок.

– А что если их девка и покусала? – вернулся он к обсуждаемой теме. – А им признаться стыдно?

– Да нет, не похоже, – отверг такой вариант Левченко. – Я же видел след от укуса на руке у Саенко! Да и врач сказал, что это собака. Причем крупная.

– Тогда, очевидно, их покусала собака той девчонки, но я никак в толк не возьму, как она там оказалась? Окон в том туалете нет. Или они забыли за собой дверь запереть? Ты замок на кабинке проверял? Он исправен?

– Не обратил внимания.

– Да что ты там вообще делал? – деланно возмутился майор. – Ты ни на один мой вопрос внятно ответить не можешь!

– Я же говорю – сумбур!

– Ты и в протоколе так напишешь, да? – Акулов вздохнул. – Сильно хоть покусала?

– Не очень, но на прививки от бешенства они заработали.

– Почему же тогда Вовчик на койке оказался?

– Но так его же…

– Что?

– Разве я не сказал? – удивился капитан. – Его же собака укусила за… это… – он помахал рукой ниже пояса.

– Как? Прямо за?…

– Ну да, – кивнул Левченко. – Когда народ на крики сбежался, Саенко прыгал, схватившись за прокушенную руку, а Вовчик без штанов сидел на толчке и держался обеими руками за свои драгоценности.

– Вот как? – Акулов неторопливо положил ладони на стол, словно хотел покрепче ухватиться за реальность, так и норовящую ускользнуть под напором фактов, что с каждой минутой становились все безумнее.

Он медленно набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, потом повторил процедуру. Левченко оставалось лишь молчать и терпеливо ждать вынесения вердикта.

– Я тут сижу и представляю себе эту сцену, – прошептал его начальник, наконец, – картина маслом! В рамочку – и на стену!

– Грешно, конечно, над чужой бедой смеяться, – согласился капитан, – но согласен, удержаться было очень сложно.

– Ну и как он там? Жить будет?

– Врач сказал, что ничего страшного, только до конца месяца придется воздержаться от общения с женщинами, и писать осторожнее.