Прыгалка
Шрифт:
— А ты почему?!
— Объяснить или сам догадаешься? — спросил Марко своего кровку.
Икира не стал врать, что не догадался.
— Я помогу ребятам поставить во дворе телескоп, а сам посижу в сторонке, — решил Марко.
— А я совсем туда не пойду. Лучше с мамой побуду, у неё отпуск по болезни…
— А что с ней? — встревожился Марко.
— Печень болит…
Когда с мамой что-то неладно, то какое уж тут настроение. Марко знал это по себе. Если мама ходила печальная, расстроенная чем-нибудь, ему тоже было тошно (резонанс…). Но в нынешние дни мама
— У нас дома есть лекарство, называется «Но-Шпа». Икира, я принесу.
— Спасибо, у нас тоже есть. Доктор Канторович дал, когда приходил…
Затмение «было назначено» через два дня. К этому времени Топка и Пиксель сделали наконец «площадь». Она даже без девочки смотрелась красиво. Будто законченная картина. Художники окантовали её лакированными рейками.
— Мелодии Эллады, — сказал Пек, когда ребята принесли это произведение искусства к нему на двор.
Марко туда же принёс Прыгалку. Её закрепили на подставке. Статуэтку легко можно было снять, если надо куда-то переносить или перевозить.
Топка и Пиксель называли площадь с девочкой «композиция».
Композицию укрепили на щелястом садовом столике. Кусочек городской площади и девочку (пострадавшую от землетрясения, но все равно красивую) словно уменьшили во много раз и перенесли в наше время из древности…
— Классика, — веско сказал Слон. И все согласились. Даже бабка и дед Тарасенковы одобрительно покивали.
— Плохо только, что пластилин не застывает. Сначала был как дерево, а потом, когда размяк, не хочет никак твердеть обратно… — пожаловался Пиксель.
— Потому что жара, — объяснил Топка.
— Хотели эту штуку в холодильник, а она не влезает, потому что она широкая, а холодильник узкий, — добавил Пиксель.
— Затвердеет, когда станет прохладнее, — решила круглая Галка.
— Юрий Юрьевич просил показать, когда все будет готово, — напомнил Пек.
Марко сказал:
— Отнесём в школу завтра, перед затмением… — И глянул на Икиру: «Ты не думай, я не буду смотреть в телескоп, я обещал». Икира играл с пятнистым котёнком Тарасенковых. Котёнок был доволен, Икира тоже…
Затмение должно было случиться в середине дня. Телескоп установили на школьном дворе заранее. На широком табурете. Недалеко от сарайчика, под которым было Володино убежище. С этого места была видна половина безоблачного неба, а залив с крейсером заслоняли невысокие, но густые акации.
Не будь крейсера, наблюдать затмение можно было бы из верхней комнатки. Но ведь бдительные нюшские моряки могли углядеть в стереотрубы раскрытое окошко и телескоп на подоконнике. Чего доброго, решили бы, что школьники шпионят за доблестным «Полковником Думой». Не стоило лишний раз рисковать.
Солнце забралось на высоту и жарило изо всех сил, а встречаться
Собралась почти вся компания с Маячной и двое ребят с соседней улицы, с Компасной — Сергийко Левченко и Толик Мовчун (из того же класса, что Матвейка Кудряш). Только Икира не пришёл. Марко из-за этого чувствовал себя слегка неуютно, хотя знал заранее: Икира сидит с мамой.
Да, и ещё Пек не пришёл! Он сказал, что будет работать над рукописью, а на затмение глянет, выбрав минутку, в свой бинокль.
Появились Юрий Юрьевич и тётя Зоря. Поглядывая по сторонам, выбрался на свет Володя — в брюках директора, в клетчатой рубашке Пека, побритый и вполне здоровый на вид. Все ребята конечно, знали теперь про беглеца с крейсера, но тайну хранили железно. Делали вид, будто верят: это, мол, приехал в гости к тёте Зоре племяннике ближнего хутора.
Обступили табурет с площадью и Прыгалкой. Поразглядывали так и сяк. Сказали «сила», «клёво», «ось, гарно…» и даже «зашибись…».
Володя наклонился к Марко и шепнул:
— Слов нет… Живая девочка.
Юрий Юрьевич заметил:
— Этот экспонат я с удовольствием выпросил бы для школьного музея… Но ведь Марко не отдаст.
— Не отдам, — сказал Марко чуть виновато, но твёрдо. — Лучше уж берите насовсем телескоп.
Директор почесал бровь.
— Широкий жест. Надо обдумать…
Марко добавил:
— Когда друзья Пека пришлют копии, одну можно взять в музей. А Топка и Пиксель сделают вторую «площадь»… Сделаете?
— Факт, — сказал Топка. Пиксель хотел прокомментировать этот факт подробно, однако Кранец (который чуть не сбил телескоп) напомнил:
— Щас начнётся!
Марко надел на трубу тёмный фильтр.
Топка сказал, что пластилин плавится на солнце и «площадь» с девочкой надо унести в тень. Унесли вместе с табуретом в сарайчик, поставили у дальней стены.
Встали в очередь к телескопу. Поглядели все — даже директор и тётя Зоря — как чёрный бугристый шар в красноватом пространстве наезжает на серебристый солнечный круг. Не шумели, не толкались и не спорили, лишь Сергийко и Толик пихнули друг друга локтями, но Слон показал им кулак.
Потом, чуть передвинув трубу, посмотрели по второму разу. Потом ещё…
— Дыхание Вселенной, — выговорил Володя с грустной ноткой. Марко вспомнил стихи Пека о галактике и семенах сурепки…
Стали расходиться.
Славка оглянулась на Марко:
— А ты почему ни разу не взглянул?
— Я только вчера летал на Луну, видел все вблизи.
— Понятно, — кивнула Славка. И неизвестно, что при этом подумала.
У телескопа остались Марко, Топка, Пиксель и Кранец. Неподалёку был и Володя, присел на порог сарайчика. Юрий Юрьевич сказал, что пойдёт писать отчёт по итогам учебного года. Для имперского Минпроса. Блокада блокадой, а отчётность отчётностью. Тётя Зоря тоже ушла внутрь школы.