Прыгнуть выше себя (издание 1990 г.)
Шрифт:
— Мама! — нетерпеливо напомнила о себе девочка. — На экскурсию меня не берут, если не извинюсь перед Колей.
— Что случилось?
— Я ударила его.
— И не хочешь извиниться?
— Ни за что! Он сказал, что герои — дураки, а трусы — умные. И что их называют по-другому потому, что это выгодно другим.
— Надо было объяснить, — попыталась успокоить дочь Ксана Вадимовна.
— Кому? Кольке? — Девочка сказала это так выразительно, что мать невольно улыбнулась, а потом ей пришлось хмурить брови, чтобы показать, что она осуждает дочь.
— Несчастный человек ваш Коля. Жизнь
Она многозначительно кивнула гостю, показывая, что за всем этим скрывается еще кое-что невысказанное. Но Ксана Вадимовна нетактично спросила:
— Это ты из-за отца? Девочка напряглась, как струна.
— Мама права. В таких случаях лучше не примешивать личного, — поспешил Валерий Павлович то ли объяснить что-то девочке, то ли выручить Ксану Вадимовну.
Вита подчеркнуто отвернулась от гостя.
"Этого она еще не поймет, — с сожалением подумал он. — До этого еще слишком много синяков впереди".
— Вот видишь, доченька… — попыталась начать новое наступление Ксана Вадимовна, но Вита решительно тряхнула головой:
— Я не извинюсь перед ним. Ни за что!
— И не надо, — неожиданно поддержала ее бабушка. — То, что мы тебе сказали, — это на будущее.
Ксана Вадимовна пожала плечами и вышла.
Вита украдкой посмотрела на гостя: как он реагирует? Все-таки ей очень хотелось поехать в Прагу. Гость сидел в кресле сгорбившись, опустив голову. Но Вита видела, что его глаза улыбаются.
— Прошу всех к столу! — послышался голос Ксаны Вадимовны.
Они прошли в столовую, где на пультах перед каждым креслом горели лампочки синтезаторов.
— Я уже ввела программу. Оцените мое новое меню, — сказала Ксана Вадимовна гостю.
— Спасибо, но я не хочу есть, — отчего-то смутился он.
— Ну немножко, немножко, только попробуйте.
Прежде чем Валерий Павлович успел опомниться, перед ним оказалась тарелка с салатом. Люк синтезатора был еще открыт, значит, сейчас появится еще одно блюдо. Но тут длинный палец гостя нажал на стоп-кнопку. Индикатор погас. Ксана Вадимовна удивленно повернулась к Валерию Павловичу. А он как-то уж очень беспомощно развел руками и проговорил:
— Но я совсем не хочу есть.
Бабушка, не отрывая от него своих быстрых антрацитовых глаз, нахмурила брови. По ее лицу было видно, что она о чем-то напряженно думает.
Валерий Павлович скользнул по ней взглядом. "Надо ей помочь. Пожалуй, это неплохой выход для всех нас". И он подсказал ей мысленно: "Да, ты не ошибаешься. Именно поэтому я кажусь вам странным, именно поэтому мне не нужно есть".
— Извините, — обратилась бабушка к гостю и повернулась к Ксане: — Можно тебя на минутку? Поможешь мне… (Последняя фраза была сказана специально для гостя.)
Женщины вышли в другую комнату, и здесь бабушка с упреком произнесла:
— Не приставай к нему. Разве ты еще не поняла?
— Что я должна понять?
— Ты не заметила в нем ничего необычного?
—
— "Странный"… — протянула бабушка. — Это нам он кажется странным. А мы ему?
Ксана Вадимовна непонимающе пожала плечами. Ее жест означал: всегда ты что-нибудь придумаешь…
Бабушка посмотрела на нее долгим раздумчивым взглядом, покачала головой: "И как вы только уживались с Антоном, такие разные?" В ее памяти тотчас появился сын. Стоило тихонько позвать — и он всегда приходил, и она могла с ним беседовать. Но сейчас она не звала, а он все равно пришел. Удивительно. Возможно, никто другой не нашел бы здесь ничего удивительного, но мать знала: что-то случилось. А что могло случиться, когда Антон погиб три года назад? Значит, что-то еще должно случиться…
Она с тревогой подумала о Вите. Можно ли ее отпускать вдвоем с этим?.. В ее голосе сквозило раздражение, когда она сказала невестке:
— Неужели ты не догадалась, что это синтегомо, сигом. Так, кажется, их назвали. Ты ведь видела таких существ недавно по телевизору. Говорили: "Первый шаг в будущее человечества, великий эксперимент" и еще разное…
Ксана Вадимовна вспомнила, выругала себя: как же сразу не признала? Этот мощный лоб, глыбы плеч, в которых, наверное, спрятаны какие-то дополнительные органы. Человек, синтезированный в лаборатории. Сверхчеловек по своим возможностям. И все-таки и тогда и теперь она воспринимала сигома скорее как машину, чем как человека. Читала, что эти предрассудки сродни расовым, глупое человеческое высокомерие, умом понимала, а сердцем не могла принять. Возмущалась, когда услышала, что уже многие из первых сигомов станут врачами. Думала: "Какой же это человек согласится, чтобы его исследовал сигом? А если тот решит, что слабое создание недостойно жизни? Бедняги сигомы, — им не так-то просто будет заполучить первых пациентов…"
И вдруг сигом у нее в гостях! Ну конечно же, ему не нужна еда, — он ведь заряжается через солнечные батареи и еще какие-то устройства, энергию копит и хранит в органах-аккумуляторах. Но что ему здесь понадобилось?
Ей стало не по себе, когда вспомнила: он хочет, чтобы Вита ехала с ним в Прагу. Может быть, он замышляет ее исследовать, как подопытное животное?
— Никуда Вита с ним не поедет! — решительно сказала Ксана Вадимовна свекрови.
— Но какие у нас основания не доверять ему? И девочку обидим, — ответила свекровь. И в то же время она думала: "Может быть, так лучше. Ведь не зря у меня появилось предчувствие…"
— Ты всегда любишь возражать, мама, — с упреком проговорила Ксана Вадимовна.
Свекровь ничего не ответила. "Так, конечно, нам спокойнее. Но как об этом сказать Вите?"
Они вернулись в столовую, делая вид, что ничего не произошло.
Гость бросил на них быстрый взгляд.
"Неужели он что-то заметил? — подумала старшая из женщин и вспомнила: у сигома ведь есть телепатоуси-лители. Он воспринимает и свободно читает психическое состояние мозга. Сигомы могут переговариваться между собой на огромных расстояниях с помощью телепатии. Значит, Валерий Павлович знает и то, о чем они говорили и о чем думают. Но почему же в таком случае он не внушил им мыслей, нужных для свершения его замыслов?