Прыжок через радугу
Шрифт:
«Так же есть и значительные минусы.» — продолжила она — «Если мы занимаемся пошлыми вещами с кем-то, то нам сложно остановиться или попросить остановиться. Мы хотим все больше и больше, как бы больно или хорошо нам не было. Мы остановимся только тогда, когда наш партнер остановится, или пока мы не сможем продолжать и рухнем от усталости. К Эдварду это не относится, но у него, похоже, могут случится подобное, если он войдет в азарт.» Она сделала еще один глоток, опустошив бутылку на половину. «Еще мы не обладаем хорошей памятью и можем забыть наше прошлое, а точнее какие-то отрывки. А вот если кто-то попытается жить „настоящим“ и будет пытаться забыть прошлое, то может забыть абсолютно все, даже не осознав это. Семью, друзей, дом, порой даже имя.»
После ее слов меня смыло мыслями. Я не знал, как осознавать все это и что думать по этому поводу. В миг, я словил в своем море мыслей, идею. А что на счет Рэд? Неужели она ничего не помнит про свое прошлое? «Значит та история про нашего отца — полубога…» Рэд не успела сказать, как мама тут же перебила ее. «Вот не надо мне нести про „Детей полубога — создателя“ и „изгнание на землю смертную“.» — ее тон был слегка разозленным. Похоже, что она начала потихоньку пьянеть. — «Эту сказку знает каждый из нашей семьи. Возможно даже каждый суккуб на планете! Это самый простой миф о том, как снизошла на землю первая суккуба, и изгнали ее потому, что она была невероятно жадной и ненасытной. Солнца бы не было, если бы она там осталась!» Она сделала еще один глоток, продолжая рассказ. «Дальше ее спустили на землю со словами „Вот! Развлекайся!“ и вместо того, чтобы извиниться перед создателем, она обратилась к дьяволу, который разбирался в похоти и разврате. И он сказал ей: „Значит, будешь питаться человеческим удовольствием. Будешь для них покорной шлюшкой.“ Она согласилась и ходила по земле, развлекаясь с похотливыми людишками, сводя их на грех.» Она сделала последний глоток вина, полностью осушив бутылку. Поставив бутылку на стол, она взглянула на меня с серьезным лицом. «Мальчик мой… Тебе глаза Рэд ничего не напоминали?» — Я лишь невольно покачал головой в знак отрицания. — «А ты, Рэд? Ты видела его глаза раннее?» — Рэд также показала жест отрицания. Мама вздохнула, почесывая голову. Все взгляды были устремлены то на нас с Рэд, то на нее. «Значит будем шаманить…» — Она встала со стула и встала около Фиолы, которая была слегка напугана. «Рэд точно не вспомнит, но вот ты, мой мальчик, можешь вспомнить.» — Она встала рядом со мной, повернув мою голову в сторону Рэд. — «Смотри в ее глаза. Словно ты хочешь съесть ее душу, или что-то подобное. Смотри внимательно и не отвлекайся на остальных.» Я начал пристально смотреть в глаза Рэд, которая, не смотря на всю странность ситуации, спокойно смотрела на меня. Мама отключила свет в комнате. В темноте я видел светящиеся радужки своих сестер, но все мое внимание было устремлено именно на Рэд. Через пару секунд я не замечал света глаз сестер и видел лишь два красных круга. Я словно приближался к ней и все четче видел каждую линию на ее радужке, каждый оттенок. Я словно погружался в ее глаза, погружался с головой. Тихий, практически беззвучный шепот, эхом звучал в моей голове. «Мама, у нее такие красивые глаза…» Я оцепенел. Память медленно
– «Она жива? Наша… Ваша подруга жива?» На их глазах появились слезы, но плакать они не собирались. Слезы появились от волнения. «Конечно жива! Она просто потратила все силы и деньги на вас и, когда на вас не было сбережений, ушла заниматься своими делами. У нее не было ни семьи, ни дома, потому для нее вы были всем. Ей было очень сложно расставаться с вами, но это было необходимо. Ведь иначе вы привяжетесь к ней и будете сидеть у нее на шее, и, возможно, умерли бы от голода. Это было последним способом научить вас тому, что вам необходимо в этом мире, и кем вы являлись в нем.» Каждая из сестер, если не плакала, то определенно пыталась сдерживать слезы. Раньше все были веселыми и радостными, но сейчас у всех не были только слезы и грусть на лице. Мама достала очередную бутылку вина из холодильника, не выдержав горечи своей же правды. «Вот так вот…» — сказала она тихо, открывая бутылку. Пробка от вина провалилась внутрь, но маме было плевать на это, и она все равно сделала глоток, не смотря на такую проблему. «Значит… они были спасены тобой от отца. Потому я так на него злился?» Мама будто не слышала меня, но после того, как она сделала свой глоток, она странно взглянула на меня, словно собиралась заплакать. — «Если я скажу тебе, где твой отец сейчас… ты простишь меня? Не будешь кричать на меня и называть меня „Чудовищем“ или что-то в этом роде?» — Мне не нравился ее тон и как звучало ее предложение, но мне пришлось согласиться. Ее слова шокировали меня, заставив напрочь забыть о моем обещании. — «Твой отец в погребе. Мертв. От моих рук. Ключ от подвала я спрятала под ступенькой беседки.» Я моментально встал со стула и пошел за лопатой. «Джей, найди мне молоток.» — мой голос дрожал, но Джей поняла, что делать и побежала искать молоток, за ней пошли Теал и Ори. Я не думал надевать на себя куртку или штаны. Я сразу вышел в сад и, прихватив с собой лопату, устремился к деревянной беседке на другой стороне сада, рядом с лабиринтом. Я вычистил лестницу от снега, и когда в моих руках оказался молоток, который подала мне Ори, моментально ударил молотком по ступеньке, разломав ее на пополам. Вытащив ключ, я пошел обратно, к двери в погреб. Мама стояла рядом с дверью. Ее глаза заливались слезами. Она уже догадывалась, что я скажу ей, когда увижу останки своего отца. Я медленно спускался в погреб, в котором был опьяняющий запах вина и противный запах сырости. Тусклый свет освещал погреб, и повернув к тупику я увидел скелет, который держал в руках разбитую бутылку. Скелет был, как и бутылка — в пыли и паутине. Мой отец… был ничем живым. Только запылившимся скелетом. «Ему поручили заказ на нас с тобой. Ему лично.» — Мама доставала бутылку, стирая с нее вековую пыль. «Он хотел приняться за меня в первую очередь, потому мы решили выпить, как в старые добрые времена. Без потрахушек.» — Она рассматривала древнейшую надпись на вине, пытаясь прочитать ее и продолжала. — «Я воспользовалась этим и заманила его в подвал. Там он глотнул свой последний глоток. Я подмешала яд черной розы в бутылку и дала ему, после чего он упал на землю. Пьяный, без возможности ходить или говорить. Только глаза смотрели на меня с гневом и…» Я не выдержал и отобрал бутылку из ее рук, бросив ее в стену. Вино стекало по стене, а моя ярость переполняла меня так же, как вино в той бутылке. Я пытался держать себя в руках, рассматривая слезы на глазах матери. «Почему именно так?» — я сам начал плакать, вместе с ней. Мой голос дрожал, а все происходящее в моих глазах расплывалось. — «Почему не поговорить с ним? Почему не сбежать? Почему просто не запереть его в этом гнилом подвале? Почему ТАК?!» Я заранее знал ответ. Отец не стал бы сдерживать себя. Не дал бы ей уйти, а если бы и дал, то точно бы нашел. Как и меня. Моя ярость не давала мне думать. Я будто был заполнен ей до краев. Но вдруг я вспомнил силуэт Рэд… ее глаза. Я не хотел, чтобы она видела меня такой. Рэд как раз выглядывала из -за угла и наблюдала за нами, стараясь не подпускать сестер. Я хотел взять очередную бутылку и разбить ее об пол, но замахнувшись, остановился. Это не сделает ситуацию лучше. Я взял и разбил горлышко бутылки об край бочки, который был рядом. Железный ободок быстро разбил горлышко бутылки, дав небольшой части вина пролиться на каменный пол. У всех на глазах я поднял голову, и начал выливать вино в свои рот, жадно глотая его, не упуская и капли. Мне не нравился горький, полусладкий вкус вина, но я пил его, не обращая на это внимание. Выпив все вино из бутылки, я хотел разбить ее, но вместо этого просто поставил обратно. Мои глаза заливались слезами. Мои ноги автоматически понесли меня обратно наверх, в мою комнату. Там я, не раздеваясь, лег на кровать, закрыв дверь за собой. Я заливался слезами и пытался успокоиться…, но не мог. Никто не заходил ко мне, боясь еще больше меня разозлить или расстроить. Мой плач не прекращался. Я не мог понять, как отец мог так поступить со своей семьей. Но меня печалило другое. Как он позволил себе умереть? Я уснул быстро, даже не осознавая этого. Мне не снилось ничего и в голову ничего не приходило. Единственное что я видел в своем сне — Пустоту. Черноту. Бездонную темную дыру. Я не видел ничего. Абсолютно ничего.
Ни-че-го.
Проснулся я от жуткой головной боли. Моя голова раскалывалась так, словно ее били об наковальню. Вместе с головной болью я чувствовал что-то еще. Странное тепло, которое обволакивало мое тело. Причиной этого тепла была моя мама, которая лежала сзади меня. Она была в одном нижнем белье и тихо сопела, обняв меня руками и закинув на меня ногу. Ее грудь упиралась в мою спину, а ее губы были довольно близко к моему уху. Каждое ее дыхание было для меня очень громким и четким. Только я дернулся, ее руки сжали меня сильнее, а на кончике уха я почувствовал тепло и легкую боль. Она держала кончик моего уха в зубах и лениво покусывала его.
«Солнышко проснулось, но ему еще рано подниматься.» — тихий голос мамы прозвучал в моей голове эхом, и в мою шею сразу устремился легкий поцелуй. Мама была пьяна, и это было заметно по ее голосу. Она сжала меня крепче, прижавшись к моему плечу лицом, словно к плюшевому мишке. Моя головная боль стала тихо успокаиваться, пока я слушал ее тихое хихиканье. «Когда твой плач прекратился — я быстро легла к тебе. Правда я хитрая?» — она шептала это в мое ухо, пока я лежал с закрытыми глазами и не двигался. — «Ты был весь в слезках, вся подушка была мокрой, и я накрыла тебя одеялком, но тебе это не понравилось, и ты утоптал ее к ногам.» Я пытался не плакать. Она говорила это мне, как ребенку, словно совсем забыла о том, что произошло вчера. «Мам, ты ведь в курсе, что я тебя люблю?» Ее объятья стали крепче, а она нежно укусила кончик моего носа, навалившись на меня всем телом. «Конечно знаю, глупышка. Маму нельзя не любить.» — Ее руки медленно тискали мои бока, сбивая с меня любые попытки проронить слезу. — «Я уверенна, твои сестренки тоже будут рады потискать тебя. А если ты вновь уснешь, они медленно сделают тебе минетик.» — я слегка двинулся, чтобы заставить ее перестать говорить подобные вещи, но ее хватка была крепкой, не давая мне шевельнуться. — «Ни одна не постесняется. А первой будет твоя любимая сестричка Рэд.» Пока я лениво пытался вырваться из ее объятий, она посмеивалась, прижимаясь ко мне. Мне было и смешно, и стыдно, но стыда я не чувствовал, ведь меня переполняло другое чувство. «Зато вся наша большая семья выучила очень важный урок. Верно ведь?» — Я не совсем понимал, о чем она, но начал догадываться. Она обняла меня еще крепче и коснулась губами моего уха, очень тихо нежно нашептывая свои золотые слова. —
«Лучше двух литровая бутылка горькой лжи, чем сладкая зефиринка правды.»
========== Часть 11.1: Двенадцать Новогодних дней. День первый. ==========
Все забыли о невзгодах и проблемах, ведь на пороге — праздник, который не позволит загрустить. До Нового года оставалось двенадцать дней, и вся семья готовилась к нему. Украшение елки, покупка подарков и еды, прогулки и поздравления… все были по-своему заняты. Вот только я не знал, что подарить своим сестрам. Все хотели что-то свое, что-то… более экстравагантное, чем обычные подарки, вроде шоколада или одежды. И я не мог спросить их об этом напрямую, ведь это не вежливо. К счастью, сестры сами не знали, что мне подарить. Я видел это по их скромному взгляду, по стеснению на их лице. Каждый мой день был для каждой моей сестры — подарком. Я расскажу вам, как я провел с ними эти двенадцать дней. Что случилось, что я делал и что мне подарили в эти дни. Ну и про Новый год забывать не буду.
День 1.
С этого дня начались все подготовки. Сестры бегали, счастливые и радостные, помогая нам с мамой. Все готовились к Новому году, стараясь не откладывать все дела напоследок. «Так… у нас проблема.» — Мама выходила из чердака, и была чем-то расстроена. «Я не могу найти игрушки для елки. Некоторые либо разбиты, либо треснуты. Некоторые целы, но этого мало!» Это была глупая проблема, учитывая то, что наша семья может позволить себе любую вещь. Порой мне было стыдно, что все работают, а я остаюсь с младшими сестрами. Им хватало того, что я занимаюсь работой по дому и ухаживаю за сестрами в их отсутствие. Точнее… Они так мне сказали. Мой вопрос был очевиден: «А разве нельзя купить новых игрушек?» «Можно. Даже нужно!» — мама словно горела от энергичности, но судя по ее лицу, проблема на этом не заканчивалась. — «Но я не унесу одна столько, сколько нужно. А нужно нам много.» А ведь точно. Наша елка не стояла в доме, как у некоторых. Она была даже не елкой, а настоящей Елью! Она стояла на улице, и была не такой высокой, как можно подумать. Она была широкой и могла достать верхушкой до второго этажа нашего дома. Потому ее никто не срубал и не заносил домой. Ведь подобную елку в саду можно держать веками. «Я могу
«Я тоже…» «Нет.» — строго сказала мне мама, тыкая в мое плечо пальцем. — «Ты останешься с Фиолой и Теал. У них нету теплой одежды и одежда их сестер не подойдет им по размеру.» «Но ведь без меня вам будет тя…» Меня прервала Фиола, которая расстроенно обняла мою руку, не желая отпускать. «Братик останется с нами.» — Вместе с Фиолой меня обняла Теал, которая тоже была расстроена тем, что не может помочь сестренкам. Как бы я не пытался, мне все же пришлось остаться с ними. Поцеловав нас, мама, вместе с сестрами, ушла в магазин. Я же остался с Фиолой и Теал, которые крепко обнимали меня и не желали отпускать. Я не знал, что делать. Мы сначала играли в карты, потом смотрели вместе телевизор, наслаждаясь теплым чаем. Где-то через час посиделок за телевизором, Теал уснула на моем плече. Она тихо сопела, прижавшись ухом к моему плечу, а Фиола заметила это только через пару минут. «Сестренка уснула.» — Прошептала она нежно на мое ухо. — «Наверное она очень устала от всех этих подготовок к празднику. Может отнесем ее на кровать?» Я покачал головой, отказываясь. «Не будем мешать ей. Пойдем в зал.» Медленно встав с дивана и положив Теал на диван и мы с Фиолой, на цыпочках, ушли в зал. Фиола тихо болтала со мной, спрашивая про всяческие интересные вещи и рассказывая какие-то истории про себя и сестер. Наш разговор шел гладко и тихо, пока Фиола не замолчала, и не призналась мне кое в чем, сдерживая слезы. «Я… Я разбила игрушки. Специально.» — Ее слова меня удивили. Нет, это даже не назвать удивлением… Шокировали. — «Я хотела… я…» — Она не могла ничего произнести, а из ее глаз потекли слезы. — «Мне хотелось… хотелось побыть с тобой… Чтобы никто не мешал.» Ответ был удивительнее самого признания. Я не знал, что с ней делать… Простить подобный поступок или наказать за это. «Ты ведь… накажешь меня за это?» — Фиола смотрела на меня щенячьими глазками. — «Выпорешь ремнем? Свяжешь веревками? Изнасилуешь?» Судя по ее тону, она этого и добивалась. Добивалась того, чтобы я наказал ее за разбитые игрушки. Мне не хотелось делать того, что она хотела, но и отпускать ее безнаказанно тоже не было хорошим решением. Что мне теперь делать с ней? «Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.» — произнес я, вздохнув. Фиола послушно закрыла глаза, а я взял ее на руки, сдерживая свою коварную улыбку. В голове мелькала небольшая мысль. Я решил наказать ее более… хитрым способом. Фиола думала, что я несу ее в спальню, но на самом деле я шел к двери в сад. Закрыв за собой дверь, я устремился к сугробу поблизости. Мне удалось одеть мои ботинки по дороге, потому я не особо боялся снега. Добравшись до сугроба, я произнес: «Открывай.» Как только Фиола открыла глаза, я прыгнул вместе с ней в сугроб. Она визжала и барахталась в снегу, пока я лежал рядом и держал ее. «Холодно! Отпусти!» — Кричала она, пыталась выбраться из сугроба. Мне не было особо холодно, ведь я был тепло одет, в отличии от Фиолы, на которой было только ее милое домашнее платье. Честно говоря, мне было обидно осознавать, что это было слишком грубо с моей стороны. Кидать ее, почти голую, в снег. Это даже было… чересчур садистским методом наказания. Через пару минут Фиола, сквозь слезы и крики взяла себя в руки, и начала бросать в мое лицо снег. Атака была неожиданной, и я отпустил ее, после чего она села в сугроб и начала яростно закидывать меня комками снега. Я хотел убежать к двери, но Фиола не хотела отпускать меня без боя. Она схватила меня за штаны, а после этого накинулась на меня, погрузив в сугроб вместе с собой. Сменив позицию, она села на мою грудь и начала закидывать мое лицо снегом. Я схватил охапку снега и мгновенно прижал промеж ее ног, от чего она вскрикнула. Наша битва продолжалась всего пару минут и от сугроба ничего не осталось за это время, а я занес Фиолу домой. Она дрожала у камина вместе со мной. Голая. «Я… я это заслужила.» — произнесла она дрожащим голосом, после чего шмыгнула носом и прижалась ко мне. Мне тоже было не особо тепло в одежде, которая была вся мокрая от снега, и я быстро снял с себя свитер и штаны. «Ты такой… теплый…» — Произнесла она, когда снова обняла меня. Ей было так холодно, что после нескольких секунд она села на мои ноги и прижалась ко мне всем телом. — «Мой братик такой теплый…» Я чувствовал, как она дрожала, каким холодным было ее тело. Мне стало жалко ее, и я начал растирать ее спину руками. «Я должен был быть с тобой помягче.» — «Это… было заслуженное наказание…» — Сказала она тихим голосом в ответ. «Давай…» — Я взглянул на ее лицо. Ее губы дрожали от холода, вместе со всем телом. — «Давай я накажу тебя… помягче, и согрею при этом?» Она понимала, что я хотел сделать и радостно, с улыбкой на лице, кивнула. «Ты ведь не будешь со мной мягким? Поступишь со мной грубо и жестко, без сожаления?» — Она спросила это так, словно ей этого очень, очень хотелось. Словно ей предлагали сходить в парк, в который она очень долго не ходила. «Я постараюсь.» От таких слов она запрыгала на мне, ерзая по мне всем телом, нашептывая негромкое «Спасибо». Когда она успокоилась, ей захотелось кое-чего попробовать. Шепотом, она попросила меня об одной услуге. Она объясняла, что хотела сделать, но это было слегка непонятно, пока я не спросил ее. «Шестьдесят девять, но вертикально?» Она сразу-же кивнула в ответ. Она хотела повторить то, что со мной сделала Джей, когда мы впервые встретились, но чтобы я стоял и… скажем так, насаживал ее лицо. Я сел на диван и дал устроиться Фиоле. Она охотно взяла в рот мой член и начала развлекаться с ним, одновременно прижимаясь к моему лицу своей промежностью. Я поправлял ее руками, наслаждаясь ее работой, а когда она обустроилась на моем лице, то я принялся баловаться с ее дырочкой языком. Нам обоим понравилась идея, но Фиоле хотелось не этого. Я оторвался от вылизывания ее влагалища и произнес неуверенное «Готова?». В ответ она громко промычала, не вытаскивая мой член изо рта. Ее ноги скрестились за моей шеей и я медленно встал на ноги. Она держалась на мне, не вытаскивая изо рта мой член, после чего ее руки медленно обхватили мою талию. Она была готова. Я крепко взял ее за ноги и слегка поднял, чтобы она расслабилась, после чего я медленно отпускал ее. Я чувствовал, как тяжесть ее тела позволяла заглатывать ей мой член полностью, практически с яйцами. Я остановился и удерживал ее на этой позиции, пока она наслаждалась, как мой «дружок» дергался в ее горле, не позволяя ей дышать. Через пару секунд она начала постанывать своим горлом, заставляя его вибрировать. Я чувствовал каждую ее вибрацию, и это меня невероятно возбуждало. Позже она остановилась и начала шлепать меня рукой по ноге. «Почти две минуты без воздуха.» — Я не поднял ее, а отпустил еще немного, не позволяя ей вынуть мой член изо рта или приподняться. — «В качестве наказания подержу тебя еще несколько секунд.» От таких слов она начала бить меня по ноге, но после пяти секунд она остановилась и начала заглатывать мой член, в попытке глотнуть хоть каплю воздуха. Мне было приятно, но она могла задохнуться, держи я ее так еще несколько секунд, и я начал поспешно поднимать ее. Сделав глубокий вздох, она моментально начала тянуть себя обратно. Я не ожидал сопротивления и резко опустил ее, буквально вонзив член в ее горло. Хорошо, что я успел остановиться в подходящий момент, не дав ей упасть. Она снова начала вибрировать горлом, а я был близок кончить. Руки уже не могли ее держать, и я положил ее на диван. Ее голова свисала с дивана, но она не хотела упускать и миллиметр моего члена и резко подтянула себя, обняв руками мою талию, сильно прижавшись лицом. Я не сдержался и начал кончать в нее. С каждой новой долей спермы мой член слегка расширялся, пытаясь расширить и горло Фиолы. Но это ее лишь больше возбуждало, заставляя ее прижиматься сильнее и сильнее в попытках задвинуть мой член глубже в ее горло. Каждая моя струя была еще сильнее предыдущей, но всему был предел. Для Фиолы же — пределов не было. Даже когда я закончил заполнять ее спермой, она продолжала держать мой член у себя в горле, не отпуская. Через пару секунд ее руки расслабились, и я медленно начал вытаскивать своего «друга» из ее рта, наблюдая, как сужается ее горло. «Я хочу держать ваш член в своем горле вечно, Господин!» — Хриплым голосом прошептала она. — «Хочу чувствовать его тепло внутри себя!» Она серьезно перевозбудилась, особенно когда назвала меня «господином». «Как сильно ты его хочешь?» На мой вопрос у нее не было ответа, но это не помешало ей взять меня за руку и увести за собой в спальню, где она достала очень длинный фаллос для двоих. Взяв его в рот, она дала другой конец мне и начала медленно прижимать к себе мои руки. Она так сильно хотела меня, что полностью заглотила его, без каких-либо проблем или неудобств. Я старался держать его в руках, чтобы она не проглотила его, но она все еще прижимала мои руки к лицу, сильнее и сильнее, желая большего. Подержав его пару минут в себе, она отпустила мои руки, и я вынул фаллос из ее рта. Я был поражен. Он был на столько длинным, что наверняка мог дойти до первой стенки кишечника. «Вот так сильно я хочу!»
После этих слов я начал развлекаться со своим «подарком». Сначала я связал ее и дразнил своим членом, позже начал пороть ее ремнем Джей, рассказывая ей, какая она непослушная. Ей это так нравилось, что она на просила меня ударить еще, добавляя такие фразы как: «Я плохая!», «Я очень плохая!», «Ударьте меня еще!» и прочие, и говорила она это громко и сквозь стоны, особенно когда я приостанавливался между ударами. После порки мы перешли на игру «Служанка и Господин» в которой она исполняла каждую мою просьбу, от простых просьб, вроде стонов или мольб, до жестоких «заглоти мой член и не вытаскивай без моего разрешения», которые длились невероятно долго. Дальше я стал использовать более садистские методы. Связав ее ноги за шеей, я открыл окно и отломил сосульку. Ей не совсем нравилось то, что я хотел сделать, но с другой стороны ей было плевать и она очень хотела, чтобы ее «Господин» продолжал развлекался с ней. Я поднес кончик сосульки к ее губам и произнес: «Оближи его». Она моментально начала исполнять мой приказ, вылизывая кончик сосульки. Через несколько секунд кончик сосульки отломился, растаяв у нее во рту, а ее язык не доставал до нового, округленного кончика. Это было для меня знаком. Знаком того, что сосулька готова к применению по назначению. Я приказал ей раздвинуть ягодицы, и Фиола беспрекословно исполнила мо волю. Ее анус сжимался от легкого холода, который исходил от сосульки. Я медленно провел кончиком сосульки вокруг ее ануса, выслушивая ее стоны возбуждения. Я делал так не долго, ведь я не хотел, чтобы сосулька растаяла. Дождавшись нужного момента, я всунул кончик сосульки в ее попку, медленно вводя его внутрь. Фиола визжала и стонала от холода, пытаясь произнести «Господин». Когда я ввел сосульку до конца, я смотрел, как она медленно тает внутри ее попки. Когда сосулька полностью растаяла, Фиола попросила сделать так еще раз. Но на этот раз я взял сосульку гораздо шире и больше, чем предыдущая. Поводив по ее киске кончиком сосульки, я наблюдал за Фиолой. Ее лицо напоминало мне помидор, настолько красным она была. Все ее тело пылало, а слезы на глазах буквально испарялись с каждым моим движением. Ее стоны были громкими, как и ее мольбы, заставляя меня задуматься о том, что она разбудит Теал. А ведь она давно успела разбудить ее. Округлив кончик сосульки, я медленно ввел сосульку в ее попку, наблюдая за ее реакцией. Когда она полностью прошла внутрь, то я мог видеть сквозь сосульку стенки ее ануса. Стенки были кроваво-красного цвета с небольшими бугорками в виде «колечек». «Твои внутренности такие же обнаженные, как и твое тело.» От этих слов ее завело на полную катушку. «Все мое тело… каждая дырочка, каждая выпуклость… Все для вас, мой Господин!» Я не стал ждать, когда сосулька полностью растает и ввел свой член внутрь, медленно ударяя головкой по тающему кончику сосульки. Фиола была в невероятном экстазе. Как только я вошел в нее, она не выдержала и бурно кончила, словно маленький гейзер. «Давай, малышка, рассказывай мне все, что ты чувствуешь сейчас.» — от моего спокойного голоса, Фиола приходила в экстаз, беспрекословно исполняя его. «Господин… от сосульки моя попка онемела… Замерзла внутри. Но ваш прелестный „столб“… он такой горячий и большой…» — ее дыхание сбилось, но она продолжала, пока я насиловал ее задницу. — «Он словно… сжигает все изнутри своим теплом… Я словно таю от него…» Я не дождался, пока она закончит рассказ, и кончил в нее, слегка заполнив ее попку спермой, после чего вынул член и вылил последние остатки на ее лицо и грудь. «Все…» — я начал развязывать ее ноги, шепотом произнося последние приказы. — «Беги в душ и умойся, пока не пришли остальные.» Она не очень была довольна тем, что я так быстро закончил нашу «игру». «Но… я хочу еще…» — прошептала она, переводя дыхание. «Если ты сейчас этого не сделаешь, я брошу тебя, связанную и голую, в сугроб, и буду наблюдать за тем, как ты барахтаешься и кричишь.» — Я сказал это не серьезно, но лишь намека на снег ей было достаточно, чтобы она побежала в ванну. «Обожаю тебя, братик!» —произнесла она, слегка простонав, быстро закрыв за собой дверь. Никогда не думал, что способен на что-то подобное. Я имею в виду мою идею с сосулькой, всяческие приказы и прочее. Всю свою жизнь я старался быть добрым и послушным, избегая насилия и вещей, которые могли бы принести боль другим людям. Надеюсь, я не привыкну к этому, и не буду с Фиолой слишком жестоким, если дела дойдут до «наказаний». Когда я начал задумываться о пользе кляпа, я вспомнил про Теал. Она наверняка слышала каждый крик и стон, и мне хотелось извиниться перед ней за то, что я разбудил ее. Но все вышло иначе. Когда я открыл дверь в спальню, то увидел голенькую Теал, которая смотрела на меня со страпоном в руке.
— «Я не успела… да?» Взглянув на дверь в ванную, меня поразила прелестная мысль. Я встал на колено и коснулся губами ее уха. «Помнишь ту историю, когда она баловалась со шлангом?» — Теал неуверенно кивнула в ответ. — «Тогда беги в ванную и сделай так же, но будь нежнее с ней. И скажи, что это „Приказ Господина“.» Теал была полна радости. Она немедленно забежала в ванную, надевая на себя страпон и крича: «Сестренка, готовь свою задницу! Приказ Господина!»
Через час они вышли из ванной, уставшие и выдохшиеся. Но им был плевать, ведь они были удовлетворены своими действиями. Особенно Фиола, которой понравилось быть «послушной куклой» для меня и сестры. Я же очень устал и решил не дожидаться сестер и ужина. Я произнес на ушко Фиоле с Теал пару фраз и ушел в душ, а после душа — быстро уснул на кровати. Было бы интересно понаблюдать за тем, как все отреагируют на слова Фиолы и Теал, но для меня это было слишком предсказуемо. Вскоре, сестры вернулись домой, принеся с собой несколько коробок с игрушками. Фиола и Теал встречали их с улыбкой, после чего вместе обняли Рэд, довольно наблюдая за ее удивленным лицом. «Сегодня ужин готовишь ты.» — довольным голосом произнесла Фиола, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Рэд была в легком недоумении, ведь готовить сегодня должен был я. На вопрос «Почему?» Фиола и Теал ответили громко и четко.
— «Приказ Господина!»
Комментарий к Часть 11.1: Двенадцать Новогодних дней. День первый.
Подобная часть (х.1, х.2 и т.д) является “под частью”. Дополнением, которое не продвигает сюжет и является историей, произошедшей между следующей и исходной частью. Подобные дополнения, или большая их часть, не происходят на глазах Главного героя.
========== Часть 11.2: Двенадцать Новогодних дней. День четвертый. ==========
День 4-й
Праздничное настроение разогрело наш особняк. Даже не смотря на лютый холод, исходящий с улицы и бьющийся в наши окна, в доме было жарко, словно на улице и не зима вовсе. Подготовка к празднику шла полным ходом. Украшения на елке, ленточки и гирлянды на стенах и окнах, даже стекла на окнах были украшены узорами мороза. Не смотря на праздничные украшения по всему дому и готовую, наряженную елку, подготовка еще не была завершена. Сестры бегали по дому и резвились, а я сидел с на диване мамой и разговаривал с ней о последующих действиях. Нам оставалось подготовить огромный стол, множество еды, праздничные наряды и подарки. Естественно, холодильник не был битком забит едой, потому нужно было готовиться к походу в магазин. И да, меня снова оставили с Теал и Фиолой. «Обещаю, я возьму им одежду по дороге» — говорила мне мама, собираясь с сестрами в магазин — «Ты еще успеешь сходить за подарками и одеждой. Целая неделя впереди!» С этими словами она быстро вышла на улицу, одеваясь на ходу. Сестры же собирались не спеша, и даже успели поцеловать меня в щеку перед уходом. Я снова стоял на дворе и смотрел в их сторону, держа за руки Теал и Фиолу. Мне было не особо весело. Сидеть дома, пока все занимаются делами… для меня это довольно сложно. И что мне оставалось делать, как сидеть с сестрами и играть в карты.