Прыжок рыси

Приходько Олег Игоревич

— Держи его, москвич! Держи! — на бегу кричал бегущий впереди остальных Кравцов.

— Я держу, держу, Иван, — улыбнувшись, прошептал Евгений.

Кравцов со Ставровым легли по обе стороны от него, подползли к краю пропасти и, ухватив Евдокимова за плечи, втащили на площадку.

Шея его была в петле. Трудно себе это было представить — как Столетнику удалось накинуть петлю на Евдокима. Другой конец плетеного шелкового шнура врезался в мясо на запястье Евгения. Евдокимов был мертв.

— Тю ты, черт твою маму знает, москвич! — сплюнул Кравцов. — А на хрена ты его держал?

— У него… моя зажигалка… осталась… у меня… на катере ее… забрал… подарок невесты…

Кравцов заглянул в его глаза. Они были широко раскрыты и смотрели в небо.

— Слышишь меня, москвич?.. Ты чего это?.. Ты не помирай, не надо!..

Евгений отнял от живота окровавленную ладонь и показал на звезды:

— Смотри, Иван… Рысь…

И закрыл глаза.

3

ГОЛОС ГРОШЕВСКОЙ… и она, и я выросли в детдоме. Отец мой Ярмаш Виктор Пантелеевич уехал на целину по комсомольской путевке, мать нас бросила, к другому ушла. Отец пил, пока не погиб под

комбайном. Очень похожи были биографии. Да и внешне тоже… Обе нерусские: я — казашка по матери, она — татарка. Подружились в первый же день, когда пришли сдавать документы. У нее деньги были, шестнадцать тысяч на книжке. Она сняла квартиру в центре. Говорила, не уедет, даже если не поступит. Но сдавала хорошо. Характеры у нас были разные. Она тихоня, а я — оторва. Уже через три дня с мальчиками познакомилась, и ее познакомила. Глебов и Матюшин. Глебов оказался сыном генерала КГБ, жил в «дворянском гнезде» в пятикомнатной квартире… Он уже на второй курс перешел, работал в приемной комиссии. Ну, мы и загуляли!.. У меня сперва две пятерки были, потом — тройка, а на последний экзамен я вообще не пошла — проторчала у него на даче. Влюбилась по уши. Так счастлива была, что все побоку!.. А Матюшин — химик, из университетской лаборатории. Машина у него была старенькая, в наследство от отца осталась. Чем-то ему Нелька понравилась, не знаю… Да и он ей вроде… А может, квартира? Она ее на год сняла… Короче, дня за два до зачисления мальчики наши приехали к нам в гости на машине этого Матюшина. С коньяком, шампанским, конфетами. Вилен Глебов мне корзину цветов преподнес, а Матюшин Нельке — плюшевого мишку… Выпили, танцевать стали. За полночь стало тесно в квартире вчетвером. Мосты уже развели, а Матюшин в коммуналке жил, на Суворовском. То есть выбор как-то сам по себе определился — Виле до дома не добраться из-за мостов, а у Сергея машина… И они с Нелькой поехали. Лучше бы… В общем. Виля ушел от меня рано утром. А Нельки все нети нет. Ждала я ее до обеда, выйти никуда не могу — она ключи случайно с собой забрала. А в обед вдруг позвонил Глебов, предупредил, чтобы я никуда не выходила, что он сейчас приедет. Через полчаса примчал на такси и сказал… сказал, что Матюшин и Нелли разбились… «Всмятку», — так он сказал. На набережной врезались в парапет, перевернулись и упали в Неву. Груду металлолома водолазы достали… Я растерялась, совсем не знала, как быть, что делать… Убежать хотела… А Глебов стал вдруг канючить, что-то об отце говорил, какой-то там вопрос решался о его назначении атташе в Данию, что ли… Короче, чтобы он нигде не фигурировал, понимаешь?.. Наверно, это нормально. А зачем ему фигурировать? Да и не виноваты мы ни в чем. Юридически. Хотя, конечно, должны были воспрепятствовать, не отпускать их пьяными… Глебов ушел. Я уже знала от него, что Нелли зачислена на журфак, а я на филологический — нет. Но я на стационар и не хотела — у меня, в отличие от Нельки, сберкнижки не было… А тут вдруг как шлея под хвост попала. Так сложилось все — одно к одному… Я же за этот месяц Нель-кину историю досконально узнала — и кто ее отец, и кто отчим. Знала, что в детдоме у нее были одни враги — что одноклассники, что воспитатели… Тот еще детдом!.. Кто ею интересоваться станет?.. Может, я и не до конца все продумала, но ухватилась за эту свою идею… И сберкнижка свою роль сыграла. На эти деньги я вполне смогла бы учиться на дневном… Так мне тогда казалось. Я тут же пошла в парикмахерскую, покрасилась. Нелька крашеной блондинкой была. Стрижку под нее себе сделала. Косынку красную купила на шею. У нее большое родимое пятно было, некрасивое такое, она его прикрывала. Платье ее, туфли надела. Посмотрела на себя в зеркало — почти-почти!.. Нас близко надо было знать, чтобы отличить. А кто нас близко-то знал?.. Тысяча двести абитуриентов на журфаке, столпотворение. В общежитии мы не жили, ни с кем, кроме Матюшина и Глебова, не сошлись. Матюшина уже не было. А Глебов… Я когда перед ним появилась «Нелькой», у него глаза чуть из орбит не повыскакивали… Я ему о своем плане рассказала. И пообещала, что если он переклеит фотокарточки на экзаменационных листах, то нигде и никогда больше не будет «фигурировать» — ни в протоколах, ни в моей жизни. Он как раз документы на зачисление готовил… Согласился. Уж не знаю, как ему это удалось, с помощью папаши или просто где-то печать раздобыл. Но условия мои принял. Я теперь думаю, что, если бы и не обращалась к нему — все равно бы за Нельку сошла. Кто там на фотографии смотрел — казашка ли, татарка ли!.. Косынки и прически в сочетании с глазами на маленькой фотокарточке вполне было достаточно…

Одним словом, я заявила в милицию о пропаже моей подруги Ярмаш Марии Викторовны. Рассказала о том, что она уехала с Матюшиным на его машине… Паспорт ее якобы не нашла — наверно, забрала с собой, сдала свидетельство о рождении, где нет фотографии. А свой паспорт потом «потеряла», мне выдали новый. Все прошло гладко, никому ничего даже в голову не пришло… Так я стала Нелли Ветлугиной. А потом… потом я протрезвела, что ли… И стала бояться. Боялась, что проболтается Глебов, боялась, что все-таки объявится кто-нибудь из Нелькиных одноклассников, боялась снимать деньги со сберкнижки, хотя подпись ее научилась подделывать досконально… Этот страх жил во мне, постоянно усиливался. Я решила выйти замуж, сменить фамилию, уехать… Подвернулся курсант военно-морского училища, который получил назначение в Севастополь. Невзрачный такой, дубоватый. Мне было все равно. Я стала Грошевской и на второй курс уже пришла в Симферопольский государственный университет имени Фрунзе. Все было спокойно, никто меня не тревожил. Я окончательно свыклась со своей новой фамилией… И однажды осенью девяносто второго года мне сказали, что меня разыскивает какой-то человек. Я почувствовала неладное, но не убегать же?.. Успокоила себя тем, что ничего, в конце концов, мне не будет. Я же Нелли не убивала, в самом деле?.. Ну, воспользовалась по малолетству, чтобы в институт поступить, пусть меня за это осудят. Что от этого изменилось на Земле? Кому от этого стало хуже?.. И встретилась с этим человеком. Это был Хализев. Он говорил со мной очень вежливо. Спрашивал, помню ли я его. Я сказала, что нет, не помню. Поинтересовался, пишет ли отчим. Я сказала — нет, не пишет. Достаточно

ли у меня денег, как мне живется замужем… ну и все такое прочее. Получалось, что я его должна знать. Но этого мне Нелли никогда не рассказывала — почему он перечислял ей деньги и вообще кем он ей приходится… Попалась явно. Он говорил, что по мне соскучилась Роза Максимовна, а я не знала, кто это такая. Рассказывал, что подруга «моей мамы»… какая-то артистка… получила звание народной… Что я должна поехать в Казань и в Набережные Челны… И все время улыбался. А потом повернулся ко мне и говорит: «Может, хватит валять дурака, Мария Викторовна?.. Для роли аферистки вы явно не созрели». Я не стала с ним спорить, молча ждала своей участи. До сих пор не знаю, откуда ему обо всем стало известно. За Нелькой он наблюдал или Глебов все-таки проболтался?.. А может, Вилен рассказал отцу, а старый гэбист был как-то связан с Хализевым… Тогда он ничего не сказал, просто молча ушел — и как в воду канул. Через полгода объявился снова. Попросил меня открыть на свое имя валютный счет и дал тысячу долларов. Половину этой суммы я могла взять себе. Мужу я ни о чем рассказывать не стала, мы с ним тогда уже подали на развод.

Счет я открыла. А еще через год он потребовал, чтобы я написала дарственную, согласно которой вклад переходит к моему отцу Гридину. Я отказалась. И тогда он сказал, что упрячет меня за решетку за убийство Нелли Алексеевны Ветлугиной с целью завладения ее сбережениями путем использования фамилии… что-то в этом роде. Все документы и доказательства у него якобы есть. Сказал, что я напрасно беспокоюсь, потому что Гридин, в силу своего положения, не может открыть счет ни на свое имя, ни на имя своей жены, а так я смогу воспользоваться частью вклада. Тут же мне было предложено место на Приморском телевидении, где мне вскорости дадут квартиру и у меня будет все, что нужно. А от меня ничего, кроме молчания и покорности, не потребуется… И я подумала: черт с ним! В конце концов, я молодая, одинокая женщина. Где я заработ….

Сработал автоматический выключатель, кассета в маленьком диктофоне «сони», стоявшем на тумбочке среди банок с медом, вареньем и соками, остановилась.

Следователь прокуратуры Иван Николаевич Кравцов, украдкой поглядывая на дверь палаты, докурил, выбросил окурок в форточку.

Евгений лежал на чистых домашних простынях, которые Алевтина Васильевна меняла через день, и, положив руки под голову, смотрел и потолок.

— Значит, это и есть та самая микрокассета, из-за которой убили Павла Козлова? — спросил он.

— Получается, так.

— Зачем же она рассказала об этом Хализеву?

— А кто тебе сказан, что она об этом рассказывала?

— То есть?..

— Хализев — большой дока в технике скрытого прослушивания. Пунктик у него такой оказался. Он и Гридину авторучку со встроенным передатчиком подарил, как выяснилось. И Грошевской зажигалку подсунул. Одноразовая, обычная пластиковая зажигалка, а в ней — передатчик со скрытой антенной. И все то, о чем эта Ярмаш-Грошевская говорила Павлу, принималось и фиксировалось в машине Джарданова, которого ты грохнул ножкой стола. Эта запись хранилась на яхте в сейфе, он ее уничтожить не успел, когда его пограничники в нейтральных водах брали. Видишь, не до конца тут. У Павла же не было возможности перевернуть кассету при ней. А вот на той, что записывал Хализев, этот разговор до конца имеется. Я тебе не принес, ее «важняк» при Генеральном прокуроре, который приехал в составе комиссии, сейчас изучает. Но я тебе могу рассказать, что там дальше было… Грошевская плакала, умоляла Павла не делать все это достоянием гласности. Ради него, ради себя. Просила отдать ей видеопленку с Ветлугиным и аудиозапись разговора с ним. Павел убеждал ее встретиться с Гридиным и рассказать ему все. Но эта алчная бабенка успела привыкнуть к шикарной жизни… Наверно, когда пьяный в стельку Матюшин увозил Нелли, она подумывала о ее сберкнижке…

— Да зачем все это вообще нужно было, Иван?! Черт его маму знает! — сел на кровати Евгений.

— О-о!.. Ты меня разочаровываешь, москвич. Следственной бригаде работы года на два хватит, я думаю. Но и сейчас уже можно сказать, что все это нужно было, чтобы держать в руках Гридина. Как-никак, сейчас не назначают, а избирают. И не на закрытом партсобрании, а всем миром. Протолкнуть своего не так-то просто. Кого проталкивать? Хализева? Астраханова?.. Да кто они такие?.. А Гридина избрали. А как только он решил построить Город Солнца на бандитские деньги — пошел шантаж… «Коготок увяз — всей птичке пропасть». В ход пошла Ярмаш с учетом его давнего грешка. Если бы не ты — так и выдали бы ее труп за дочь Гридина, никто бы по нему ничего не опознал. Правда, никаких девятисот шестидесяти тысяч на счетах за границей у нее не было, все это оказалось уткой. Но счета открыты были, и положить эту сумму для них ничего не стоило, раз они за один вечер миллион проигрывали… Целый регион держали в руках, заводы и фабрики на них работали… Ладно, это дело долгое, москвич. Пора мне.

— Я провожу, — Евгений встал, обул тапочки. Они вышли в коридор.

— Швы-то когда обещают снять?

— Завтра,

— Позвонишь, я за тобой своего водителя пришлю.

— Водителя или шофера?

Оба засмеялись, В слове «шофер» была буква «р», а в слове «прокуратура» — целых три таких буквы.

4

Навстречу выборам!

НАСЛЕДНИКИ ЯКУДЗЫ

(Окончание) [9]

9

Начало см. «Губернские ведомости» № 32, 33, 34.

А пока они состоятся, область возглавил временный представитель президентской администрации. И «Сульфат» временно прекратил свою кипучую деятельность, выбросив на улицы тысячи безработных. Пока в Министерстве обороны решается вопрос о дальнейшем финансировании завода вертолетных двигателей, «Геликоптерс ЛТД» собирается временно приостановить действие двустороннего договора. Неужели и спонсоры драматического театра им. Достоевского исчезли временно? Когда же мы дождемся пополнения женского состава его труппы? А пока нефтеперерабатывающий комплекс загружен на половину мощности, в дальнее плавание отправляются танкеры, заполненные сырой нефтью.