Прыжок рыси
Шрифт:
Психологический трюк удался. Ярик выпил, вздохнул, занюхал рукавом. Нанизав несколько шпротин, предварительно изъяв из банки окурки, Евгений сунул ему вилку в рот, чем завершил иллюзорный цикл «выпивка— закуска».
— Ну, ты как, в норме? — придвинув к тахте стул, спросил Евгений.
Кулак с оттопыренным большим пальцем означал готовность к разговору.
— Понимаешь хорошо?
— Ну. Ты кто?
— Я оперуполномоченный из отдела по расследованию убийств комиссар Мегрэ. Слышал о таком?
«Лучше бы я сказал об этом сразу», —
— А я че… такого… врешь?
— Значит, так, гражданин Войко, он же Ярослав Богданович, он же Ярик, — наезжал Евгений. — Если вы согласитесь ответить на ряд моих вопросов, протокол я вам обещаю не писать.
— Да что я сделал? — повысил голос Ярик.
— Третьего марта в салоне «Парсуна» находилась видеокамера производства германской фирмы «Электроник» «Сатикон». Признаете?
— Какая еще… видеокамера?
Евгений достал из кармана технический паспорт с цветным изображением «Сатикона» на глянцевой обложке. Ярик таращился на картинку не меньше минуты.
— Не знаю ничего, — произнес наконец.
— Что ж, — бросил ему пиджак Евгений, — собирайтесь.
— Зачем это?
— Поедем в прокуратуру для очной ставки со свидетелями, которые видели эту камеру в салоне «Парсуна». Составим протокол, заведем уголовное дело по статьям сто пятьдесят шесть, сто шестьдесят два и двести восемь. Что это за статьи, знаете? Не знаете. Объясняю. Соответственно: «Нарушение правил торговли», «Незаконное предпринимательство в сфере торговли» и «Приобретение и сбыт имущества, добытого преступным путем». Мало?.. — Евгений наклонился к нему поближе и, взяв его за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. — Приплюсуем сюда двести двадцать четвертую, а?
Ярик вырвался. Отбросил пиджак и забегал маслеными глазами по углам.
— Откуда… откуда я знал, что она добыта… прес… как она, воще, добыта, а?
— Кто «она-то»? — изобразил удивление Евгений.
— Камера эта?
— Ах, так камера все-таки была?
— Ну.
— Не просто преступным путем, гражданин Войко. За нее убили человека. Ясно?
Ярик тряхнул головой:
— Я же не знал… не знал!..
— Следствие выяснит. Кто вам принес эту камеру? Отвечать! Быстро!
Ярик лишился дара речи. Опасаясь перегнуть палку, Евгений вздохнул и спокойно приказал:
— Одевайтесь, поехали.
— Ладно, начальник, договоримся.
— Сто семьдесят четвертая.
— Че?
— Взятка. Это — пять. Не многовато на одного?
— Кто сейчас чего оформляет-то, — чуть слышно вымолвил Ярик. — В любой киоск загляни.
— Меня любой киоск не интересует. Меня интересует, как у тебя появилась камера «Сатикон» и где она сейчас находится.
— Продал, где!.. Два дня и полежала всего.
— Кому?
— Мне почем знать!
— А принес кто?
— Не помню.
— Помнишь, Бойко. Помнишь. — Евгений посмотрел на часы. — Поехали!
— Да не знаю я его! Мужик какой-то. Принес, сказал, деньги до зарезу нужны.
— Сколько просил?
— Девятьсот.
— А ты сколько дал?
— Не слышу?
— Семьсот пятьдесят.
Сопляк, погрязший в разврате и спекуляции, спасовал, но легкость победы с тактикой допроса, рассчитанного на психологию наркомана, Евгений не связывал: заговорил Бойко после того, как он упомянул о двести двадцать четвертой статье УК, умышленно не расшифровывая ее содержания. Походило, Ярик знал, чем грозит «склонение к употреблению наркотических средств», и потому так опасался официального следствия. Так или иначе, рыло у него было в пуху по уши — в прямом и переносном смыслах, но Евгения махинации этого кандидата в местные «якудзы» сейчас не интересовала.
— Как он выглядел, тот мужик?
— Ну как, как… Невысокий такой. Одет по фирме. Дубло, батник… не помню. Лет, может, под пятьдесят. Я его один раз и видел. Перепуганный какой-то был, все оглядывался, говорил тихо.
— Увидишь — узнаешь?
— Ну. В очках он. Хорошие очки, фирменные. В тонкой золотой оправе.
Евгений замер.
— Повтори!
— Че?.. Ну, очки, очки у него. Крутые, в золотой оправе.
— Не ошибаешься?
— Нет.
— Что еще?
Ярик пожал плечами:
— Все.
Это было похоже на правду.
— Когда он принес камеру?
— В воскресенье. Часов в двенадцать дня.
Больше вопросов к ожившему телу не было.
* * *
Полянских дома не оказалось.
— Навроде в театр пошли, — неохотно сообщила вахтерша.
Евгений покосился на стенд. Гвоздь под 303-м номером пустовал.
— А они его не сдают, — упредила вопрос старуха. — Старожилы, да еще семейные. Убираются сами.
— А в остальных комнатах кто убирает?
— Известно, уборщица. Тем, кто плотит. Их сократить новый комендант хотел, да жильцам тогда пришлось бы и лестницы мыть самим, а они этого сейчас не любят. Вот и оставили двух приходящих.
— Когда приходящих?
— Когда утром, когда вечером. Сегодня еще не убирали. Зина в семь придет. Вам телефон Полянских дать? Им уже поставили.
Раньше телефона у Полянских не было.
— Не надо, — ответил Евгений.
Номер он знал сам: 28-62-04. Он значился в визитке Павла Козлова.
Уплатив за сутки в гостинице, Евгений отрезал путь к отступлению: денег теперь оставалось на то, чтобы два раза поесть и дать SOS о финансовой помощи. Он переоделся, принял душ и лег с ксерокопией очерка под претенциозным, но, как выяснилось, не лишенным смысла названием.
«Восемь» по-японски будет «я».
«Девять» по-японски будет «ку».
«Три» по-японски будет «дза».
А теперь сложите эти три цифры, читатель. Я уверен, что вы высокообразованны и вам не понадобится лезть в карман за калькулятором японского производства.