Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги
Шрифт:
– Вы по-прежнему хотите, чтобы директор Лебуол присутствовал на чрезвычайном заседании? – спросила она.
Неуверенность ослабила ее голос. Койна едва сдерживала нервную дрожь.
– А он не может заменить меня?
Хэши с радостью запугал бы Максима Игенсарда откровениями о преступлениях полиции Концерна.
– Нет, – ответил Уорден. – Я передумал. Он нужен мне здесь. Кроме того, Клитус Фейн может подстроить ему «несчастный случай». Я не хочу рисковать. Пусть он занимается расследованием.
Клитус Фейн, первый исполнительный
– Я думаю, что лично вам ничто не угрожает, – добавил Уорден. – Но даже если это не так, я все равно прошу вас отправиться туда.
Койна прикусила губу. Решив говорить только правду, она должна была оставаться честной и открытой.
– Директор Диос, – смущенно сказала она. – Уорден…
Койна не могла вместить свою боль в слова. Она с трудом заставила себя продолжить:
– Не просите меня делать это. Пошлите кого-нибудь другого.
– Почему? – сурово спросил Диос. – Я думал, вы будете рады исполнить свою работу без фальши и лжи.
«Давай, скажи ему это, – умоляла себя Койна. – Сбрось груз с уставших плеч. Иначе ты не успокоишься». Она прочистила горло и твердо ответила:
– Потому, что мое сообщение Совету уничтожит вас. И, скорее всего, убьет. В любом случае вы будете уволены. Когда Игенсард услышит мою речь, он порежет вас на куски. И вместо того чтобы оказать вам поддержку, советники будут точить ему ножи. У вас не останется союзников.
Даже бравый старик Вертигус, который верил Уордену, прикроет глаза и отвернется от полиции Концерна.
– Я не хочу быть вашим палачом. Нам нужно найти другой выход.
Эмоции прорвались в ее голос, и Койне пришлось сделать паузу. Уорден тут же воспользовался этой заминкой. Очевидно, он уже все решил. Его выбор был ясным и точным.
– Выслушайте меня, Койна. Выслушайте внимательно, потому что я дважды повторять не буду.
Каждый преступник должен расплатиться за свои злодеяния – в том числе и я.
В его голосе чувствовалась холодная отрешенность.
– Мне хотелось бы сделать это с большей эффективностью. Я прошу вас о содействии. Помогите мне вытащить крупицу добра из кучи лжи. Помогите мне вырваться из паутины предательства и сделать что-нибудь хорошее.
На глазах у Койны наворачивались слезы. Она хотела задать вопрос: «Что же хорошего в моем выступлении перед Советом?». Но Диос не останавливался:
– Вы не спросили меня о главном. Вы не спросили, почему амнионы так настойчиво хотели уничтожить «Трубу». Они явно напуганы чем-то. Они не отважились бы на акт вторжения, если бы другая альтернатива не казалась бы им еще хуже.
Он был прав. Койна так расстроилась его предыдущими объяснениями, что не уловила очевидный смысл последних новостей.
– Энгус дал нам несколько ответов, – продолжил Уорден. – Я поделюсь с вами одним из них. У Ника Саккорсо имелось иммунное лекарство против мутагенов. Он получил его от Хэши. Однако амнионы не знали, откуда он достал его. Мне кажется, они решили уничтожить антимутаген до того, как весть о лекарстве разнеслась бы по человеческому космосу. Мы с Мин считаем, что «Труба» прилетела в систему Массива-5 только потому, что там находилась контрабандная лаборатория, где Вектор Шейхид мог проанализировать лекарство.
– Подождите минуту, – потрясенно запротестовала Койна. – Иммунное лекарство против мутагенов? И Ник Саккорсо получил его от Хэши? – Бы хотите сказать, что мы имели антимутаген и держали его в секрете?
Идея была такой ужасной, что Койна не верила своим ушам.
– Да. По прямому приказу Холта Фэснера.
В голосе Уордена появились жесткие тона.
– Фактически он остановил бы исследования, если бы я не уговорил его держать антимутаген в секрете. Для разового использования Бюро по сбору информации. Но когда «Труба» покидала астероидный пояс, она транслировала формулу лекарства на всех частотах. Этот факт я тоже скрыл от Холта Фэснера. Если он узнает о нем до вашего выступления перед Советом, Дракон избавится от меня с такой скоростью, что никто не поймет, как это случилось.
«Ах, Уорден, – молча простонала Койна. Ее сердце задрожало от обиды. Оно стало хрупким, как бокал, который вот-вот ударится об пол. – Фэснер приказал тебе предать человечество! И ты мирился с этим?»
Однако Диос продолжал свой инструктаж.
– Вы не считаете, что это нужно предать публичной огласке? – спросил он, словно интересовался ее мнением. – Вам не кажется, что Игенсард должен узнать о таком вопиющем преступлении?
Он как бы спрашивал: «Разве это не важнее того, что произойдет со мной?».
– Иначе для чего же нам тогда руководитель службы протокола?
Она промолчала. Диос был прав. Служба протокола предназначалась именно для этого. Койне следовало исполнить свой долг: рассказать всю правду об организации, в которой она работала; очистить ее от мерзких слоев предательства и лжи.
Собравшись с силами, она ответила:
– В указанный срок я вылечу на Сака-Батор. Директор Диос, ваше задание будет выполнено.
«Я сделаю эту работу с той же убежденностью, с какой ты делаешь свою».
Койна быстро отключила интерком, чтобы не слышать благодарностей Уордена за свое согласие участвовать в его публичной казни. Забыв о подготовке к заседанию Совета, она опустила голову на руки и горько заплакала.
Максим
Особый советник Максим Игенсард был амбициозным человеком. За непритязательной внешностью скромного служащего скрывался непризнанный гений, жаждавший власти и славы. Все его поступки и планы вели к единственной цели: к удовлетворению этой неуемной жажды.