Псевдоним Венеры
Шрифт:
Гусаров, толкнув ее в спину, заявил:
– Ну что же, это мы и проверим. Но я могу гарантировать: этой ночью вы обе глаз не сомкнете!
Он зашелся в мерзком хохоте, и Галю вывели из конференц-зала. Затем последовало тестирование на детекторе лжи, в ходе которого она подтвердила, что действовала одна. Хитроумный аппарат показал: да, она говорила правду. Гусаров то появлялся, то исчезал во время тестирования. Когда оно закончилось, он подошел к Гале и прошипел ей в лицо:
– Молодец, ты меня не обманула! Потому что девчонка в самом деле ни
– С ней, я надеюсь, все в порядке? – спросила Галя, на что Гусаров, усмехнувшись, ответил:
– С ней-то да. А вот с тобой скоро будет все очень даже не в порядке!
И он ударил ее по лицу. Галя вскрикнула, попыталась подняться со стула, но Гусаров силой вжал ее в сиденье и пропыхтел:
– Ты все расскажешь! Как, кто и зачем дал тебе приказание саботировать программу. Хотя и так понятно – ты работаешь на Дзадоева!
Несмотря на жгучую боль, Галя не смогла сдержать истеричного смешка – она работает на Дзадоева! Более идиотской версии она еще никогда не слышала!
В это время дверь комнаты открылась, и появился один из телохранителей с небольшим алюминиевым чемоданчиком. Он поставил его на стол, открыл и вытащил шприц. Галя вздрогнула, и это не ускользнуло от внимания Гусарова.
– Ага, затряслась, предательница! И поделом! Потому что тебя ожидает много чего занятного. Я тебе сразу скажу: в конце концов тебе придется сдохнуть, но последние часы твоей никчемной жизни будут очень и очень страшные. Я об этом позабочусь лично!
Галя попыталась возразить, она хотела поведать всю историю, сказать, что не нанесла ущерба Черных, а, наоборот, защитила его от надвигающейся катастрофы, но шприц уже вонзился в ее предплечье, и свет стал стремительно меркнуть перед глазами.
Очнулась Галя в помещении, стены которого, как ей казалось, были сделаны из металлических пластин. Она лежала на тонком матрасе. Ее пронзило воспоминание: ведь все это так походило на карцер в колонии!
Дверь распахнулась, появился Гусаров. Девушка попробовала подняться, но не смогла – на руках и ногах у нее были закреплены металлические путы. Вслед за Гусаровым зашли два его приспешника, один внес складной столик, а другой – уже известный Гале алюминиевый чемодан. Водрузив чемодан на столик, начальник службы безопасности сказал:
– Производить с тобой в здании телекомпании определенные манипуляции было бы неразумно. И так эти идиоты будут трепать языками о том, чему стали свидетелями. Хотя после моего внушения вряд ли…
Усмехнувшись, он стал перебирать содержимое чемоданчика.
– Нам предстоит прояснить ряд моментов, и для этого понадобятся кое-какие инструменты!
– Я и так все скажу! – заявила Галя и стала излагать все, что ей было известно. Гусаров внимательно выслушал ее, потом вздохнул и произнес:
– Думаешь, я куплюсь на эту белиберду? Ни за что! Я вижу, ты решила зачем-то потчевать нас глупыми историями. Значит, в самом деле придется прибегнуть к помощи инструментов…
Гусаров вынул из чемоданчика нечто, похожее на пассатижи, только с удлиненными и покрытыми крошечными иголками концами. Он подошел к Гале и спросил:
– Я даю тебе последнюю возможность сказать правду! Ты работаешь на Дзадоева?
– Нет! – крикнула Галя, понимая, что, в чем бы она ни призналась, что бы ни сказала, Гусаров все равно применит к ней пытки. Дело было не в ней, а в нем. Этот человек хотел причинять другим боль, и ничто не могло остановить его.
Он сорвал с нее блузку и поднес странный инструмент к ее груди. Девушка пронзительно вскрикнула, когда металлические клешни впились в ее плоть, и боль была такой невыносимой, что Галя потеряла сознание.
Ей снилось что-то ужасное и неприятное. Нечто неслось на нее, и она знала, что это нечто подомнет ее под себя, расплющит, уничтожит. Галя вскрикнула – и открыла глаза.
Она находилась не в комнате, обшитой металлическими пластинами, а в большой светлой спальне. Галя попыталась приподняться, но не смогла – тело не слушалось ее. Она чуть повернула голову и увидела миловидную женщину в белом халате, стоявшую около столика.
– Ах, вы пришли в себя! Как замечательно! – пропела она и нажала кнопку электрического звонка. Галя же дернулась – наверняка это была кошмарная тактика. Сначала ее пытали, потом перевели сюда, в некое подобие больницы, а теперь снова будут пытать. Она ощутила боль в области груди, попыталась стянуть с себя ночную рубашку, чтобы узнать, что же с ней сделал Гусаров, и в этот момент в комнату вошел Станислав Черных.
Галя отвела взгляд – ну конечно, теперь пожаловал и босс. Неужели он захочет ее пытать самолично?
Черных подошел к Гале и вдруг положил ладонь ей на лоб. Ладонь была большая, шершавая и теплая. А потом он ей улыбнулся. Она никогда еще не видела его улыбающимся! И улыбка, надо сказать, очень даже ему шла.
– Можете забыть все, что было, как страшный сон! – произнес он. – Это и был страшный сон… Потому что вы оказались правы: вся история с компроматом была подставой с начала до конца. Я не хотел верить вам и не слушал Веронику, которая, впрочем, ничего толком объяснить не могла.
Он убрал руку с ее лба, и Галя встрепенулась. Значит, все самое ужасное осталось позади? Но зачем он тогда пожаловал?
– Я вел себя как последний дурак! – заметил Черных. – Вернее, как обычный мужлан. Еще бы, ведь не слушаться же мне, в самом деле, женщину! Вы правильно сделали, что сорвали выход программы в эфир, потому что это предотвратило подлинную катастрофу. Я ведь проверял – Дзадоев был уже наизготове, собираясь начать наступление по всем фронтам и растерзать мою империю…
Галя не знала, что и сказать. Да и сам Черных, похоже, еще не мог подобрать правильных слов.
– И действовать он начал за границей, поэтому мне и пришлось срочно вылететь туда, чтобы не позволить его доверенным лицам завладеть тем, что принадлежит мне. А когда я вернулся, мне уже доложили, что к чему…