Психи
Шрифт:
— Трудно не заметить, — отвечаю я ему.
— Сформулирую это так, — говорит он. — Ты не единственная, кого заперли в этой тюрьме.
Я быстро смотрю на Романа. Он затронул эту тему, пока я рыдала в душе, но в его истории слишком много пробелов, слишком много суровой правды скрыто.
— Что это должно означать? — Спрашиваю я, задаваясь вопросом, насколько много я могу выудить информации.
— Мы — оружие нашего отца, — вмешивается Леви, странная мрачность пронизывает его глубокий тон. — Нас тренировали убивать, мы выходили за свои пределы, чтобы
Роман продолжает за него.
— Мы солдаты в армии из трех человек, и он наш лидер, только этот лидер потерял хватку, и управлять его армией уже не так просто, как было когда-то.
Я с трудом сглатываю, понимая, как далеко они зашли, если даже их отец-босс мафии не может удержать их в узде.
— Так вот почему вы планируете свергнуть его? Вы хотите вернуть себе свободу?
Маркус хмыкает, и та же мрачность отражается в его собственном тоне.
— Свобода — это не та проблема, которая волнует нашего отца, — говорит он, оставляя тему в подвешенном состоянии, а мое любопытство так сильно разгорается, что может просто вытолкнуть меня за грань. — У нас много счетов, которые нужно свести с этим ублюдком.
Мы проходим оставшуюся часть туннеля, пока не выходим в небольшой частный гараж, окруженный густым лесом.
— Что это за чертовщина? — бормочу я, пока Маркус ведет меня к черному "Эскалейду", стоящему в центре гаража. — Полагаю, ваш отец не знает об этом маленьком маршруте побега?
— О, он знает, — бормочет Леви, забираясь на переднее пассажирское сиденье, в то время как Роман занимает выгодное положение за рулем. — Этот ублюдок просто не может понять, где он, блять, находится.
Образ их отца, пытающегося дисциплинировать их и получить ответы, просачивается в мой разум, и на моих губах появляется злая усмешка, удивляющая не только меня, но и Маркуса.
— И ты думаешь, что мы в полной заднице, — бормочет он, открывая заднюю пассажирскую дверь и практически швыряя меня на заднее сиденье. — Что ты себе представляешь? Старика, который выбивает из нас все дерьмо, пытаясь добиться ответа?
Моя улыбка становится только шире, когда я выпрямляюсь на своем сиденье и не отрываю взгляда от окна.
— Что-то в этом роде, — бормочу я себе под нос, понимая, что он, скорее всего, говорит одну из своих суровых истин.
Маркус ворчит и забирается в "Эскалейд" рядом со мной, и в тот момент, когда за ним закрывается дверь, Роман вылетает из секретного гаража и устремляется в густой лес.
Мы едем еще несколько минут, прежде чем выезжаем из леса, и я наконец вижу готический замок во всей его красе, и все же каким-то образом мы оказываемся по другую сторону больших охраняемых ворот, которые окружают территорию.
— Как вы, парни, нашли этот туннель? — Спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от замка — призрака.
— Нашли? — Леви хмыкает. — Мы потратили пять гребаных лет, выкапывая это дерьмо.
Я ошарашено смотрю на братьев, молча сидящих на передних сиденьях. Должна признать, я впечатлена. Когда парни преданы какому-то делу, они,
Замок исчезает вдали, и мы сидим в полной тишине по меньшей мере час. Машины проезжают мимо нас по шоссе, и мое сердце болит от каждой из них. Я бы все отдала, чтобы пролезть через большой люк в крыше и катапультироваться на крышу одной из этих машин, лишь бы получить небольшой шанс на свободу.
Конечно, если бы я могла каким-то образом выбраться на дорогу, одна из этих машин подобрала бы меня. Но всего один взгляд на моих похитителей заставил бы любого спасателя броситься в противоположном направлении.
Тяжело вздохнув, я откидываюсь на спинку сиденья, пытаясь понять, почему парни оказались пленниками в своем собственном доме. У них есть персонал, который может приходить и уходить после своей смены, персонал, к которому у них есть доступ. Поэтому, конечно, они должны знать, как они входят и выходят. Хотя, я уверена, что у всех них есть персональные электронные коды для ворот и дверных проемов, но это кажется слишком простым. Может быть, сканеры сетчатки? Тогда как же они уходят, когда их отцу нужно, чтобы они сыграли роль его идеальных солдат — киллеров? Приходит ли он к ним или им дают какой-то временный код для освобождения?
Они преследовали меня три месяца, прежде чем, наконец, похитили, так что добиться их свободы не кажется таким уж трудным делом. Но с другой стороны, я также не видела, чтобы они покидали свой дом с тех пор, как я приехала.
Проходит еще час, и парни обсуждают свои планы по свержению своего отца, хотя они говорят загадками, так что я не могу понять, о чем идет речь. Они обсуждают незнакомые мне названия, места, о которых я никогда не слышала, и времена, которые просто не имеют никакого смысла.
От их сбивчивого разговора у меня быстро начинает болеть голова, и как раз в тот момент, когда я собираюсь отключиться, Роман сворачивает с шоссе на длинную грунтовую дорогу. Разговор затихает, и я замечаю, как братья садятся немного прямее. Их внимание сосредоточено на окне, как будто они чего-то ждут или высматривают. В конце концов грунтовая дорога выводит на задворки старого промышленного района.
Обветшалые склады едва видны в тусклом свете уличных фонарей. Большинство из них выглядят так, как будто не работали сотни лет, в то время как другие выглядят так, словно на них время от времени наносили краску, чтобы они продолжали работать.
Роман сбавляет скорость, когда мы едем по глухим улочкам безлюдного района, и когда он выключает фары, я обнаруживаю, что нервно сжимаю ручку дверцы. Внутри “Эскалейда” почти кромешная тьма, можете называть меня слабачкой, но оставаться наедине с братьями ДеАнджелис в темноте — не совсем одно из моих любимых занятий.
Он ведет “Эскалейд” через заброшенный склад, срезая путь через снесенный проем прямо к черному входу. Мы выезжаем на грязный двор, и он продолжает движение к самой задней части участка, прежде чем объехать несколько старых деревьев и въехать на соседний склад.