Психо. Байки Грижского леса

– Доктор! Доктор! Я, кажется, вампир!

– Успокойтесь, пожалуйста. Не надо кричать. Ложитесь на кушетку.

– Но, доктор, у меня ничего не болит! Зачем кушетка?

– В моем кабинете так положено. Я – сижу, вы – лежите.

– Доктор, помогите! Я схожу с ума! Меня все время тянет насосаться крови. Язык сам непроизвольно складывается в трубочку, когда рядом находится тот, в ком течет кровь!

– Представьтесь, пожалуйста.

– Пани Десмод, – она легла на кушетку, и хотя заметно успокоилась,

– О, так вы из рода Десмодус Ротундус? Это многое объясняет. Вы ведь нездешняя?

– Но как вы догадались? Действительно, я попала в ваш лес малышкой, и меня любезно приняла семья, живущая в Гулкой пещере у реки. Я ничем от остальных, в принципе, не отличаюсь. И они тоже выходят на охоту ночью. Собственно, поэтому меня встревожила нехарактерная тяга к крови.

– Но откуда вы узнали, что вы Десмод?

– Когда меня нашли, к моей ножке была привязана ленточка с этим именем.

– Видимо, вас привезли из далекой заокеанской страны, к примеру, Аргентины, где проживает ваше семейство. Иначе бы вы знали, что относитесь к роду «вампир обыкновенный».

– Это что же получается? Мои приемные родители пригрели на груди вампира? А! – она перевернулась на живот и заплакала. – Впору наложить на себя руки!

– Вы имеет в виду крылья? – уточнил доктор.

Пани Десмод сокрушенно взмахнула перепончатым крылом.

– Мне неудобно лежать на этом пне, что вы называете кушеткой. Можно я повишу вниз головой? Мне так привычнее.

Она взмахнула крыльями и повисла на ближайшем сучке, но так близко, что доктор смог рассмотреть, как она шмыгает носом. Действительно, в отличие от семейства летучих мышей, живущего в Гулкой пещере на отшибе леса, ее мордочка была коротковатой и отсутствовал носовой листик.

– Я прилетела к вам по рекомендации, пан Фил. Мне сказали, что вы знаменитый психо, и обязательно мне поможете.

Пан Фил вздрогнул на слове «психо». Он терпеть не мог, когда к нему так обращались. Все дело в табличке, которую он вывешивал у своего дупла в день приема. Когда–то филин решил заявить о себе, как о психотерапевте, и обратился к дятлу, чтобы тот выдолбил это сложное слово на отполированной дощечке. Но как нарочно, в этот день дятел объелся листовертками, что расплодились на диком винограде, хмель ударил ему в голову, и произошла досадная ошибка: вместо солидного слова «психотерапевт» на табличке красовались пять позорных букв.

Сначала пан Фил не обратил внимания на слишком короткую надпись, а потом стало поздно. «Психо» прикипело к нему намертво, и не имело смысла исправлять написанное дятлом.

Кстати, дятел стал первым его пациентом. Он жаловался на жуткую головную боль, опровергая поговорку, что у дятла не болит голова. Сложный психоанализ позволил сделать правильные выводы: нечего в пьяном виде долбить бетонный электрический столб, принимая его за дерево.

– О, пан Фил! – летучая мышь заломила крылья. – Вы моя последняя надежда! Как мне жить? Неужели мне придется губить несчастных животных только из–за моей страсти к крови? Придумайте что–нибудь!

– Милая пани Десмод, успокойтесь. Кажется, у меня есть для вас достойное предложение. Я решил расширить спектр медицинских услуг, оказываемых мной. Слишком часто ко мне стали обращаться звери, которые помнят ту часть слова, что не поместилась на этой вывеске, – Фил указал на болтающуюся на шнурке дощечку с косо выбитыми буквами. Не зря он столько времени внушал приходящим к нему пациентам, что он – психотерапевт. В случае какой беды они тут же вспоминали его внушение «психо–терапевт, терапевт, терапевт» и шли к нему со всякими болячками.

– Я буду пить кровь у тех, кто обречен и не поддается лечению? – с надеждой в голосе произнесла приободрившаяся мышь.

– Нет, – Фил уставился на собеседницу желтыми глазами. – Я назначаю вас лаборантом. Вы будете производить забор крови у пациентов, которых я пошлю сдавать анализы. Уверен, вы сможете определить по крови, кто из них нуждается в лечении.

– Но почему вы предлагаете стать лаборантом мне? – удивилась пани Десмод. – Разве в нашем лесу мало желающих отведать свежей крови?

– Как вы думаете, кто из пациентов протянет лапу, ну, скажем, лисе?

– Да, что–то я не подумала. Лиса устроит такую дегустацию, что и лечить некого будет, останется одна шкурка.

– Очень рад, что такая умная мышка будет работать в моей лаборатории. Тем более что ваша слюна содержит анестезирующие ферменты, обезболивающие место укуса, чего точно нет у лисы.

– О, спасибо, доктор! Когда я могу приступить к работе?

– Да прямо сейчас. Я сегодня же пошлю к вам первого пациента. Видите, сюда приближается заяц.

– Спрячусь за «кушеткой», чтобы не смущать посетителей нашей клиники, – мышь облизнулась и перелетела за пень.

– Доктор, доктор! Что делать? – косой схватился за свои длинные уши и нервно связал их узлом под подбородком.

– Пан Зиблс, ложитесь на кушетку.

– Попрошу называть меня полным именем: Зимой–Белый–Летом–Серый.

Заяц потоптался на пне, прежде чем лечь на спину. Закинул ногу на ногу. Потом распрямил их, поелозил, перевернулся на живот, подпер лапой голову. Он всегда сердился, когда жители Грижского леса использовали некрасивое сокращенное имя Зиблс. Он приложил столько усилий, чтобы превратить его в выдающееся, как нельзя лучше отражающее сезонную особенность зайцев.

– Что вас привело ко мне, пан Зимой–Белый–Летом–Серый?

– Я хотел поговорить о своей жене. Она рожает и рожает! В норе у Кривой сосны уже ступить негде. Ходим буквально по головам! Что мне с ней делать, доктор? Еще чуть–чуть, и наша нора взорвется зайцами, как вулкан огнем и пеплом. Они поели всю траву и кору с деревьев в радиусе десяти метров.

– А вам не кажется, что дело не в вашей жене? Вернее, не только в ней.

– Как это? – косой сел. Его нога, согнутая в колене, начала дергаться. – Что я только не предпринимал, чтобы отвлечь ее от тяги к продолжению рода!