Психология веры
Шрифт:
Человеку, нуждающемуся в целостной интерпретации жизни, трудно самому выработать глобальное видение жизни. Ведь он существует в череде изменчивых ситуаций, поглощающих все время. И чем труднее жизнь, тем сильнее желание вырваться из этой круговерти и осознать смысл своих бесконечных усилий, тем острее потребность в значимой цели. Такая потребность обостряется в ситуации, когда, несмотря на провозглашаемый прогресс человечества и рост уровня потребления, духовное содержание человека становится все беднее. От осознания своей беспомощности, невозможности достижения в этих условиях нравственного идеала у человека нарастают состояния растерянности и напряженности. Это побуждает искать выход из создавшегося положения и знаменует психическую готовность к принятию убедительной интерпретации, вносящей порядок в хаос его представлений. Таким образом, психическая напряженность выступает как предпосылка начала продвижения человека к само определению, способствуя
Как воплощение потребности в высших ценностях, возникла система идеалов – утопия. Как желанная перспектива развития, утопия представляет собой некую модель, рожденную в атмосфере нестабильности и противоречий, но нацеленную на стабильность идеальных ценностей, которые возможно существовали некогда в прошлом или возможно могут быть осуществлены в будущем. В утопии они существуют как бы в настоящем. Религиозные концепции были первой системой представлений о возможном ином будущем человечества. В них желанное будущее связывалось с действием высших сил. Однако в утопических проектах центральную роль играют уже люди – их силы и разум. В этом случае слабый, угнетенный или одинокий человек получал часть перенесенного на Бога могущества в виде «жизненных задач», которые он оказывался теперь способным решать. Полное исчезновение утопии в истории человечества трудно себе представить, поскольку это привело бы к изменению самой природы человека.
Высшие потребности приводят человека к постановке великих целей, которые столь личностно значимы, что заставляют его забыть все другое, пожертвовать многим. Однако если потребности, связанные с локальными целями, могут быть в принципе достигнуты за конечное время, то высшие потребности никогда полностью не насыщаются, поскольку идеалы лежат за пределами реальности. Так, в христианстве источником силы и целью выступает высшая любовь, которая предстает и как основа Вселенной. Она неутоляема по определению, как и другие высшие потребности в абсолютах – добра, правды, красоты. Вместе с тем, принятие особо масштабных высших целей и идеалов требует всех сил человека, его полной самоотдачи. А последнее непременно связано с отрешенностью от большинства субъективных интересов. Именно этот отказ, такая отрешенность от будней имеется в виду, когда говорят, что вера в Бога – основа подлинного благополучия человека. Действительно, когда многие повседневные заботы и стремления теряют для человека значение, он не страдает от невозможности их удовлетворить и чувствует себя внутренне уравновешенным и счастливым.
Понятие «свобода» связано с возможностью самостоятельно принимать решения, то есть с выбором собственного пути. В христианстве появилось новое понимание свободы воли и совести как следствие развития механизмов внутренней регламентации поведения. Такая ситуация сделала человека свободней, так как совесть ограничила значение внешней регламентации («Я сам себе судья»). Однако и совесть у людей развита не в равной мере, и поэтому их духовная свобода зависит от занимаемой ими жизненной позиции. Всегда существовали отличия между людьми, видящими смысл своего существования в том, чтобы иметь, и теми, для кого смысл жизни заключается в том, чтобы быть. Жизнь, построенная на жажде потребления, на стремлении «иметь», делает человека менее свободным, чем жизнь, «замешанная» на стремлении «быть». Только обладая развитой совестью, высоким моральным чувством, люди способны отказываться от приобретений. Свобода через аскетизм – так в известной степени можно определить их позицию.
В обстоятельствах, когда человек пережил утрату чего-либо, с чем не олицетворяет свои земные привязанности, когда дом, близкие, друзья, отечество уже не притягивают его к себе, он становится свободен. Еще одним фактором проявления независимости выступает значение, которое религия придает сосредоточению внимания и сознания на текущем моменте. Это помогает обретению духовной свободы, хотя и на краткий период. Тогда самым важным событием для человека является то, что он чувствует в данную минуту; и выполнив все, что требуется, его сознание заполняется событиями и обязанностями следующего момента. Поскольку свобода связана с выбором, этот шаг требует усилий и мужества. Как показал Ф. М. Достоевский в «Великом инквизиторе», в сущности большинство людей боятся личной свободы, вынуждающей к принятию решений. Религия отвечает этой потребности, главное в ней – отречение от личной воли в пользу воли Божьей. После такого самоотречения верующий живет легче и проще. Вера руководит им на жизненном пути, и поэтому он не знает мук нерешительности. Здесь суть не в свободе от ограничений, а в освобождении от противоречивости собственных побуждений.
Каким должен быть характер деятельности человека, стремящегося к свободе? Например, ответ, даваемый на этот вопрос индуизмом , чрезвычайно прост: действие перестает сковывать человека, когда он совершает его незаинтересованно, то есть рассматривает его как эмоционально безразличный ему, но необходимый долг. При подобной «безучастной активности» эгоистические стимулы (как и любые другие) оказываются бессмысленными. Тогда, совершая поступки, человек уже не стремится утверждать собственное «Я», он свободен от сознания «самости». Существенно, что такая позиция не только не мешает эффективности и мастерству действия, но, напротив, может им способствовать.
Кроме действий, свобода может реализоваться в мыслях, в чувствах и в воле. Свобода в мысли проявляется в построении гипотез, свобода чувств – в любви, а свобода воли в служении. Свобода мысли связана с тем, что верующий может без внутреннего напряжения принять на веру нечто, что не может быть доказано эмпирическим путем. Он способен свободно выходить за границы однозначно доказанного (при определенных ограниченных условиях). В этом случае свобода мысли ощущается человеком как снятие ограничений логики. Здесь важно подчеркнуть, что свобода личности является условием созревания морали и нравственности личности. Надо отметить, что вне сферы личной ответственности (перед собой или перед Богом) моральные принципы действовать не могут. Для проявления зрелой морали необходимо, чтобы человек был способен принимать самостоятельные решения и ради принципов добровольно приносить в жертву личную выгоду. Количество правил, из которых состоит моральный кодекс, в историческом процессе последовательно сокращалось, а их содержание принимало все более обобщенный характер. От сложнейших ритуалов и табу, которые жестко и однозначно ограничивали поведение, человеческое общество перешло к морали, в рамках которой можно действовать по личному усмотрению.
В то время как исполнение нравственного долга атеистом всегда предполагает большое напряжение воли, у глубоко верующего человека исполнение долга и даже преодоление страданий не требует волевых усилий. Это весьма существенно, если вспомнить, что возможность напряжения воли, когда начинает утомляться и заболевает организм, часто исчезает и душой овладевают страх и ужас. В этих условиях требовать волевых усилий от опустошенной души, в которую вселилось чувство непреодолимого бессилия – значит требовать невозможного. Она желает быть утешенной в своем отчаянии и почувствовать, что мир не покинул ее и готов спасти, несмотря на падение и гибель, в которых она находится. Поэтому жизнь верующего человека, даже преклонного возраста и не слишком здорового, проходит в доверии, следовании обычаям, послушании. Он принимает свою жизнь, ее отношения и права, как принимает и все остальное – как свою судьбу. Он воспринимает ее такой, как она есть, и покоряется судьбе без внутренней борьбы. В результате жизнь воспринимается более легко и радостно, человека не ранит все то, что при других обстоятельствах явилось бы суровым испытанием.
Психология обрядов и культовых действий
Чрезмерное внимание к формам, ежедневным деталям культа, ритуалам может показаться смешным, но именно в них содержится сила. При этом энергия может скапливаться и у отдельной личности, и у целого народа.
Вивекананда
Вера затрагивает и заставляет звучать все значимые струны души, поэтому одна часть усилий религии обращена к интеллекту, который формирует необходимое мировоззрение, другая – к правилам поведения, стимулирующим организацию волевых усилий, а третья – к эмоциям и интуиции, формирующимся в ходе культовых мероприятий. Религия с теоретической стороны является выражением системы идеалов исповедующего ее народа. Она провозглашает, что есть человек и чем он должен быть. В отличие от этой задачи, практическая сторона религии – с помощью ритуалов и обрядов наставлять человека в том, что нужно делать для того, чтобы приблизиться к идеалу и организовывать необходимые для этого действия.
Непосредственный религиозный опыт это в значительной степени подсознательное, эмоциональное переживание, но оно не может сохраняться в памяти без должного рационального оформления. В этом смысле ритуалы и обряды выступают как могучий охранитель идей, как самое надежное средство ввести в народные массы известные религиозные воззрения. Они закрепляют их в «оправе» ритуала и обряда, снабжая человека заранее известным планом действий, хотя он обычно и не подозревает, какие умственные и практические приемы скрыты за привычной церемонией, приемы, призванные заполнить опасные пробелы в ходе достижения важных целей и преодоления критических ситуаций.