Психология внимания
Шрифт:
То есть слова, в отношении которых испытуемому ставится задача на обнаружение или опознание.
В этом эксперименте хорошо то, что он является критическим испытанием для двух моделей внимания: модели Трейсман и модели Дойча-Нормана. Как вы помните, в модели Дойча-Нормана все сигналы проходят некоторый предварительный анализ, тогда как в модели Трейсман несущественные сообщения ослабляются канальным фильтром, а не исключаются полностью. Можно предвидеть, что в эксперименте Джонстона — Хейнца целевые слова должны были проходить более сложную обработку, когда оба набора слов читал мужчина. Согласно полученному выводу, степень обработки неоттеняемых стимулов меняется в зависимости от требований решаемой задачи, что лучше отвечает более гибкой модели Трейсман, чем модели Дойча — Нормана.
Еще один взгляд на тему внимания был предложен Найссером (Neisser, 1976). Информационный подход, обсуждаемый в данной книге, предполагает, что при превышении некоторой
«Хотя такой аргумент в принципе правомерен, его ценность для психологии сомнительна. Мозг содержит миллионы нейронов, невообразимо тонко связанных друг с другом. Кто может сказать, сколь велик может быть предел, налагаемый подобным „механизмом“? Еще никому и никогда не удавалось показать, что все факты об избирательном внимании имеют какое-либо отношение к реальным возможностям мозга, если имеют вообще. Действительно, ни один психологический факт не имеет дела со всем объемом мозга. Вопреки распространенному мнению, у нас нет такого большого мозгового склада, которому угрожает переполнение. Видимо, не существует количественных ограничений для долговременной памяти; например, вы можете продолжать знакомиться с новыми людьми, изучать новые языки и исследовать новое окружение так долго, как вам позволят ваши склонности и энергия. Аналогично нет физиологически или математически определенного предела тому, сколько информации мы можем принять за один раз».
Если нет «предела тому, сколько информации мы можем принять», то как объяснить данные по дихотическому слушанию, ясно показывающие, что мы не можем принять одновременно два сообщения? Найссер убежден, что в большинстве случаев мы можем, попрактиковавшись:
«Возможно, мы не умеем справляться со сдвоенными задачами просто потому, что у нас не было серьезного случая попытаться сделать это. Мы слушаем беседы и точно так же можем участвовать в них или как минимум вообразить, что участвуем, и это можно сделать только с одним сообщением за один раз».
Он добавляет:
«Я, однако, скептически отношусь к этой гипотезе; если бы двойное слушание действительно было возможно, кто-нибудь уже обнаружил бы и использовал это. Более вероятно, что существует некий настоящий информационный барьер, мешающий параллельному развитию независимых, но сходных схем. Если каждая из схем содержит антиципации, охватывающие значительный временной период (это необходимо, например, для осмысленного слушания, чтения или смотрения), то проблема, к какой из схем применить новую информацию, может оказаться неразрешимой».
| Одновременные сообщения | ||||
|---|---|---|---|---|
| В повседневной жизни мы имеем дело со множеством признаков, обнаруживаемых и обрабатываемых более или менее одновременно. Мы склонны фокусировать наше внимание на наиболее заметных признаках окружения, но редко когда исключаем другие, периферические признаки. В случае одновременного поступления сообщений может возникнуть личное переживание, совершенно отличное от опыта восприятия перцептивных признаков, принадлежащих одному типу. Например, любители оперы восхищаются смешением нескольких голосов и множества звуков музыкального ансамбля. Квартет из «Риголетто», пассионата и струнный секстет из «Лючия де Ламмермур» и трио из «Богемы» считаются вершиной оперного искусства. Согласно Бернстайну (Bernstein, 1958), это переживание возникает из-за того, что «они создают такую трель, какую не может создать никакой другой вид искусства: трель, в которой вы можете услышать несколько эмоциональных фраз одновременно. Этого нельзя достичь игрой на фортепьяно. Люди просто не могут говорить одновременно — конечно, если они хотят друг друга слышать. Это была бы такая же путаница, как вот этот момент из „Богемы“. Актеры одновременно: | Мими: Боже, Боже Все кончено. Моей жизни конец. Боже, неужели я умру? О, Боже, и т. п. | Марчело: Какая трагедия! Несчастье. Бедняжка Мими. Какая жалость, и т. п. | Родольфо: Мими — нежный цветок, и ей нужно внимание. А у меня для нее есть только любовь, и т. д. | Но когда эти слова положены на музыку, „они создают такой поток эмоций, что это само по себе становится новым видом эмоционального переживания“». |
Вопрос остается нерешенным, но взгляды Найссера на проблему человеческого внимания могут оказать значительное влияние не только на тех, кто изучает внимание, но и на большую группу когнитивных психологов,
Специалисты по проблеме возбуждения выработали свой подход к теме внимания, значительно отличающийся от изложенного выше. В нашем примере с просмотром пьесы мы среди различных факторов, влияющих на внимание, назвали также «интерес». Интерес — в том смысле, в каком он подразумевается здесь, — это только один из компонентов состояния, называемого «возбуждением». В качестве рабочего мы будем использовать определение возбуждения как общего состояния побуждения. Возбуждение поддерживает нашу способность к восприятию сенсорных сигналов в активном состоянии.
Повышение уровня возбуждения [226] сопровождается улучшением деятельности вплоть до определенной точки, после которой она вновь ухудшается. График этой зависимости имеет вид перевернутой буквы «U» и называется законом Йеркса — Додсона (Yerkes and Dodson, 1908). Бродхерст (Broadhurst, 1957) на примере задач с легким, средним и трудным уровнями зрительного различения (рис. 7) показал, что зависимость в виде перевернутой буквы U проявляется только в сложных задачах, но не в легких или средних. (Его подопытными были крысы.) Истербрук (Easterbrook, 1959) предположил, что связь между деятельностью и возбуждением обусловлена тем, как используются те или иные признаки. Его аргументация сводится к тому, что существует тенденция по мере роста возбуждения ограничивать диапазон признаков, используемых для управления действием. При низком возбуждении избирательность тоже низка: внимание привлекается как существенными, так и несущественными признаками. С ростом возбуждения испытуемый сосредоточивается на существенных признаках, а несущественные игнорирует. Однако при дальнейшем росте возбуждения избирательность становится столь узкой, что игнорируются даже некоторые существенные признаки. Это та точка, где деятельность перестает улучшаться и ее показатели снижаются. Простые задачи требуют меньше признаков, поэтому на них меньше влияют высокие уровни возбуждения. Эта аргументация нашла определенную поддержку в работах: Zaffy and Bruning (1966); Broadbent (1971); Solso (1968).
226
В данном контексте «уровень возбуждения, побуждения». Это синоним термина «сила…»
Многие из первых работ по вниманию и возбуждению выросли из исследований бдительности, проводившихся во время Второй мировой войны, особенно на радиолокационных станциях, поскольку эта работа требовала от оператора многих часов непрерывного наблюдения за экраном в поисках вражеской авиации. В одном из первых экспериментов Макворт (Mackworth, 1950) выделил в задаче бдительности один аспект, указывающий на связь между вниманием и возбуждением. Макворт изготовил прибор, похожий на часы, со стрелкой, двигающейся по циферблату и останавливающейся почти каждую секунду, за исключением нечастых и нерегулярных случаев, когда стрелка делала двойной (двухсекундный) скачок. Испытуемые должны были нажимать на ключ каждый раз, когда они обнаруживали этот двойной скачок. Примерно полчаса испытуемые работали хорошо, а затем ошибки непрерывно учащались. Если испытуемым говорили, когда они сделали ошибку, а когда — нет (это должно было повысить их внимание), качество работы улучшалось. После этих первых наблюдений проводилось много исследований по проблеме максимального «объема внимания». Наиболее часто использовалась методика с предъявлением «предупреждающего» сигнала, за которым следовал признак, требующий ответной реакции (Bertelson, 1967). Как показали результаты нескольких экспериментов, оптимальное качество исполнения реакций достигалось, когда предупреждающий сигнал подавался за 0.2–0.5 секунды. Более короткая или длинная задержка (интервал между признаками) приводила к недостаточной тревожности или отсутствию готовности.
На основе этих исследований Познер и Бойес (Posner and Boies, 1971) разработали остроумный эксперимент для определения различия и взаимосвязи компонентов внимания — тревожности, избирательности и пропускной способности. Идея одной из серий эксперимента заключалась в том, что для опознания стимула (например, буквы) нужно меньше времени, если ему предшествует признак, содержащий в себе часть информации из этого стимула. Легко понять, что опознание буквы А значительно облегчается, если непосредственно перед ее предъявлением показывалось то или иное изображение буквы А. (Результаты, полученные Меуег and Schvaneveldt (1971), подтверждают это.) Более того, варьируя время между этими двумя сигналами, можно определить, сколько требуется времени на кодирование первого сигнала, так чтобы оно было оптимальным для обработки второго. Познер и Бойес обнаружили, что время реакции испытуемых на второй сигнал было оптимальным, когда испытуемым давали примерно З00 мс на подготовку.