Псоглавцы
Шрифт:
— Ромыч, а зачем ты всех усыпил?
— Не хотел возиться с вами, пока вы в шоке.
— А почему я проснулся, а они нет?
— Потому что тебе я ввёл обычную дозу, а не двойную.
— Чем я лучше?
— С тобой я хочу поговорить обстоятельно.
— О чём?
— О псоглавцах, — сказал Ромыч и посмотрел Кириллу в глаза.
Кирилл уставился на Ромыча и не мог произнести ни слова.
— Кто ты? — наконец спросил он.
Ромыч толкнул Кириллу кресло на роликах, а сам сел на стол.
— Я сотрудник Континентального
Кирилл растерянно замигал. На его глазах Ромыч превращался в Романа Артуровича. Какой он Ромыч?.. Какой омоновец из ЧОПа?.. Накачанный, подтянутый, ухоженный мужчина за сорок. Ровный загар регулярного солярия. Здоровье фитнеса. Полированные ногти. Зубы ровные, с отбелкой. Безукоризненно выбрит. Лицо гладкое от очень корректной пластики. И волевой подбородок, скулы упрямца, лоб интеллектуала, доброжелательный взгляд далеко не добродушного человека. Роман Артурович. Фонд NASS, международное подразделение UNESCO, штаб-квартира Basel, Schweiz.
— Вы из ФСБ? — глупо спросил Кирилл.
Роман Артурович от души расхохотался:
— Вы не поверите, Кирилл, но вообще-то я из Эрмитажа.
Кирилл сел в офисное кресло. Ноги его не держали. А Роман Артурович встал и принялся подключать кофемашину.
— Думаю, нам поможет двойной эспрессо, — сказал он.
Кирилл смотрел, как Роман Артурович по-хозяйски обращается с кофемашиной — таким хай-тековским и эргономичным агрегатом, но вспоминал дрезину Лизы — битый, облупленный грузовичок ГАЗ-51 на смешных железнодорожных колёсиках.
— Значит, всё это был только ваш эксперимент?
— Мы предпочитаем термин «миссия». Он корректнее.
— Миссия невыполнима? — горько усмехнулся Кирилл.
— Почему? — удивился Роман Артурович. — Блестящий результат.
А у Кирилла было ощущение катастрофы.
— Нас с Лизой чуть не убили… Дрезина сломана…
— Я имею в виду смысловое содержание событий, — пояснил Роман Артурович. — Мы обнаружили уникальный феномен. Аналогов ему я не знаю. Материальные издержки компенсируем. А у вас, Кирилл, думаю, пост-травматический синдром. Мы предоставим вам психотерапевта.
— Значит, вы заранее всё знали про псоглавцев?..
Роман Артурович развернулся, чтобы Кирилл видел его лицо.
— Нет, мы ничего не знали, — твёрдо и спокойно сказал он. — Итог миссии — замечательное открытие, которое значительно повлияет на всю нашу базовую теорию. Но сама миссия прошла очень рискованно, и за это мне придётся ответить. Я не удержал миссию в заданных параметрах. Моя вина не абсолютна, но она, несомненно, есть.
— Вы не рассчитали, что оборотни существуют в реальности?
— Моя задача была — обеспечить вашу безопасность. Я виноват в том, что утратил над вами контроль, когда у вас украли телефон. Я неверно оценил степень готовности местных жителей на криминал. Ваши товарищи перешли черту дозволенного, а я не отследил этого вовремя. Я не придал значения вашим отношениям с этой девушкой и пренебрёг очевиднейшей аналогией с историей Христофора и Иафета.
— Стоп-стоп-стоп! — закричал Кирилл и схватился за голову. — О чём вы говорите?! Давайте по пунктам!.. Какой контроль?..
Роман Артурович выдвинул один из ящиков стола и достал телефон, точно такой же, как у Кирилла, Валерия и Гугера.
— Телефон — средство слежения. В нём джи-пи-эс навигатор. То есть маячок. Телефон пишет и передаёт на мою станцию все ваши разговоры, не только телефонные, а вообще все в зоне слышимости. Кроме того, через вай-фай я знаю ваши запросы в Интернете, таким образом, могу ориентироваться в круге ваших поисков.
— Это вторжение в личную жизнь.
— Конечно. А разве вы не подписывали договор, где соглашались с этим вторжением?
Договор был на одиннадцати страницах. Кирилл его не прочитал.
— Всё равно это лукавство, нужно предупреждать отдельно.
— Кирилл, я думаю, что Даниил Львович предупреждал. Только вы пропустили мимо ушей. Извините.
— Он сказал, что вы будете контролировать, но не сказал как, — упорствовал Кирилл. — Не сказал, что через прослушку в телефоне.
— Тогда бы миссия лишилась смысла. Но в целом ваше положение он вам описал. Хотя и вы тоже правы.
— И куда пойдут записи наших базаров? — грубо спросил Кирилл.
— Никуда. Я их слушал и фиксировал только свои выводы. Мы их называем «экстракты», А сами записи ваших разговоров я уничтожал. У нас ведь не дознание, не сбор улик или компромата.
— Я вам не верю.
— Это ваше право, Кирилл. Учитывая развитие технологий, никакая демонстрация уничтожения записи вас не убедит, верно?
— Верно. Вы запишете на десять носителей, а уничтожите один.
— В договоре, который подписали и вы, и мы, указано, что мы обоюдно признаём все записи ничтожными для использования в суде.
— И тем не менее.
— Кирилл, — в голосе Романа Артуровича мелькнула усталость, — но разве сам факт того, что мы признаём прослушивание, не является свидетельством нашей честности перед партнёрами? Если бы я сейчас не сказал вам о прослушке в телефонах, вы бы не узнали никогда. Но если бы я сказал вам об этом заранее, то вы начали бы скрывать свои переговоры и я не смог контролировать ситуацию.
— Вы и так не особенно контролировали.
— Вспомните драку возле развалин дома. Я успел её остановить — потому что прослушивал телефон. Вот только я упустил из виду, что после драки мне надо изъять телефон у Дергачёва и вернуть вам. Но и сами вы тоже об этом забыли.