ПСС том 10

Ленин Владимир Ильич

Чрезвычайно поучительна оценка этого съезда и этого решения со стороны английской консервативной буржуазии. «Для нас, иностранцев, — пишет «Тайме», — совершенно невозможно оценить политическое значение этого замечательного съезда, пока мы не узнаем из достоверных источников, в какой мере располагает он поддержкой среди широкой массы русского народа. Съезд этот может означать начало настоящего конституционного преобразования; он может быть первой ступенью по дороге к революции; он может быть простым фейерверком, к которому бюрократия отнеслась терпимо, зная, что он сгорит без всякого вреда для нее».

Замечательно верная характеристика! Действительно, дальнейший ход русской революции еще далеко не определяется таким событием, как этот съезд. «Поддержка широкой массы народа» стоит еще под знаком вопроса, не в смысле самого факта поддержки со стороны народа (его поддержка несомненна), сколько в смысле силы этой поддержки. Если правительство победит восстание, тогда либеральный съезд окажется именно простым фейерверком. И

умеренные европейские либералы советуют, разумеется, золотую середину: умеренную

СОВЕТЫ КОНСЕРВАТИВНОЙ БУРЖУАЗИИ 225

конституцию, которая бы предотвратила революцию. Но правительственная растерянность внушает им опасения и недовольство. Запрещение оглашать решения съезда кажется «Таймсу» странным, ибо разъехавшиеся по своим уездам делегаты имеют все средства оповестить все русское общество о своих решениях. «Совершенно запретить съезд, арестовать съехавшихся земцев, воспользоваться их съездом, как предлогом для кажущейся реформы, все такие меры правительства были бы понятны. Но позволить земцам съехаться и разъехаться, а затем пытаться замолчать их решения, — это уже просто глупо».

Глупость царского правительства, свидетельствующая о его растерянности и о его бессилии (ибо растерянность в революционный момент есть именно вернейший признак бессилия), внушает серьезную печаль европейскому капиталу («Тайме» — орган Сити, солидных финансовых тузов богатейшего города в мире). Эта растерянность увеличивает вероятность настоящей, победоносной, все сметающей на своем пути революции, которая внушает ужас европейской буржуазии. Она бранит самодержавие за растерянность, либералов — за «неумеренность» требований! «В каких-нибудь пять дней — возмущается «Тайме» — переменить свои взгляды и принять крайние решения (всеобщее избирательное право) и притом по такому вопросу, по которому самые опытные законодательные собрания Европы поколебались бы высказаться в течение целой сессии». Европейский капитал советует русскому брать с него пример. Мы не сомневаемся, что этот совет будет услышан, — но едва ли раньше, как после ограничениясамодержавия. Против абсолютизма европейская буржуазия выступала в свое время еще более «неумеренно», еще более революционно, чем русская. «Неуступчивость» русского самодержавия и неумеренность русского либерализма зависят не от их неопытности, как это следует из постановки вопроса «Таймсом», а от условий, вне их воли лежащих, от ситуации международной, от внешней политики, а всего более от того наследства русской истории, которое приперло к стене самодержавие и накопило

226 В. И. ЛЕНИН

невиданные в Западной Европе противоречия и конфликты под его сенью. Пресловутая прочность и сила русского царизма в прошлом необходимо обусловливает силу революционного натиска на него. Это очень неприятно всем постепеновцам и оппортунистам, это внушает страх даже многим социал-демократам из лагеря хвостистов, но — это факт.

«Тайме» оплакивает поражение Шилова. Всего в ноябре еще он был признанным главой партии реформы! а теперь... «вот как быстро пожирает революция своих собственных детей». Бедный Шипов! И потерпеть поражение и получить прозвище исчадия революции, — какова несправедливость судьбы! «Радикалы», провалившие Шилова на съезде земцев, вызывают негодование «Таймса». Они — в ужасе кричит «Тайме» — держатся теоретических принципов французского Конвента. Доктрина равенства и равноправия всех граждан, суверенности народа и проч. «оказалась, как показали уже события, одной из самых, может быть, зловредных среди всех измышлений гибельной софистики, которую Жан-Жак Руссо завещал человечеству». «Это главный краеугольный камень, корень якобинизма, одно уже присутствие которого имеет роковое значение для преуспеяния справедливой и целебной реформы».

Оппортунисты либерализма трогательно обнимаются с оппортунистами социал-демократии в своем пристрастии к употреблению этого пугала «якобинизма». В эпоху демократической революции пугать якобинизмом могут только безнадежные реакционеры или безнадежные филистеры.

«Пролетарий» № 2, Печатается по тексту

3 июня (21 мая) 1905 г. газеты «Пролетарий»,

сверенному с рукописью

О ВРЕМЕННОМ РЕВОЛЮЦИОННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ ° ⁶

Напечатано 3 и 9 июня Печатается по тексту газеты,

(21 и 27 мал) 1905 г. сверенному с рукописью

в газете «Пролетарий» №№ 2 и 3

227

229

СТАТЬЯ ПЕРВАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА ПЛЕХАНОВА

Третий съезд партии принял резолюцию по вопросу о временном революционном правительстве. Резолюция эта выражает именно ту позицию, которую занимали мы в газете «Вперед». Мы намерены приступить теперь к подробному

разбору всех возражений против нашей позиции и к разъяснению со всех сторон истинного принципиального смысла и практического значения съездовской резолюции. Начнем с попытки Плеханова поставить этот вопрос на строго принципиальную почву. Плеханов озаглавил свою статью: «К вопросу о захвате власти». Он критикует «тактику, направляемую (очевидно «Вперед») к захвату пролетариатом политической власти». На самом деле, как прекрасно знает всякий, знакомый с «Вперед», никогда «Вперед» вопроса о захвате властине поднимал и никакой «тактики к захвату» не направлял. Плеханов старается подменить действительно обсуждавшийся вопрос другим, вымышленным; чтобы убедиться в этом, стоит только припомнить ход спора.

Мартынов первый выдвинул вопрос в своих знаменитых «Двух диктатурах». Он утверждал, что если наша партия примет руководящее участие в восстании, то отсюда, в случае успеха, вытечет необходимость участия ее во временном революционном правительстве, а таковое участие принципиально недопустимо и

230 В. И. ЛЕНИН

ни к чему, кроме гибельного и компрометирующего исхода, привести не может. «Искра» защищала эту позицию. «Вперед» возражал, что такой исход, напротив, есть наиболее желательный, что участие социал-демократии во временном революционном правительстве, равносильное демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, допустимо, что без такой диктатуры не удастся отстоять республику. Итак, обе спорившие стороны, отвечая на вопрос, поставленный Мартыновым,принимали два предположения и расходились в выводах из них: обе принимали 1) руководящее участие партии пролетариата в восстании; 2) победу восстания и полное свержение самодержавия; расходились они в оценке тактических выводов из этих предположений. Неужели это похоже на «тактику, направляемую (!!) к захвату (??) власти»? Неужели не ясно, что Плеханов стремится уклонитьсяот мартыновской постановки вопроса, обсуждавшейся «Искрой» и «Вперед»? Мы спорили о том, опасно ли, гибельно ли победоносное проведение восстания, раз оно может привести к необходимости участия во временном революционном правительстве. Плеханов выражает желание поспорить о том, следует ли направлятьтактику к захвату власти. Боимся, что желание Плеханова (понятное лишь с точки зрения затушевывания мартыновской постановки вопроса) останется невинным пожеланием, ибо никто на эту тему не спорил и не спорит.

Какое значение имеет этот подмен вопроса во всей аргументации Плеханова, видно особенно наглядно из эпизода с «виртуозами филистерства». Плеханову не дает покоя это, употребленное «Вперед», выражение. Плеханов возвращается к нему раз семь, грозно и гневно уверяя своих читателей, что «Вперед» дерзнул Маркса и Энгельса назвать этим не слишком лестным эпитетом, что «Вперед» начинает «критиковать»Маркса и проч. и т. д. Мы прекрасно понимаем, что Плеханову, задавшемуся целью реабилитировать Мартынова и «разнести» «Вперед», было бы весьма приятно, если бы «Вперед» сказал хоть что-либо похожее на при-

О ВРЕМЕННОМ РЕВОЛЮЦИОННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ 231

писываемую ему Плехановым нелепость. Но дело-то в том, что ничего подобного «Вперед» не говорил,и всякий внимательный читатель легко разоблачит Плеханова, который запутал интересный принципиальный вопрос совершенно пустяковинной и мелочной придиркой.

Как ни скучно отвечать на придирки, но приходится подробно разъяснять, в чем на самом деле состоял этот эпизод с пресловутыми «виртуозами филистерства». «Вперед» рассуждал так. Мы все говорим о завоевании республики. Чтобы завоевать ее на деле, необходимо, чтобы мы стали «вместе бить» самодержавие, — мы, т. е. революционный народ, пролетариат и крестьянство. Но этого еще недостаточно. Недостаточно даже «вместе добить» самодержавие, т. е. совершенно свергнуть самодержавное правительство. Необходимо еще «вместе отбить» неизбежно предстоящие отчаянные попытки восстановить свергнутое самодержавие. Это «вместе отбить», примененное к революционной эпохе, есть не что иное, как революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, есть участие пролетариата в революционном правительстве. Поэтому люди, пугающиерабочий класс возможной перспективой этой диктатуры, т. е. такие люди, как Мартынов и Л. Мартов в новой «Искре», впадают в противоречие с своим собственным лозунгом борьбы за республику и доведения революции до конца. Эти люди, в сущности, рассуждают так, как будто они хотят ограничить, урезать свою борьбу за свободу, — именно отмерить себе наперед самый скромный кусочек завоеваний, какую-нибудь куцую конституцию вместо республики. Такие люди, говорил «Вперед», филистерски опошляют известное марксистское положение о трех главных силах революции XIX (и XX) века и трех основных стадиях ее. Это положение состоит в том, что первая стадия революции есть ограничение абсолютизма, удовлетворяющее буржуазию; вторая — завоевание республики, удовлетворяющее «народ», т. е. крестьянство и мелкую буржуазию вообще; третья — социалистический переворот,