ПСС том 16
Шрифт:
Понятно ли вам теперь, что подобный закон «не отдает земли» «представителям старого порядка», когда к нимперейдет государственная власть?
АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 307
— И эту непроходимую глупость проповедовали после Стокгольма социал-демократы, преподнося ее даже с думской трибуны!
По существу этого пресловутого вопроса о «гарантии от реставрации» приходится заметить следующее. Так как в наших руках гарантий от реставрации быть не может, то поднимать этот вопрос в связи с аграрной программой значило отводить в сторонувнимание слушателей, засорять их мысль,запутывать дискуссию. Мы не в состоянии по своему желанию вызвать социалистический переворот на Западе, — эту единственную абсолютную гарантию от реставрации в России. Относительной же и условной «гарантией», т. е. возможно большим затруднениемреставрации, является возможно более глубокое, последовательное, решительное проведение революционного переворота в России. Чем дальше зайдет революция, тем труднее будет реставрация старого, тем больше останется даже в случае реставрации. Чем глубже будет взрыта старая почва революцией, тем труднее будет реставрация. В области политической более глубоким переворотом является демократическая республика, чем демократическое местное самоуправление, она предполагает (и она развертывает) большую революционную энергию, сознательность, сорганизованность больших масс народа, она оставляет традиции, искоренить которые гораздо труднее. Поэтому, например, современные с.-д. ценят великие плоды французской революции, несмотря на все реставрации, — отличаясь этим от кадетов (и кадетствующих с.-д.?), предпочитающих демократические земства при монархии, как «гарантию от реставрации».
В экономической области дальше всего идет при буржуазном аграрном перевороте национализация, ибо она ломает всесредневековое землевладение. Крестьянин теперьхозяйничает на кусочке собственной надельной земли, на кусочке арендованной надельной земли, на кусочке арендованной помещичьей земли и т. д. Национализация в максимальной степени позволяет все
Речь Церетели 26 мая 1907 г., стр. 1234 стенографических отчетов второй Думы.
308 В. И. ЛЕНИН
перегородки землевладения сломать и всю землю «расчистить» для нового хозяйства,соответствующего требованиям капитализма. Конечно, и при такой чистке нет гарантии от возвращения старого — обещать такую «гарантию от реставрации» народу значило бы шарлатанить. Но от такой чистки старого землевладениянастолько упрочится новое хозяйство,что возврат к старому землевладению в максимальной степени затруднится, ибо развитие капитализма остановить нельзяникакими силами. При муниципализации же возврат к старому землевладению облегчается,ибо она увековечивает«черту оседлости», межу, отделяющую средневековое землевладение от нового, муниципализированного. После национализации реставрация должна разбить миллионы новых, капиталистических (фермерских) хозяйств, чтобы восстановить старое землевладение. После муниципализации реставрации не надо разбивать никаких хозяйств, не надо производить никакой новой размежевки, — достаточно в буквальном смысле подмахнуть бумажку, перечисляющуюземли «муниципии» X в собственность благородных помещиков Y, Z и т. д., или передать помещикам ренту с «муниципализированных» земель.
Далее, от логической ошибки Плеханова в вопросе о реставрации, от путаницы политических понятий надо перейти к экономической сущности реставрации. «Протоколы» Стокгольмского съезда вполне подтвердили сказанное мной в «Докладе», что Плеханов непозволительно смешивает французскую реставрацию на основе капитализма с реставрацией «нашего старого полу азиатского порядка» (с. 116 «Протоколов» Стокгольмского съезда). Поэтому мне нет надобности добавлять что-либо по этому вопросу к сказанному в «Докладе». Остановимся лишь на «устранении экономической основы деспотизма». Вот самое важное место из речи Плеханова, относящееся сюда:
«Реставрация» (во Франции) «не восстановила остатков феодализма, это верно, но то, что у нас соответствует этим остаткам, есть наше старое закрепощение земли и земледельца государству, наша старая своеобразная национализация земли. Нашей реста-
АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 309
врации тем легче будет восстановить эту (sic!) национализацию, что вы сами требуете национализации земли, что вы оставляете неприкосновенным это наследие нашего старого полуазиатского порядка» (116).
Итак, реставрации «легче будет» восстановить эту,т. е. полуазиатскую, национализацию, ибо Ленин (и крестьянство) теперьтребуют национализации! Что это? Истори-ко-материалистический анализ или чисто рационалистическая «игра словами»? Словоли «национализация» облегчает восстановление полуазиатских порядков или известные экономические изменения?Если бы Плеханов подумал над этим, то он увидал бы, что муниципализация и раздел уничтожают однуоснову азиатчины, помещичье средневековое землевладение, но оставляют другую: надельное средневековое землевладение. Следовательно, по существудела, по экономическому существупереворота (а не по обозначению его тем или иным термином) именно национализация устраняет экономическиеосновы азиатчины гораздо радикальнее.«Фокус» Плеханова состоит в том, что он назвал «своеобразной национализацией» средневековое, зависимое, тягловое, служилое землевладение,перепрыгнув через двавида этогоземлевладения: надельное и помещичье. Благодаря этому передергиваныо слов, оказался смятымреальный исторический вопрос: какие виды средневекового землевладения уничтожает та или иная аграрная мера. Незамысловаты же приемы плехановского фейерверка!
Действительное объяснение всей этой, почти невероятной, путаницы Плеханова в вопросе о реставрации заключается в двух обстоятельствах. Во-первых, Плеханов, говоря о «крестьянской аграрной революции», совершенно не выяснил себе ее своеобразия, как капиталистическойэволюции. Он смешивает народничество, учение о возможности некапиталистическойэволюции, с марксистским взглядом на возможность двухвидов капиталистическойаграрной эволюции. У Плеханова все время сквозит смутная «боязнь крестьянской
Тов. Шмидт в Стокгольме, с. 122 «Протоколов».
310 В. И. ЛЕНИН
революции» (как я уже в Стокгольме сказал ему, с. 106—107 ), боязнь того, не может ли она оказаться экономически реакционной, ведущей не к американскому фермерству, а к средневековому закрепощению. На самом деле это экономически невозможно. Доказательство — крестьянская реформа и ход эволюции после нее. В крестьянской реформе оболочка феодализма (и помещичьего феодализма и «государственного феодализма», о котором вслед за Плехановым говорил в Стокгольме Мартынов) очень сильна. Но экономическая эволюция оказалась сильнееи наполнила эту феодальную оболочку капиталистическимсодержанием. Несмотря на помеху средневекового землевладения, и крестьянское и помещичье хозяйство развивались, хотя и невероятно медленно, по буржуазному пути.Землевладение государственных крестьян (до 80-х гг.) или бывших государственных (после 80-х годов) должно было бы, если бы реальна была плехановская боязнь возврата к азиатчине, оказаться самым чистым типом «государственного феодализма». На деле оно оказалось более свободным, чем помещичье, ибо феодальная эксплуатация уже была невозможна во 2-ой половине XIX века. Среди «многоземельных» государственных крестьян меньше царила кабала и быстрее развивалась крестьянская буржуазия. В России возможна теперь либо медленная и мучительная буржуазная эволюция по прусскому, юнкерскому типу, либо быстрая и свободная — по американскому. Все остальное — призраки.
Вторая причина, обусловившая «реставрационную кашу» в голове у некоторых товарищей, — неопределенность положения весной 1906 года. Крестьянство, как масса, еще не окончательно показало себя. Еще можно было принимать и крестьянское движение и Крестьянский союз не окончательным показателем дей-
См. Сочинения, 5 изд., том 12, стр. 365—367. Ред.
«Многоземельными» наши бывшие государственные крестьяне являются, разумеется, лишь по сравнению с бывшими помещичьими. Первые имеют по статистике 1905 года в среднем по 12,5 десятин надельной земли на двор, вторые по 6,7 дес.
АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 311
ствительных стремлений подавляющего большинства крестьян. Самодержавная бюрократия и Витте еще не потеряли окончательно надежды на то, что «серячок выручит» (классическая фраза виттевского органа «Русское Государство» весной 1906 года), т. е. что крестьянин встанет направо. Отсюда — такое сильное представительство крестьянства по закону 11 декабря 1905 г. Какая-нибудь авантюра самодержавия на почве крестьянской идеи: «лучше вся земля царская, только не барская», казалась еще тогда многим из с.-д. возможной. Но две Думы, закон 3 июня 1907 г. и аграрное законодательство Столыпина должны были всем раскрыть глаза. Самодержавию пришлось, чтобы спасать, что можно, встать на путь насильственного разрушения общины в пользу частной собственности на землю, т. е. базировать контрреволюцию не на смутных крестьянских речах о национализации (земля — «мирская» и т. п.), а на единственнойвозможной экономическойоснове удержания помещичьей власти, на основе капиталистическойэволюции по прусскому образцу.