Псы над пропастью

Настоящие туристы обычно умеют разводить костры с помощью одной спички. И уже по тому, что костер разгорелся с первой спички, можно было предположить, что в группу вошли настоящие туристы. И даже цивилизованные, потому что, распаковав пакеты с едой, рассевшиеся вокруг костра туристы не отбрасывали в сторону мусор. Все, что нужно было выбросить, собиралось в один большой пакет, чтобы потом этот пакет закопать в землю.

Чайник кипятили не на костре, а на небольшом туристическом примусе, который поставили неподалеку. Долго греться у костра возможности не было — не хватало дров. Туристы уже поднялись на такую высоту, что миновали полосу леса, а костер разводили дровами, которые принесли с собой. Дров они, конечно, принесли больше. На костер ушла только половина. Вторую половину уложили шалашиком неподалеку, чтобы на обратном пути выйти сюда же и сразу разжечь костер, поскольку в ближайшие два дня погреть руки у костра у них возможность вряд ли найдется.

Туристов было девять человек — шестеро мужчин разного возраста и три молодые женщины. Однако туристические рюкзаки не делились на мужские и женские, и все несли одинаковое количество груза. Место, где туристы остановились, называлось «Базовый лагерь» и было под этим именем отмечено на карте. К базовому лагерю шли четыре дня в сложных условиях горного леса. Но поскольку до базового лагеря дошли, уже считалось, что самое трудное позади, и туристы расслабились. Правда, спиртного никто себе не позволял, пили только чай и любовались небом на западе. Солнце уже зашло, и небо было яркого малинового цвета. В равнинных местностях это обещало бы ветер на следующий день. В горах же эти приметы не работали. Здесь ветер гулял сам по себе. Но туристы, до мозга костей горожане, среди своих улиц даже неба такого цвета не видели и радовались горному пейзажу, пальцем показывая друг другу детали рисунка в полоске подкрашенных зашедшим солнцем облаков.

Внизу, в долинах и в ущельях, уже стемнело. Но на Сарматском плато, куда поднялись туристы, было еще относительно светло, хотя смеркалось стремительно. Но небо над головой было чистым. Звезды в горах всегда кажутся близкими и яркими, и потому никто не стремился расстелить спальные мешки, чтобы устроиться на ночь. Это можно было сделать и в относительной темноте. Хотелось сначала дать отдых уставшим за день ходьбы ногам.

Один из мужчин вытащил из чехла гитару. Настоящих туристов не бывает без гитары. Мужчина начал настраивать струны, печально звенящие в разреженном воздухе. Помешал ему свисток на чайнике. Не выпуская гитару из руки, мужчина встал, хотел было шагнуть к примусу, но чайник вдруг, как всем показалось, взорвался — в боку, обращенном к костру, появилась дыра, и из нее струей побежала вода. Никто ничего понять не успел, когда точно так же будто взорвалась гитара и ее корпус зазвенел. И только после этого туристы осознали, что это были выстрелы. Стреляли в них, теперь уже прицельно. Кто-то успел вскочить, кто-то свалился сразу, даже не встав. Автоматные очереди буквально рвали людей на части. На ногах осталась только одна молодая женщина. Она взвизгнула и побежала. В нее не стреляли, а больше стрелять было уже не в кого. Вокруг костра лежали восемь трупов. Из сумрака, из-за камней в самом начале плато поднялись в полный рост шестеро мужчин в масках «ночь», какие носят спецназовцы, и двинулись к месту побоища решительным шагом. Пятеро остановились у костра, шестой пошел за бегущей женщиной. От костра стрелков отделяло двадцать метров. От женщины уже тридцать. Она даже не бежала, с трудом двигалась по неровным камням. Но женщина не знала, куда бежать, и уже через двадцать секунд резко остановилась, покачнувшись на краю пропасти, и отшатнулась, чтобы не упасть. Потом посмотрела на приближающегося молодого красивого мужчину, который снял маску. Он злобно улыбался, чувствуя себя хозяином положения. Застонав, женщина присела и закрыла глаза. Мужчина подошел, держа в одной руке автомат, второй взял женщину за волосы и хотел поставить ее на ноги.

— Я же обещал, что приду за тобой. Ты меня ждала?

Но женщина, не ответив, вдруг обхватила мужчину за бедра, приподняла, показав несвойственную женской натуре силу и знание приемов вольной борьбы, и, произведя классический бросок через грудь, вместе с ним рывком полетела в пропасть. При падении закричала женщина, но не испуганно, а яростно. Мужчина же не издал ни звука. А звук от падения тел с большой высоты до верха даже не донесся. Пропасть была глубокой.

— Ногай! — крикнул один из мужчин у костра и, сорвав с себя маску, побежал к обрыву.

Через пару секунд еще трое с автоматами быстро подскочили к краю пропасти. Маски сняли все, потому что скрывать свои лица уже было не от кого.

— Вот стерва… — сказал один из них, тот, что кричал, запоздало предупреждая. — Еще мама говорила Ногаю, что женщины его сгубят. Мама была права, ах как мама была права… Прощай, брат… Что я скажу маме?

— Стерва… Точно… — сказал Солтанмурад, самый старший из бандитов и на вид самый интеллигентный, и качнул седой, аккуратно стриженной головой. — Надо было сразу в нее стрелять. Ногаю, видишь, фигура понравилась. Спортивная…

— Он любил спортивных женщин… — словно бы оправдывая брата, заметил первый, когда-то похожий на красавца брата, но сейчас у него было разорвано веко, а на левом глазу расплылось бельмо, из-за чего сходство заметить было трудно.

— Да… Просил ее не задеть… — продолжил Солтанмурад. — Эй… Все «визитки» же были у Ногая. Есть у кого-то еще «визитки»? Сарыбаш, у тебя должны быть…

Сарыбаш, старший брат упавшего в пропасть вместе с женщиной Ногая, полез в карман и, глядя по сторонам совершенно отстраненно, вытащил пачку из двух десятков визитных карточек. Молча протянул спрашивающему. Солтанмурад взял всю пачку и снова пошел к костру, словно желал отдалиться от чужого горя. Еще трое бандитов сразу же двинулись за ним, оставив Сарыбаша, потерявшего брата, попрощаться с погибшим хотя бы издали, сверху, хотя позже можно было бы и спуститься в пропасть, чтобы найти и похоронить тело.

Сарыбаш стоял у пропасти недолго — здесь брата уже не было. Он со злостью мотнул головой, почесал свой поврежденный глаз и решительным шагом направился к товарищам. Сразу посмотрел, что они сделали. На теле каждого убитого лежала визитка. Эти визитки — шутка, придуманная Ногаем. Он же сам и рисунок в Интернете нашел, и сами визитки распечатывал на принтере. Там была изображена голова оскаленной собаки, и по-русски для ясности было написано «Познакомься с Бешеными псами». Одна визитка, сброшенная ветром, упала с груди гитариста, так и не расставшегося со своей пробитой пулей гитарой. Сарыбаш вытащил из кармана картонный пакетик с острыми портновскими булавками и приколол все визитки прямо к телам сквозь одежду. Мертвые боли от укола не почувствовали. Сарыбаш выпрямился и посмотрел в сторону обрыва. Ему очень захотелось приколоть «визитку» прямо к груди женщине, разбившейся в пропасти вместе с его младшим братом…

Чтобы спуститься в пропасть, следовало сделать большой переход по окружности. Причем предстояло пройти два участка, где и днем-то ходить следует с осторожностью, потому что легко съехать со склона вместе с камнями. А ведь приходилось тащить туго набитые рюкзаки. Многие вещи туристов оказались в рюкзаках этих людей. Ночью с тяжелыми рюкзаками ходить вдвойне сложнее, нежели днем. Солтанмурад и Биймурза уговаривали Сарыбаша пойти в ущелье утром, после рассвета. Но Мараучу, ровесник и даже бывший одноклассник Ногая, поддержал старшего брата погибшего товарища, желающего отправиться к телу немедленно. Зная, что Сарыбаш, если его не поддержат, может и в одиночестве пойти или хотя бы вместе с Мараучу, Солтанмурад и Биймурза согласились. Бросать товарищей в беде они не привыкли. Горы, в которых они выросли, приучили их поддерживать друг друга, потому что в горах без поддержки всегда трудно выжить.

Хорошо еще, что ночь была светлая, какой всегда бывает в горах при чистом небе. Шли молча. Первым, естественно, пошел Сарыбаш, который торопился и тем самым задавал темп. Конечно, он знал высоту обрыва и понимал, что Ногай не мог остаться в живых после такого падения. Но, кажется, надежда, что брат сильно покалечился, но все же еще жив, в нем теплилась — чудеса в горах порой еще встречаются, и он все еще надеялся приколоть к груди женщины фирменную «визитку» от «Бешеных псов». Сарыбаш даже с наслаждением представлял, как проткнет булавкой ее грудь. И пусть ей, мертвой, будет небольно, но он-то может представить, как ей было бы больно живой.

Прохождение ночью по этому сложному маршруту было действительно сопряжено с опасностью. И даже торопящийся Сарыбаш понимал это, потому при подходе к первому из двух опасных участков он остановился и протянул руку за спину.

— Страховку.

Ему подали конец прочной, хотя и не толстой веревки с карабином на конце. Сарыбаш прицепил его к карабину на своем широком поясе. Другие карабины тоже были моментально пристегнуты, образовав связку. Так, в связке, прошли первый опасный участок. Осторожничали, но не чрезмерно. Знали, чем грозит секундное расслабление. Но страховку снимать не стали — до следующего опасного участка было недалеко. А вот на следующем участке под ногой Мараучу, идущего вторым в цепочке, поехал камень, и он сам поехал бы вслед за ним, если бы не связка. В веревку вцепилось сразу три пары рук, и Мараучу через несколько секунд снова оказался на тропе, твердо упираясь в нее ногами. А камень из-под ноги человека, получив ускорение, сдвинул с места другие камни, и началась цепная реакция. Сначала камни просто шелестели со все возрастающей силой. Потом уже начали грохотать. Как оказалось, жутко не только попадать под камнепад, а жутко даже над ним стоять. Во-первых, поднимается большое облако пыли, во-вторых, шелест и грохот сильно бьют по нервам, в-третьих, почва под ногами начинает дрожать, и не понимаешь толком, стоит идти вперед, или следует бежать назад, или вообще лучше не двигаться с места и только пытаться устоять на ногах. Сарыбаш первым сообразил, что следует делать, и двинулся вперед, и другие пошли за ним. Они хорошо знали эти места и знали, что прошли уже две трети опасного участка. До его окончания оставалось меньше, чем до начала, и потому возвращаться было опаснее. И они прошли. И только дальше, когда под ногами оказалась простая рыжая земля с такой же рыжей осенней травой, обесцвеченной звездным светом, остановились, чтобы перевести дыхание.