Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Пошел – ступеньки крыльца отозвались легким скрипом, а сзади раздалось невнятное ворчание.
Из-за открытой двери пахнуло сладковатым тленом, терпким ароматом трав. Ноздри от резких запахов отчаянно зачесались, а в лицо бросилась прохладная волна: за окном кожа горела, а в дом волхва вошел – словно в Навь.
В середке комнаты располагался холодный очаг, обложенный камнем. Пепел в очаге застыл уродливыми буграми. Стены были увешаны оберегами, пучками трав, сушеными тушками зверей. Стол был завален рухлядью:
Князь прикрыл дверь, взглядом обшарил пустую комнату – брови сдвинулись к переносице.
– Я тебе сколько раз говорил, бестолочь?!
Яромир повернул голову на приглушенный крик, прищурился: в полутемной комнате еле заметил дверь. Пальцами ухватил железную ручку в виде диковинного зверя – явилось нутро комнаты без окон, полное пыльных мешков, полок со свитками. Пламя плошки с жиром тускло отражалось на разбросанных амулетах, в уши ворвалась яростная речь волхва.
– Ты хоть знаешь, что спалил? – рыкнул Вольга люто. На миг сквозь человечьи черты лица проглянул волчий оскал.
Худенький парнишка, почти не отличимый от того, что привел князя, дрожал, будто в сечень вылез из проруби. Руки вытянул по швам, шею упрятал в плечи, глазами не мигал.
– Знаю, нечуй-ветер, – ответил ученик дрожащим голосом.
Рассерженный волхв махнул рукой. Яромир отпрянул от вспышки света, а стены содрогнулись от крика боли.
– Ай, больше не буду! – верещал ученик.
Ярость Вольги отбросила парнишку к стене – нерадивый скрючился и закрыл голову руками. Волхв сдержал вспышку ярости, продолжил холодным голосом:
– Знаешь, что нечуй-ветер остановит ветер на воде?
Ученик всхлипнул:
– Да.
– Коли есть эта трава, спасешь корабль от потопления, да и рыбу без неводов ловить сможешь. Как угораздило сжечь запасы? Теперь жди первого дня просинеца, лазай у берегов по снегу.
Испуганный ученик простонал с пола:
– Да я соберу до травиночки.
Вольга растянул губы, и клыки влажно блеснули.
– Бестолочь, – сказал он почти беззлобно, – лишь слепые от рождения могут собрать нечуй, им тогда в бельма словно ножом тычут. И не руками траву собирают, а пастью разверстой, чтобы сила не ушла. Где таких людей взять? Последний, чей сбор ты, болван, пустил прахом, поперхнулся снегом, застудил нутро и шагнул к звездному мосту.
Волхв с досады рыкнул. Князя от этого рыка пробрал холодок, а ученик едва не проломил пол в попытке провалиться сквозь землю. Вольга глянул в угол, где прислонил посох, сжал пальцы в кулак, но сменил гнев на милость, буркнул с тоской:
– Теперь придется торговать с Красиней, чтоб ему провалиться, жмоту острорылому!
Яромир осторожно кашлянул, внутри сжался в комок, напружинил ноги, готовясь отпрыгнуть от огнешара. Волхв преобразился лицом – в комнате будто вспыхнуло второе солнце.
– Княже! Что стоишь, как сирота?
Яромир пожал плечами, взглядом невзначай скользнул по скрюченному ученику.
– Поднимайся, оболтус, – прикрикнул волхв с отеческой укоризной, – поклонись князю да выметайся на улицу.
Парнишка взлетел с пола, словно обладал крыльями, качнул вихрастой головой в поклоне. Князь посторонился, и ученик пролетел мимо смерчем. Вольга недовольно качнул головой, возвел очи горе. Яромир поморщился лицедейству и спросил грубовато:
– Чего хочешь сказать?
Волхв посерьезнел, глянул в первую комнату и понизил голос:
– Дурные вести, княже.
В нутре Яромира смерзлась градина, щека судорожно дернулась.
– Что такое? – спросил он сипло.
– Кромешники сказывают: к границам княжества Путяты стягивается орда степняков. Сплошь закаленные воины, как войска ясагов на Пепельном валу.
Волхв замолчал, озадаченный переменой лица князя. Из того будто кровь сцедили; складки на лбу глубокие, как борозды весенней пашни.
– Продолжай, чего замолк? – выдавил Яромир.
Волхв пожал плечами, в глазах мелькнул огонек.
– Покуда стягивают силы, ждут обозы, а где-то через недельку нападут.
– Ясно, – кивнул князь. Глаза его невидяще уставились в плошку жира с желтым языком пламени.
Вольга помедлил, начал осторожно:
– Не сегодня-завтра Путята пришлет гонцов. Будем дружину собирать?
– Нет.
Вольга запнулся, седые кусты бровей поползли вверх.
– Откажем в помощи?
Яромир кивнул с мрачным лицом, взглядом прошелся по различным оберегам и амулетам.
Вольга молча ждал. Огонь в плошке с жиром трепетал, как сердце испуганного зайца.
Князь долго молчал, набрав в грудь воздуха. Выдох взметнул облачко пыли, оторвал корень пламени от горючего жира, и тот растаял в воздухе. В комнате потемнело; волхв с трудом различал бороду князя.
– Не у Путяты степняков остановим, большую рать не соберешь так быстро.
– В землях Твердяты?
– Нет, на нашей земле.
Волхв сердито пристукнул ногой, щелкнул пальцами – плошка заполыхала, как погребальный костер.
– И Твердяте не поможем? Почему думаешь, что до нас дойдут? Степняки больше одного набега не совершают.
– Тогда зачем им обозы? Война себя кормит, они знают, что идут в сытый край, но задерживают наступление до подхода обозов. Нет, Вольга, – вздохнул Яромир горестно, – у них цель – земли разорить, а наше княжество стереть с лица земли.
Волхв прислушался к словам. Чутье кудесника пыталось уловить, где князь творит лжу, но Яромир сказал правду, вернее, в сказанное верил. Вольга буркнул с сомнением: