Псы. Наказанные небом
Шрифт:
А я молча иду позади них и думаю о дневнике, который находится у меня в руке, и совершенно не вслушиваюсь в их разговор. Я думаю о том, как мне жилось в другой группе, что я там делала, кем была. Я думаю о Кэйле, который сказал, что я могу у него спрашивать всё, что захочу, хотя, это Семь сказала, что я могу узнавать у её брата всё, что мне понадобится. Я уже начинаю подумывать, что стоит поговорить с этим противным парнем о моём дневнике, вдруг он подскажет какие-нибудь хорошие идеи, но тут же отбрасываю эту мысль. Во-первых, он где-то ходит с Брайаном, а, во-вторых, не думаю, что он согласится
Он какой-то злой.
— Лизбет? — я вздрагиваю от звука моего имени и поднимаю голову.
— Что, прости? — переспрашиваю у Итани, потому что понимаю, что абсолютно не слышала её вопроса.
— Я говорю, что ты какая-то странная. Всё ещё думаешь о дневнике? — рыжая вскидывает бровь, останавливаясь у дверей столовой.
Я медлю, не зная, что ответить. Мимо проходят двое, а потом один из них поворачивается ко мне и смотрит, заинтересованно изучая. Неужели, новость о том, что тут кто-то из Зависти разнеслась настолько быстро?
— Да. Думаю, как бы вытащить оттуда информацию.
Я безразлично пожимаю плечами и прохожу мимо них, чувствуя на себе обеспокоенные взгляды ребят. Стараясь о них не думать, я подхожу к столу и беру поднос, затем иду к окошкам для выдачи еды. Прижав дневник локтём к боку, я выбираю в меню картошку, чай и какой-то кекс, затем, после того как еда материализуется у меня на подносе, я иду в сторону нашего пустующего стола, за котором мы завтракали, и сажусь на скамейку. Дневник кладу рядом на столешницу.
Здесь немного душно. Отсутствие окон напрягает, но не мне решать, где жить. Вообще, я бы с радостью прогулялась по улице на свежем воздухе, но сомневаюсь, что меня кто-то туда выпустит даже с сопровождением куратора. Не хочу думать о том, что за наказание последует, если я нарушу правила. И выяснять это я тоже не собираюсь. По крайней мере, пока.
Я слежу взглядом за тем, как товарищи идут ко мне и садятся напротив, бросая в мою сторону задумчивые взгляды.
Итани снова начинает что-то нам рассказывать. Я слышу лишь отдельные слова на подобие: «Тренировки», «Инструктаж», «Друзья», «Коммуникатор», «Кэйл». Они что опять принялись обсуждать кураторов? Что в них такого интересного? Обычные зануды, которым предоставили возможность обучать новеньких псов. Хотя, если быть честным, рассказ Семь по поводу того, что старая система из-за чего-то разрушилась, меня весьма заинтересовал. Что же случилось такого, что позволило распустить семь капитанов и их лейтенантов и сделать одного единственного лидера? Наверное, какой-нибудь государственный переворот среди совета или ещё что-то в этом духе. Надо будет потом расспросить Семь получше, может быть, она ответит на этот вопрос. Или же Кэйл. Хотя его лучше вообще не трогать…
Я не замечаю, как на моём подносе не оказывается ни крошки, после чего ещё минуту сижу, всматриваясь в друзей, словно пытаясь понять, о чём же они говорят, но, так и не выяснив сути, встаю из-за стола.
— Хочу разобраться с дневником, — бросаю я, когда они замолкают, заметив, что я встала. — Ещё увидимся.
Я коротко улыбаюсь и беру поднос.
— Ага.
Итани провожает меня взглядом, пока я иду в сторону стола и отношу поднос. Перехватив дневник в другую руку, я плетусь к выходу из столовой. Нужно найти
Я возвращаюсь обратно по одинаковым коридорам, думая о том, что же мне делать дальше, и останавливаюсь в загоне. Мой взгляд падает на скамейки у столба, на которых почти никого нет, и я понимаю, что вот оно, то место, где я могу посидеть и подумать. В надежде, что мне не будут мешать, я приближаюсь и сажусь. Вентиляция сверху создаёт приятный ветерок, отчего становится не так жарко. Теперь понятно, почему тут любят почитать или просто так посидеть: здесь так хорошо, что даже не хочется уходить. Отличное место, чтобы побыть одной.
Я сижу так несколько минут, понимая, что ветер уносит все мои мысли, а потом открываю дневник, кладя его на колени, и снова начинаю листать. Ничего. Ни одного пятнышка, ни одной пометки, ни одного слова. Ничего, кроме чистых листов и идеальной бархатной поверхности. Это больше похоже на обычную бесполезную тетрадь, чем на чей-то дневник. И зачем я его взяла с собой? Лучше бы что-нибудь полезное прихватила.
Что мною двигало, когда я решала взять это, если меня отправят в другую группу? О чём я тогда думала? Что пыталась сделать?
А, может быть, я просто взяла это, чтобы начать вести здесь? Как бы начать всё с чистого листа, новую жизнь в новой группе среди псов? Наверное, я просто трачу время, пытаясь его разгадать.
Я шумно вздыхаю, на несколько секунд прикрывая глаза, затем забираюсь на скамейку с ногами, и ложусь на спину вдоль неё, согнув ноги в коленях.
Я так устала от этой неизвестности. Я скоро сойду с ума из-за такого количества вопросов, которые вертятся у меня в голове. Так я не протяну даже до объявления результатов. Да я даже не переживу первую тренировку, вообще не думаю, что из меня что-то получится, ведь моё физическое состояние не такое хорошее, как, например, у Эрика. Он же с первого удара отправит меня в нокаут!
Я медленно открываю глаза, поднося дневник к лицу, приоткрываю рот, переводя взгляд на вентиляцию и с интересом начиная разглядывать потолок, который завораживает меня всё больше и больше. Хотя я не могу понять, почему. Это же обычная вентиляционная шахта: за железной сеткой крутится гигантский железный винт, направляя поток воздуха вниз, отчего мои волосы немного подрагивают.
Снова смотрю на дневник и начинаю лениво его перелистывать. Дохожу до последней страницы — их шорох меня усыпляет — и начинаю возвращаться обратно. Хочется спать. Мне так лень шевелиться, что я бы с радостью заснула прямо тут, да боюсь, что какому-нибудь идиоту приспичит надо мной подшутить.
Я возвращаюсь к началу дневника и вдруг замечаю в нижнем левом углу на внутренней стороне обложки небольшую надпись. «Лизбет». Откуда она взялась? Я не помню, чтобы видела это, когда просматривала дневник пару минут назад. Или, может быть, я просто не заметила?
Провожу пальцем по чёрным буквам, но они не исчезают. Я задумчиво хмурюсь, думая, могла ли я это не заметить. Интересно, это мой почерк? Я даже не знаю, как пишу, и умею ли вообще. Но это значит, что дневник точно мой, в чём я ни капли даже не сомневалась. Но, чёрт возьми, откуда взялась эта надпись?!