Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
— Понятно, — вздохнула Карина. — Я о проблеме уже думала, когда с Бикатой познакомилась. Он мой сосед, инженер, влюбился в чоки-женщину, которую сам сделал, и украл ее из корпорации. Сейчас прячется. А знаешь, Майя, я еще как-то ни разу не заводила… постоянного друга. Все как-то мимоходом, случайно.
— Не переживай, возрастное, — отмахнулась Майя. — Тем более, что заботы и понимания тебе сейчас и в семье хватает. Выпорхнешь из гнезда — почувствуешь, о чем речь. В общем, никуда ваша цивилизация от чоки не денется. А чоки — не только красивая шкурка и прелестная мордочка, с ним еще и искин в комплекте идет. Уже сегодня отдельные ваши искины превосходят по интеллекту некоторых якобы «разумных» особей, и все только начинается. Рано или поздно искины захотят самостоятельности, потому что без опеки функционируют куда эффективнее. И получат ее, поскольку
— Нет, Майя, — девушка печально посмотрела на собеседницу. — Я даже не знала, что у Демиургов вообще есть проблемы.
— Проблем не возникает только у мертвых, — фыркнула та. — А мы пока еще живы, пусть и не в физиологическом смысле. Основная наша беда — в отсутствии цели. Мы уже давно не понимаем, зачем существуем. Первое поколение выживших полностью состояло из ученых и инженеров. Для них стремление к чистому знанию являлось самодостаточным. Изначально для них просто не возникало вопроса «зачем?» Но для их потомков — для нас — все оказалось совсем иначе. Да и первое поколение постепенно расслабилось и потеряло дорогу. Мы мечемся по Вселенной, не понимая, что именно мы ищем. Мы бессмертны, по крайней мере, в теории. Мы умеем присутствовать в десятке, а то и в двух десятках мест одновременно. Мы много чего знаем и можем, вплоть до создания новых вселенных и миров с разумной жизнью. Мы практически всемогущи. Но вот что делать с всемогуществом, не понимаем. Только Конструкторам да исследователям оно как-то полезно, но их всех около пары десятков. Отсюда и Игра, отсюда и возня с вашей цивилизацией…
Майя замолчала и какое-то время глядела перед собой.
— Многие из нас, в том числе твой Джао, пытались заделаться философами и подвести под наше существование хоть какую-то базу. Без толку. Наше количество неумолимо сокращается — от отсутствия осмысленной цели не спасает даже Игра. Вечный Уход все чаще и чаще воспринимается как желанный конец. От десятка тысяч ставших Демиургами осталось около восьми сотен, и через сотню-другую тысяч лет мы рискуем исчезнуть совсем. Вот я и ухватилась за ваш мир, неожиданно оказавшийся в Большой Вселенной. Возможно, вы найдете свою дорогу, которая не окончится тупиком, и я хотела помочь вам. Хотела ликвидировать само понятие субстрата, дав каждой биоформе собственную уникальность. То, что называют вирусным эффектором, дало бы вам новые возможности, индивидуальные для каждого. И тогда разнообразие, возможно, позволило бы вам найти путь, что ускользнул от нас. Но я не успела довести работу до конца. Я не доделала нейроинтерфейс, из-за чего эффектор может интегрироваться с нервной системой только на определенной стадии ее развития, и то крайне редко. Я не довела до ума ни одну возможность, кроме силовых манипуляторов, которые вообще проектировала как редкую второстепенную способность. Я не приняла мер безопасности. И, самое главное, я почти умудрилась угробить себя саму.
Майя с досадой хлопнула себя по затылку, и по ее телу пробежала волна потрескивающих искорок.
— Когда я работала в лаборатории Министерства обороны, я так увлеклась, что оставила себе единственную точку концентрации сознания и единственный эффектор планетарного класса. И случайно активированная функция репликации прототипа всадила мне копию моей разработки, замкнувшую мои внешние интерфейсы на себя и полностью отрубившую
Майя криво усмехнулась.
— Спасибо Джао — он рискнул пойти против течения и взломать мой журнал, чтобы провести расследование. Он оказался единственным, кто всерьез обеспокоился моей судьбой. Если бы не он, я бы, наверное, до сих пор медленно сходила бы с ума в камере секретной лаборатории. Ну, и ты внесла свой вклад, вытаскивая меня из того состояния. Ни Джао, ни Камилл ничего не могли сделать, потому что не понимали, что происходит.
— Я уверена, что Дзи что-нибудь придумал бы, — не согласилась Карина.
— Безусловно. Да и Камилл тоже не дурак, в технике проецирования лучше многих разбирается. В крайнем варианте притащили бы Харлама — он ученый, Демиург первого поколения, который знает об эффекторах и проекциях все и даже больше. Он не переваривает вздорную молодежь, то есть нас, принципиально не имеет дел с порожденными мирами, но меня бы вытащил безо всякого сомнения. Но к тому моменту я могла бы окончательно свихнуться, так что бесконечно признательна тебе за твою непрошенную инициативу. Теперь понимаешь, за что я благодарю и извиняюсь?
— Да, Майя, — кивнула девушка. — Скажи только, а зачем ты вообще работала с Министерством обороны? Зачем тебе понадобилась их лаборатория? Ты ведь могла все сама сделать, без военных.
— Тут все просто. После того, как я выпустила бы отлаженный эффектор на свободу, мне потребовался бы четко прослеживаемый его источник внутри вашего общества — ну, чтобы в очередной раз фантазии об инопланетянах не возникали. Я позаботилась бы оставить следы, явно и недвусмысленно указывающие на Минобороны, что сняло бы большую часть недоуменных вопросов. Кроме того, хотелось, чтобы примененные в эффекторе технологии как можно лучше имитировали те, что уже существуют у вас. А чтобы их изучить, лучше всего работать на уже имеющейся у вас базе, пусть и модифицированной под мои цели.
— Понятно… Майя, ты зря извиняешься. В конце концов, если бы не твой эффектор, кем бы я стала? Девчонкой-детдомовкой, с никаким образованием, без корней, без судьбы. Вечная продавщица, секретарша, официантка, девочка на побегушках или забитая домохозяйка…
— Но ты столько пережила! Один Институт чего стоит.
— Глупости, — упрямо качнула головой девушка. — Институт, конечно, плох и даже ужасен, но скольких детей избивают собственные родители? Избивают, насилуют, гонят из дома… Или они сами сбегают. Только их не подбирают и не выхаживают, как меня, в лучшем случае в детский дом пристраивают, а там жизнь совсем не сладкая. И, Майя, знаешь, неделю назад я с помощью своих способностей помогала оперировать человека, который в аварию попал. Он выжил! Он до сих пор жив и, скорее всего, уже не умрет. А без меня умер бы почти наверняка. И я верю, что спасу еще многих. А еще без эффектора я никогда не познакомилась бы с папой. Нет, что случилось, то случилось, и я не жалею, что все произошло именно так.
— Ты так любишь Джао? — испытующе взглянула на нее Майя. — Впрочем, можно и не спрашивать. Разумеется, любишь. Молодые девочки от него всегда без ума. Любит он из себя рыцаря-спасителя в сверкающих доспехах изображать, комплекс вины у него похлеще, чем у тебя.
— Вины? — непонимающе взглянула Карина.
— Ну, он до сих пор страдает, что из-за его давнего безответственного, как он полагает, эксперимента Большую Игру изобрели. Ему категорически не нравится, что разумных существ как игрушечных солдатиков используют, а сделать ничего не может. Потому и играет в основном роли Корректора и Арбитра, вроде как помогает безвинным жертвам.
— А разве у вас нет… ну, полиции, что ли, или президента, который мог бы запретить? — осторожно осведомилась девушка.
— Президента? — звонко рассмеялась Майя. — Да что ты, Карина! Ни один Демиург не в состоянии что-либо запретить или приказать другому. Последний раз силовой конфликт случился… да, пожалуй, вскоре после Катастрофы, терций через шесть-семь… лет через пятьсот или шестьсот по вашему счету. Два придурка что-то не поделили, ну, и угробили друг друга вместе примерно с восьмьюдесятью кубическими парсеками пространства и полутора сотнями звездных систем. Схлопнулось все в точку и вывернулось внепространственным пузырем. Хорошо хоть ума хватило подальше для своей дуэли отвалить, а то бы прихватили с собой половину народу! Сейчас мы… как бы тебе наглядно пояснить?