Птица -радуга
Шрифт:
Он пригласил меня на медленный танец и полчаса болтал о всякой ерунде. Если хорошенько подумать, то во все наши встречи мы ни о чем серьезном так и не поговорили. Он называл меня «малыш» и, очевидно, думал, что я еще слишком молоденькая и глупенькая. Он не звонил мне уже две недели и, видимо, никогда уже не позвонит. Ничего страшного, но немного обидно.
Вечером пневмопочта выплюнула пластиковую капсулу, внутри нее лежала свернутая бумажка голубого цвета. Волнуясь, я развернула ее и прочла: «Предписание. Юнге Фениксу Платино явиться к месту службы 25.17.00651 года
Итак, я прошла собеседование. Я в команде. Я завтра вылетаю к звездам.
Поток адреналина, питающий до этого мои нервные клетки, иссяк, и я впервые по-настоящему задумалась над тем, что сделала. Я испытывала странное чувство: страх и волнение, с одной стороны, но, с другой стороны, предвкушение чего-то прекрасного. Я сидела на диване в своей маленькой комнатке и ревела, обхватив колени руками. На кресле небольшой горкой была сложена моя одежда, я выложила ее, чтобы упаковать в сумку, но потом поняла, что ничего из этого я взять с собой не могу. Теперь я юнга. Мне выдадут черную форму с серебряными нашивками и будут звать Фениксом, а не Марией. Я улечу завтра к звездам, я улечу…
Мысли путались и знобило. Я побросала в сумку какие-то безделушки и, даже не раздеваясь, укрылась пледом и уснула.
Космополис был как всегда шумным, пыльным и суетливым. Здесь бился пульс города: по сетке скайлайна скользили челноки, спускаясь на воздушных подушках на гравитационную площадку, со станции подземки тек поток жаждущих попасть в космополис, и такой же поток тек в обратном направлении. Люди, выходцы с других планет, роботы – все смешались в одно живое, многоголовое и многорукое существо. В воздухе стоял запах металла и сухого песка.
Казалось, что все течет, ползет и перемещается в сторону колоссально огромного, сверкающего на солнце хромом здания вокзала. Где-то, по ту сторону этой громадины раскинулось многокилометровое поле, разделенное на квадраты – ячейки.
В одной из таких ячеек ожидала меня сейчас «Экспрессия».
Несколько минут назад я вынырнула из станции подземки и попала в этот удивительный, шумный и спешащий куда-то мир. Я застыла как зачарованная, не обращая внимания на то, что меня постоянно задевают локтями и ногами, а один раз я получила довольно чувствительный толчок в спину, когда торопившийся мужчина попытался протиснуться между мной и стеной магазинчика, возле которого я остановилась.
Времени в запасе у меня было еще много, поэтому я решила отдышаться и зайти выпить чего-нибудь холодненького.
Я толкнула дверь и вошла. В магазинчике было довольно людно, но прохладно, и уже одно это после раскаленного воздуха показалось мне блаженством.
Магазинчик «Товары в дорогу» ничего особенного собой не представлял. Как это обычно бывает в подобного рода магазинчиках, на витринах зубные щетки соседствовали с электронными книжками, вафлями и носками. В углу незаметно примостился маленький бар, где за стойкой стоял скучающий мантикор.
Я выбрала себе столик и с облегчением сняла с плеча сумку, которая уже порядком мне надоела тем, что цеплялась буквально за все и к тому же больно била меня по коленке.
Выгребла из кармана мелочь и подошла к стойке.
– Стаканчик слипса и пирожок с капустой, – сказала я мантикору, лениво глядевшему на меня своими тремя глазами. Его затянутые пленкой ноздри раздулись, и он фыркнул (именно так можно было определить его речь).
– Д'ал'еко-о с'обр'алисссь?
Он не прочь был поболтать, но мне не хотелось, да и нечего было сказать ему.
Я забрала сок с пирожком и вернулась за свой столик, где у меня к этому времени появились соседи: мама с ребятёнком, не знаю точно, какого пола был малыш, потому что оба они были ящерами с планеты Халиссо. О том, что существо постарше – мама, я догадалась только по украшению из бисера на ее шее.
Ребятёнок покосился на меня и произнес капризным голосом на чистейшей космолингве:
– Мамочка, оно ест капусту! Меня сейчас стошнит!
Оба халиссянина ели что-то, что шевелилось и смотрело на меня печальными розовыми глазами.
– Ш-ш-ш, детка, – прошептала мама, наклоняясь к детенышу. – Так нельзя. Сколько раз я тебе говорила.
Она попыталась мило мне улыбнуться, и от этой улыбки у меня мурашки побежали по коже.
– Он еще совсем маленький, – виновато объяснила она, стараясь не смотреть на капусту в моем пирожке.
Чтобы не смущать семейство, я быстро допила свой сок, подхватила сумку и пошла к выходу. Соседство с розовыми глазами меня тоже не привлекало.
Снова очутившись в царстве жары и суматохи, я достала из кармана путевую карту и принялась изучать маршрут до ячейки А-4, где ждал меня мой шаттл. Вот он магазинчик, возле которого я сейчас стою, вот нужная мне ячейка. Как будто недалеко. И я смело направилась к громадине вокзала, возвышающего надо мной подобно скале.
После нескольких минут бесцельного блуждания по многочисленным лестницам и переходам и нескольких поездок на лифте я поняла, что заблудилась окончательно и вызвала по внутренней связи робота-гида. Он вынырнул тут же из ближайшей кладовки, как чертик из коробочки. Его лицо было голограммой на экране, и лицо это приветственно улыбалось.
– Ячейка А-4, – буркнула я, огорченная тем, что так заплутала.
– Здесь совсем близко, – словно издеваясь, объяснил он. – Пять кредиток.
Ух ты, ну и расценочки, но делать нечего, пришлось раскошелиться. Когда кредитка исчезла в прорези на груди робота, он взял мою сумку и деловито заскользил вперед, лавируя между роботами, людьми и чемоданами.
Благодаря его стараниям уже пару минут спустя я вышла на поле. Оно раскинулось передо мной насколько хватало глаз, до самого горизонта. Совсем неподалеку высилась стрела «Экспрессии». Я сразу ее узнала: военный шаттл класса «эпсилон», это могла быть только она. Рядом со входом в шлюзовой лифт перемещались темные фигурки, собирались в маленькие группки и исчезали внутри.