Птица у твоего окна
Шрифт:
В полутемной прихожей она натянула на свитер курточку и попрощалась. Роза жила далеко от Тани. Необходимо было ехать несколько остановок на автобусе. Летом такое расстояние преодолевалось без трудностей пешком, но в осенние сумерки не каждый решится идти через узенькие улочки, мимо частных домов с их мрачными стенами, глухими заборами, запирающимися калитками, лязгающими цепью, воющими собаками. Хмурые, грязные улицы практически не освещались и были схожи с утробой зверя. Идти было жутко и трудно.
Таня долго
Ветер трепал ветви деревьев. Тьма сгущалась, легкий знобящий дождик тихонько постукивал по башлыку куртки. Во мраке трудно было обходить грязь, и Таня старалась держаться поближе к домам, где немного суше, поминутно опасаясь собак. Так она шла какое – то время, постепенно привыкая к темноте.
Дождь прекратился, идти стало легче. Впереди горел фонарь, а в конце переулка уже виднелась залитая огнями площадь перед возвышающимся зданием театра. Впереди была цивилизация!
Неподалеку послышались голоса, хриплое пение, звон гитары. «Подвыпившие юнцы», – подумала Таня и заторопилась. Она неприязненно относилась к уличным парням, не терпела их приставаний и сальных шуточек.
Они шли вчетвером, что-то орали и смеялись.Таня отошла в сторону и почти вжалась в забор. Они окинули её взглядами.
– Ты посмотри, какая "фемина", – произнес один из них удивленно.
– Кто, кто? – послышались голоски других. Они вглядывались в полумрак. Таня, пройдя мимо, ускорила шаг, но слышала, что парни повернули и пошли за нею. Тане оставалась идти несколько минут, площадь уже была видна достаточно ясно.
– Девушка, а вы не хотите познакомиться с нами? – произнес один деланным елейным голоском. Таня молча шла дальше.
– Ну, это девушка, невежливо, – захихикал другой. – Мы ребята хорошие, веселые, умеем отдыхать, а вы молчите. Вы прямо мороженая рыба какая – то, как будто только из магазина!
Все дружно загоготали, а один из них забежал вперед и преградил Тане дорогу. Это был долговязый, волосатый тип, на круглом упрямом лице мигали маленькие тупые глазки. Он отвратительно осклабился, видимо был откровенно пьян.
– Стойте девушка, – говорил он, едва ворочая языком, – мы хотим с вами пообщаться!
– Послушайте, я спешу, дайте, пожалуйста, пройти, – сказала Таня как можно вежливее, хотя внутри у нее все бурлило.
– Х-ха! Она спешит! Скажи, какая прынцесса, – громко сказал долговязый, и эта его бесцеремонность и наглость вселили больше уверенности в его спутников.
Они обступили Таню.
– А вот мы не спешим, – сказал невысокий парень с елейным голоском. – И хотим,
И уже совсем другим голосом добавил:
– Братва, да она классная бабенка! – и всмотрелся в её лицо. От него пахло перегаром.
– Щас, мы её погладим, – произнес плотный парень, до сих пор молчавший.
Его прыщавое лицо показалось Тане знакомым. Он протянул к ней руку.
Таня инстинктивно отшатнулась, у нее сжалось сердце. Ах, почему она не дождалась автобуса... Нужно прорваться и бежать, мчаться поскорее к площади и кричать, там часто дежурят таксисты на своих машинах.
– Ребята, я, вас прошу, отпустите меня. Вы выпили, идите домой, отдохните.
Раздался наглый истеричный хохот.
– Слышь, она нас домой отправляет! Если мы и пойдем домой, то только вместе с тобой, – сказал прыщавый, и, схватив её больно за руки, притянул к себе.
Таня вскрикнула, пытаясь вырвать руки, но бесполезно – она была схвачена, словно клещами. Волосатый, гогоча, нагло облапил её.Таня вновь закричала, с надеждой подумав, что, может, кто-нибудь из обитателей этих домов услышит. Но дома молчали, как мертвые, хотя в некоторых окнах горел свет. Люди отсиживались за своими заборами и замками.
– Тихо, не кричи, дура! Из домов никто не выйдет, а до площади далеко – не услышат, – сказал кто-то спокойным и трезвым голосом. Это был четвертый, стоявший сзади с гитарой.
Таня была в отчаянии.
– Отпустите, прошу вас! – закричала она, все еще оглядываясь на притихшие мокрые дома и темные калитки. Кое-где лаяли собаки, да ветер трепал фонарь, который медленно раскачивался, поминутно мигая. Кто-то из них, закурив, ткнул зажженной сигаретой ей в лицо:
– Закурить не желаешь, девочка?
– Пойдешь с нами!
Таня все оглядывалась на площадь. Хоть бы один прохожий прошел!
Парни нагло болтали, хохотали, тянули её за собой, пока вдруг откуда-то из полумрака не раздался спокойный выразительный голос:
– Отпустите её! Ребята, право же, четверо на одного – нехорошо! Тем более, перед вами девушка!
Все мгновенно оглянулись, застыв в оцепенении. Недалеко, в свете фонаря, стоял незнакомец в длинном пальто и шляпе. Он был с виду молод, худощав, черты его лица скрывались тенью от обвисших полей шляпы.
Стоял он гордо и прямо, говорил твердо, почти не повышая тона:
– Нехорошо так! Вас, что же, не учили вежливому и учтивому обращению с дамой? А вы сейчас ведете себя как варвары, как дикари-людоеды. Отпустите девушку, извинитесь и идите по домам, а завтра хорошенько подумайте о том, что вы сделали.
– Слушай, дядя, вали отсюда, пока мы тебе не накостыляли! – хрипло сказал прыщавый.
– Ишь, какой моралист выискался, как бы сам по роже не схлопотал, – добавил елейный голосок.