Птица у твоего окна
Шрифт:
Здесь сосредоточена человеческая мудрость, разлита разнообразнейшая гамма человеческих чувств, поступков, здесь живут прекрасные и смелые герои, трогательные и нежные героини. Здесь столкнулись в неумолимом противоречии любовь и ненависть, доброта и злодейство. С их помощью можно совершать головокружительные путешествия, переживать незабываемые приключения, попадать в иные миры.
Таня ласково прикасается к книгам, гладит их по шершавым корешкам, нежно и заботливо вытирает с них дневную пыль.
С такой же заботливостью она ухаживает за цветами на подоконниках,
У Тани мало подруг. Самая лучшая – Роза – тихая и скромная девушка, прячущая свои застенчивые глаза под стеклами очков. Иногда они собираются вместе и сплетничают тихонько. Читают друг другу стихи, вместе готовят уроки. Они никогда не ссорятся, между ними давно уже установились дружеские отношения на взаимном согласии.
Но всегда ли ей доверяет Таня самое сокровенное?
Таня садится за уроки, когда слышится щелчок и скрип дверей – пришел отец.
Он всегда приходит первым и, показавшись в дверях, посылает ей воздушный поцелуй. Таня ему отвечает тем же, широко улыбаясь.
– В школе все в порядке? – звучит ежедневный традиционный вопрос.
– Ну, конечно, как же может быть иначе, – весело отвечает Таня.
У нее действительно всегда все в порядке. Таня учится старательно, без двоек, и родители привыкли к Таниным ответам и уже давно не контролируют учебу – в этом нет необходимости. Но это конечно еще не означает, что Таня не ленится. Далеко не всегда ей хочется учить уроки, но вот уже десять лет она заставляет себя это делать. Без добросовестности и тщательности в учебе Таня просто не может, ей становится стыдно, если на уроке она чего-то не знает. Ее усидчивость выработалась в многолетнюю привычку….
На кухне слышен звон посуды, шипение сковородки – это подогревает ужин отец.
Журчит, смешно булькает кран. Таня слышит этот звук и вспоминает далекое лесное озеро, зеркально ровную гладь, пузырящуюся, булькающую воду у берега, такую синюю вдали и такую черную, бездонную, таинственную вблизи. Они с папой удят рыбу.
Тане нравилось ездить на рыбалку. Ее окружал темно-синий, с багряными отблесками от расплывающегося вечернего солнца лес, берега, поросшие стеной тростника, вода, кишащая серебристой гибкой и жирной рыбой.
Запахи камыша, тины, прибрежной травы, словленной, трепыхающейся на выжженной траве рыбы, кряканье испуганных уток, ломкая тишина озер – все это вошло в Танину суть и осталось в ней навсегда.
Таня особенно запомнила преображение леса вечером. Он вдруг вырастал, становился громадным, темным и шумным великаном, наполнялся таинственными звуками – шорохом, шёпотами и криками. Крадущиеся сумерки проглатывали лес, и маленькая Таня радовалась, что уже уезжает. Она крепче вцеплялась в холодный руль велосипеда, и вот они уже мчатся по черной ленте шоссе, навстречу автомобильным огням, и она слышит тяжелое дыхание отца, крутящего скрипучие педали.
…. Тане становится скучно от мелькания логарифмов, геометрических проекций и формул. Высидев еще с полчаса, Таня с удовольствием плюхается в кресло с толстой книгой Драйзера, взятого на несколько вечеров у Розы, и погружается в любовные перипетии сестры Керри. Для нее чтение – прокручивание цветного увлекательного фильма.
Приходит мама и между родителями завязывается обычный тихий разговор.
Временами Таня, отложив распахнутую книгу, прислушивается к разговору, чувствуя внутри некую досаду за то, что поневоле подслушивает, но любопытство и желание заглянуть в загадочный мир взрослых сильнее ее. Даже обычные бытовые вопросы о ценах, деньгах и работе не остаются вне ее внимания. А когда наскучило – она вновь в плену цветных фантазий книги.
– Танюша, ты как? – спрашивает мама, входя в комнату.
– У меня все хорошо, – отвечает Таня, приветливо взмахнув рукой.
Мама устало садится рядом и гладит ласковой шершавой рукой темные пряди волос дочери. Вздохнув, глядя с надеждой в глаза, говорит:
– Давно мы с тобой не говорили по душам.
– Да что ты, мама, мы ведь каждый день видимся.
– Видимся, да не говорим друг с другом как следует. Ты как будто немножко чужая мне.
Таня морщится, ожидая привычные мамины причитания с наставительно-воспитательными оборотами:
– Мама, ну не надо об этом сейчас….
– Ну вот, – вздыхает мать, откидываясь на скрипучую спинку дивана, – ты опять уходишь от разговора. А ведь, когда ты была маленькая, между были налажены прочные мосты…. А теперь ты взрослая и молчишь, замыкаешься в себе. А я, как опытная женщина, тем более твоя мать, могла бы многим поделиться с тобой, помочь тебе советом.
Таня наклоняется к маме, целует ее в лоб.
– Ну, мамочка, ну право же, у меня действительно все хорошо. Мы ведь всегда понимали друг друга. Ты преувеличиваешь!
Мама смотрит в сторону:
– Ты стала другой. Все время что-то хранишь в тайне, не договариваешь….
– Ну, мама ….
Таня никак не может объяснить маме, что она совсем другая, не та маленькая Танюшка с пунцовыми щеками и бантиком, таскавшая из буфета конфеты. Она уже взрослая, у нее есть свои тайны, есть что скрывать, она не может всем делиться с мамой, как это было раньше. Ей теперь интересней не говорить с мамой, а слушать их взрослые разговоры издалека.
Она прижалась к маминому плечу, а та тихо, ласково, чуть грустно улыбаясь, гладила ее волосы и тихонько говорила:
– Доченька моя. Скрытная такая. Ты уже взрослая, уже девушка…. Я хотела тебе сказать, вернее спросить…
Таня вдруг подхватывается:
– Ах, не надо, мама! Отец идет… Я вспомнила, мне ведь искупаться нужно!
Она скрывается в другой комнате, чуть не столкнувшись в дверях с подошедшим отцом. Он, выронив газету, удивленно смотрит ей вслед.
Потом заговорщически улыбаясь, полушепотом говорит жене:
– Что, скрытничает? Уж не влюблена ли?
– Ты знаешь, кажется, что совсем еще недавно она в люлечке лежала, крошечная такая, розовая. Ох, не успели заметить, как выросла дочь!