Птичка
Шрифт:
— Вы опять были заняты очень важными делами?
Да, блин я была занята, подменяя заболевшую официантку, и бегала по всему залу, выполняя заказы, а потом ещё должна была разруливать эту ситуацию, которую никто не мог решить, ни Маша, горе-администратор, за которой всё нужно проверять по десять раз, не Юра, после общения, с которым гость и вовсе был в бешенстве.
Но ничего из этого я не сказала, а только снова потупила взгляд.
Кто здесь козел отпущения? Конечно же, я.
— Значит так Виктория, этот месяц без премии, и каждое посещение этого гостя,
И я даже пару секунд думала, смирюсь, хрен с этими деньгами, я не бедствую, подожду, пока он свалит опять к себе в Москву, и буду жить припеваючи. Но вот в следующее мгновение, я осознала, что нет не смогу, думала что прогнусь, да хребет уже трещит, дальше только перелом.
Я подняла глаза, и смело взглянула на этого тирана.
Красивого молодого мужчину, почему-то с первой минуты не возлюбившего меня.
Да, я знаю, что порой бываю не в меру деятельной и активной, и может от меня мельтешит в глазах. Но постоянно придираться не по делу, и унижать за то, кем я являюсь, вот тут уже предел.
— Возможно, вы были правы, Назар Дмитриевич, когда не хотели брать меня на работу, нужно было прислушаться к своей интуиции, ведь она, как я понимаю, вас никогда не подводила. Я не нравлюсь вам с первого взгляда, и вы с этим ничего не можете поделать. Как бы я не старалась вам доказать свою профессиональную пригодность, вы всё равно остаётесь слепы к этому.
Он удивлённо моргнул, на мою тираду. Я же перевела дух и продолжила.
— Работа в «Уолтерс» была моей мечтой, но она как-то искажённо исполнилась. Во-первых, эта должность странная, потом эти ваши придирки по любому поводу, — он скривился, и уже открыл рот для возражения, но я опередила его, — не надо ничего говорить, просто будьте честны и со мной, и с собой, и увольте меня!
Долохов закрыл рот. С секунду помолчал. Его лицо снова приобрело непроницаемое выражение.
— Прекрасно, вы уволены. Расчёт получите сегодня, отрабатывать не надо, — как мне показалось, сказано это было с облегчением.
Я спокойно с ним попрощалась и покинула кабинет. И тоже испытала облегчение.
Потом были ошалелые глаза Юры, когда я сообщила ему эту новость. И причитания Маши, которая порывалась пойти к Долохову и взять, свою же вину на себя. И грустный взгляд, и крепкие объятия Джейми.
Всех я успокоила, и остановила, что касалось Маши, и попыталась донести, что Долохов имеет право сотрудничать с тем, с кем посчитает нужным, в конце концов, это его бизнес. Мы попробовали сосуществовать вместе, но у нас не вышло, я тоже себя уважаю, и терпеть его постоянный придирки тоже не могу.
На этом сошлись. Мне оперативно пришли деньги на карту, и даже премию оставил.
Благодетель, блин!
Я собрала немногочисленные личные вещи, и даже успела обрадовать Льва, что сегодня мы с ним обязательно вместе отужинаем. Хотелось тепла, и заботы. Всё же на душе было муторно. И я знала, что Лёва облегчит мои печали, просто обнимет, поцелует, и мне станет, наверное, легче.
Лев постарался скрыть радость, что, наконец, работа, которая нас разлучала,
Всегда считала, что в любой ситуации нужно оставаться людьми, и придерживалась этого принципа и сейчас.
Бог с этой работой. Для меня не составит труда найти новую.
Просто это же «Уолтерс»!
Я со всеми попрощалась, как раз был разгар вечера, и зал был заполнен почти полностью. Пока передала все дела Юрию, пока успокоила Марию, которой теперь предстояло полностью познать, что за должность такая администратор.
Пока пошепталась с Джейми, который мстительно, предлагал подложить Долохову слабительное в стейк. Отговорила, вдруг тоже уволит.
Потом с ребятами барменами и официантами, тоже перекинулась парой прощальных слов. В общем, суд да дело, выпорхнула в зал, таща свои скромные пожитки, к выходу. Уже у самого порога столкнулась с вошедшим Федором, который был в компании, двух девушек, которые, тем не менее, были отправлены одни в указанном направлении, занимать стол, при моём появлении.
— Виктория, рад вас видеть, — засиял он глазами, и сдавил мою ладошку.
Он, как всегда прекрасно выглядел. В черной рубашке и зауженных брюках, подчёркивающих и его стать, и оттеняя его светлые волосы и голубые глаза.
— Добрый вечер, Фёдор, — поздоровалась я, перехватывая удобнее большую сумку.
— А вы уже уходите? — удивился он, плотоядно оглядывая мою фигуру. — Не проводите меня к моему столику!
— Не провожу, — слегка отодвинулась и кивнула на Марию. — Теперь вот обращайтесь к Марии, а я с этого дня уволилась.
И поспешила его обойти, тем более что заметила высокую фигуру Долохова, двинувшуюся к нам. Ну, его на фиг, даже краем глаза смотреть на него не хочу.
Фёдор застыл на месте, а я вырвалась из гомона голосов, и пьянящих ароматов, на улицу. Ещё был ранний майский вечер. Сладкий, и тёплый. В воздухе дрожала дымка, и небо было прозрачным и таким глубоким. Я вздохнула полной грудью. Печаль тихо сменялась тоской. Сколько же вот таких вечеров я пропустила, впахивая как проклятая, и, не замечая вот такой красоты, возвращаясь, домой затемно.
Забросила Льва. Да ему памятник поставить надо за терпение. Всё пусть этот короткий отрезок остаётся позади, по крайней мере, я познакомилась с прекрасными людьми, а это, чего-то, да стоит.
Я закинула свою сумку, на заднее сидение, но не успела сесть, как меня окрикнули.
Ко мне спешил Фёдор. Странно, что ему понадобилось?
— Виктория, я сразу к делу, — начал он, подойдя ближе, — вы профессионал с большой буквы…
Я фыркнула, но он только понимающе улыбнулся.
— У меня как раз в новом отеле открыта вакансия дженерал-менеджера, давайте ко мне?
Во как! Говорят же, там где закрывается одна дверь, открываются две других.
— Условиями не обижу, давайте записывайте телефон, завтра созвонимся, встретимся и всё обсудим.