Публичный дом тетушки Марджери

Соул Диана

Улыбка хозяйки борделя утонула где-то в мехах дорогой шубы.

– Тори, ответь мне на вопрос, – начала она издалека. – Как может стать свободным ребенок, родившийся в публичном доме?

– Только если выкупит себя в будущем, – уверенно ответила я. – Или отработает свободу иным путем.

– А еще?

Мне пришлось задуматься, чтобы уверенно сообщить:

– Больше способов нет!

– Не совсем так, и я расскажу почему. Очень давно в одном приюте жила девочка. Маленькая и совсем глупая. Как и большинство детей из приюта, она оказалась там, потому что ее оставили у порога. Разумеется, кто ее отец и мать девочка не знала

и лишь иногда задавала воспитателям вопрос: почему ее бросили родители. Плакала, обещала их найти, спросить: почему они так с ней поступили. Неужели она была им не нужна? Как и у всех сирот у нее не было своих игрушек, не было красивых нарядов, не было родительской любви. Это закалило девочку, даже озлобило в какой-то степени. Когда в день восемнадцатилетия она решилась покинуть место, ставшее ей домом, девочка потребовала у приютской директрисы вещи, с которыми ее обнаружили на пороге много лет назад. Эти вещи специально хранились долгие годы в чулане, и пожилая начальница отдала девочке красное шелковое одеяльце. Необычный материал, правда ли? – усмехнулась старуха.

Мне пришлось кивнуть, соглашаясь. Шелк материал прохладный, не лучшее средство для согревания младенца.

– Одеяло из Квартала? – догадался Деймон. Он отвлекся от созерцания природы за окном и теперь внимательно слушал рассказ Мардж. – Шелковое постельное красного цвета, на таком обычно принимают клиентов.

Старуха отпустила легкий смешок:

– Я знала, что не ошиблась в твоей сообразительности, мальчик мой, когда вытащила из клоаки борделя, где ты вырос, – похвалила она Стоуна. – Одеяло было действительно из Квартала. Но об этом девочка тоже узнала не сразу. Впереди ее ждал долгий путь, где она сначала устроилась в столице посудомойкой, работала много и все деньги отдавала магу-детективу, который помогал найти родителей. Только эти знания не принесли ей радости.

Мать, красота которой покинула ее, уже не работала в элитном Квартале. Она была обычной шлюхой в доме радости, где за десяток золотых могла работать всю ночь, сношаясь с грязными рабочими и пьяными заезжими гуляками. Переборов брезгливость, девочка решилась на встречу с ней. Разумеется мамаша не узнала дочь, в ее серых глазах не было любви к ребенку. Все, что она бросила девочке, это рассерженное: “Я и так сделала для тебя больше, чем достаточно. Дала свободу, которой лишена сама”. Много лет ушло у девочки на осознание: та, которая была ей матерью, поступила правильно, отдав малышку в приют. У сирот нет родителей, публичные дома не имеют на них прав, а значит эти дети вольны делать все, что угодно.

– А что потом стало с девочкой? – я сглотнула набежавший в горло ком.

Мардж подняла на меня серые, тусклые от старости глаза, и, улыбнувшись краешком губ, ответила:

– Она выросла. Поклялась уничтожить все бордели Стране, но месть завела ее на другую дорожку. С годами девочка поняла, что даже сожги она Квартал, на его месте возведут новый. И самым верным будет не уничтожить, а возглавить.

Я смотрела на владелицу главного борделя Панема широко открытыми глазами и переваривала услышанное.

– Я правильно понимаю, вы и есть та девочка?

– Нет уже давно той девочки, есть только старая тетка Марджери, – загадочно ответила старуха и, зарывшись обратно в меха шубы, умолкла.

Экипаж все так же несся по заснеженной дороге, а я изучала новыми взглядом хитрую каргу и пыталась вспомнить, что я вообще о ней знаю.

Да

ровным счетом ничего. Марджери всегда казалась мне такой древней, будто ей уже несколько веков. Все, что я о ней слышала, так это то, что владеет она домами радости едва ли не всю жизнь. Под ее руководством сменялись поколения куртизанок, молодые приходили, старые уходили, а Мардж казалась неизменной.

– Как вам удалось? – задал Деймон вопрос, который побоялась озвучить я.

– Нашла отца, – все же откликнулась хитрая старушенция. – В те годы он был владельцем Квартала. У него не было детей, и он был стар, почти умирал. В этот момент пришла я. Маги быстро смогли подтвердить наше родство и я стала единственной наследницей его состояния. В двадцать семь лет я возглавила Квартал.

Эти знания меня шокировали! История Марджери граничила с фантастикой, если бы в ней не было все так грустно. Я вдруг вспомнила о том, как Стоун не раз намекал на наследников Мардж. Как же она могла допустить, чтобы ее дети стали хуже, чем она?

– А ваши дети? – не тактично поинтересовалась я. – Что будет с Кварталом после вашей смерти?

– Нет у меня детей, – прокряхтела старуха и закашлялась.

Стоун подскочил к ней, чтобы дать выпить снадобья из узкого горлышка заботливо подставленной склянки. Едва кашель прошел, Мардж продолжила:

– Я слишком поздно поняла, что даже не оставь я после себя прямых наследников, приемника все равно найдут. Даже завещание оспорят. Только наивные уверены, что всеми делами полностью заправляю я. У домов радости всегда были могущественные покровители. Именно они по-настоящему правят этот бал. Это к ним в карманы текут деньги, заработанные девочками, они же и приходят к вам, чтобы оставить мизерную часть в ваших трусиках.

– Поэтому вам не удалось уничтожить Квартал? – спросила я. – Они помешали?

– Есть правила, по которым пришлось жить даже мне. Я постаралась лишь сделать максимально много из того, что мне было позволено в рамках моего контракта.

Дорога к приюту уже начинала казаться бесконечной. Как же так? Марджери сама раба! Казалось, мой уже ставший прочным мир рушится на глазах.

Разве не в ее силах было отпустить всех девочек на свободу? Если Мардж добрая, тогда почему несколько лет назад она заломила за мой выкуп такие баснословные деньги?

– Если все так, – в моем голосе прозвучала дикая обида. – Почему вы попросили у меня тогда два миллиона? Почему не меньше?

– А пять не хочешь? – усмехнулась карга. – Талант в тебе разглядели очень быстро, и не подпиши мы в тот день с тобой контракт на эту сумму, завтра бы тебе предъявили в несколько раз больше.

Я прикусила язык. Может она права. И мне еще повезло. Пять миллионов я бы не насобирала и за всю жизнь.

– Зачем вы все это рассказываете сейчас? – Деймон нервно постукивал пальцами по коленям и переводил взгляд со старухи на меня и обратно. – Почему именно нам?

– Потому что есть вещи, которые не могут быть оставлены на преемника, который станет править Кварталом после меня, – в тон Стоуну огрызнулась Мардж.

Только вышло у нее это очень весело и по-молодецки, словно мы не о серьезных вещах только что говорили, а о сущей мелочи.

Экипаж наконец-то въехал в широкий, расчищенный от снега двор, перед большим, длинным одноэтажным домом. Рядом стояли еще несколько более мелких построек, которые не выглядели жилыми, а скорее выполняли технические нужды.