Пудра и мушка
Шрифт:
«Ей-богу, сэр, вы начинаете рассуждать, как старая скучная собака!» – подумал сэр Моррис вслух.
Прямые брови Филиппа уже почти совсем срослись у переносицы и разъединялись только в улыбке.
– Ничего, сэр, я держу в доме двух веселых собак и думаю, что этого достаточно.
Губы у сэра Морриса слегка дрожали.
– Ты что, Филипп? Осуждаешь меня?
– Ничуть, сэр. Вы это вы, а я – это я.
– Все правильно, – сказал отец. – Ты по собственной воле влюбился в это чертовски хорошенькое создание; но при этом ты скорее всего останешься у разбитого корыта.
Филипп
– Что вы хотели сказать, сэр?
Такие же, как и у сэра Морриса проницательные серые глаза, теперь смотрели жалобно.
– Маленькая госпожа Клеона не пойдет ни за кого из вас и ты не сможешь ничего исправить, сын. Ты не задумывался об этом? Что общего может быть у этой утонченной крошки с невоспитанным увальнем вроде тебя?
Филипп тихо ответил:
– Если госпожа Клеона одарит меня своей любовью, то такого, какой я есть, а не напудренного и напомаженного красавца.
– Филипп, черт побери, послушай меня, мой мальчик, поезжай в город к своему дяде и купи себе парик!
– Спасибо, сэр. Я думаю, что прекрасно обойдусь и без парика.
Сэр Моррис с раздражением стукнул тростью об пол.
– Тысяча чертей! Сейчас же отправляйся в город, негодный мальчишка! Там заверши дела с этим негодяем Дженкинсом.
Филипп кивнул.
– Это я сделаю с удовольствием, сэр, раз вы этого хотите.
– Ну и ладно! – отвечал ему отец.
А сейчас Филипп вернулся, все дела были должным образом доведены до конца, но парик себе он не привез. Сэр Моррис был очень рад его снова увидеть, даже более рад, чем предполагал. Он выслушал рассказ сына о своем брате Томе, забыв при этом выведать свежие светские сплетни, и оставил Филиппа в покое.
Через полчаса Филиппа можно было видеть у ворот Шарлихауза. Он прямо сидел в седле, хотя в горле у него пересохло в предвкушении долгожданного свидания. Клеона увидела, как он подъезжал. Она сидела в гостиной напротив окна, утомленная скучной вышивкой. По правде говоря, ей успело изрядно поднадоесть одиночество, и она была совсем не прочь встретиться с Филиппом. В тот момент, когда он проследовал мимо, она даже немного высунулась из окна и улыбнулась ему. Филипп тоже ее увидел; на самом деле он уже успел внимательно осмотреть все окна уютного красного дома в надежде увидеть девушку у одного из них. Он придержал лошадь, снял шляпу и раскланялся.
Клеона распахнула окно пошире и свесилась, при этом ее золотистые локоны рассыпались вокруг чепчика.
– Как, сэр, вы уже вернулись? – спросила она с нарочитым ехидством, и на ее щеках заиграли ямочки.
– Да, – ответил Филипп. – Кажется, что отсутствовал целую вечность! Не меньше десяти лет, Клеона!
– Мне показалось, десять дней, и ни минутой больше!
– И только-то? – спросил он. Щеки Клеоны слегка порозовели.
– А что еще? – смутилась девушка. – Больше ничего. Глаза Филиппа победно заблестели.
– Ага! Значит, вы считали, Клеона!
Озорной взор девушки сразу потух, она надменно надулась.
– Как это… Как это чудовищно!
– Что «чудовищно», дорогая Клеона?
– Как
Чтобы придать последней фразе еще большую убедительность, она захлопнула створки окна и скрылась в глубине комнаты. Конечно, она тут же смягчилась и поскакала по лестнице вниз в гостиную, где вновь обнаружила мистера Жеттана, раскланивавшегося перед ее матерью.
Девушка сделала реверанс и позволила молодому человеку слегка прикоснуться губами к кончикам своих пальцев. Затем она уселась в кресло рядом с мадам Шартери. Мать погладила дочь по руке.
– Видишь, детка, Филипп вернулся из города и даже ни словом не обмолвился, как он там развлекался! Клеона подняла глаза и уставилась на Филиппа.
– Мама, вы же знаете, он никогда ничего не рассказывает. Филипп у нас такой правильный и положительный.
– Ну же, – сказала матушка, – Филипп, давай-ка, расскажи нам все! Неужели тебе не повстречалась красавица, которая свела тебя с ума?
– Нет, мадам, – ответил Филипп. – Я совершенно равнодушен к размалеванным светским дамочкам. – Он не переставал пожирать глазами Клеону.
– Я полагаю, что вы еще не слышали новость? – спросила Клеона, так как пауза немного затянулась. – Разве сэр Моррис вам ничего не говорил?
– Нет. Что это за новость? Хорошая?
– Кому как, – ответила Клеона. – Мистер Банкрофт возвращается! Что скажете? Филипп напрягся.
– Банкрофт? Сын сэра Гарольда?
– Да, его зовут Генри. Разве это не мило? Подумать только, его не было почти целых восемь лет! Ему уже наверное, – она стала считать, загибая свои пальчики с розовыми ноготками, – двадцать шесть, нет, наверное, двадцать семь лет. О, как мне любопытно посмотреть на него!
– Гм! – закашлялся Филипп, в его голосе не было ни малейшего энтузиазма. – А что он здесь забыл? Клеона прикрыла глаза длинными ресницами, чтобы скрыть мелькнувшую в них смешинку.
– Конечно же, посмотреть, как поживает папа. Ведь столько времени прошло!
Филипп издал звук, напоминающий лошадиный храп.
– Держу пари, есть более веские причины! А то с какой стати ему приезжать сюда сейчас?
– В том-то и дело, я вам сейчас расскажу. Папа два дня назад ездил в Грейт Фитлдин и видел сэра Гарольда. Тот был очень весел, да, мама?
Мадам Шартери еле кивнула, она явно была не прочь уйти от этой темы.
– Да-да, кажется. Генри…
– Кто? – Филипп поднялся со стула.
– Мистер Банкрофт, – уточнила Клеона. На губах у нее играла улыбка. – Кажется, мистер Банкрофт дрался на дуэли. Разве это не ужасно?
Филипп внутренне согласился с ней, причем с гораздо большим участием, чем это можно было предположить по его внешнему виду.
– Не понимаю, почему джентльмены должны драться на дуэлях! Я думаю, что это очень нехорошо. Но, конечно, с другой стороны – это ужасно романтично и волнующе. Бедный мистер Банкрофт! Ему пришлось на время покинуть Лондон. Говорят, что одна очень важная персона рассердилась на него. Папа не рассказывал, кто был тот джентльмен, с которым он дрался, но сэр Гарольд был очень весел.