Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях
Шрифт:
Любовь к старинным вещам у меня с детства. Ведь оно прошло в квартире, обставленной мебелью в стиле арт-нуво, ценность которой я тогда не понимал. Я играл бокалами с царскими вензелями, которые без зазрения совести бил и обменивал на разную дребедень с мальчишками во дворе. И со старинными китайскими шахматами обращался ничуть не лучше. Эти дореволюционные вещи не соответствовали нашему скромному жилью. Случайные остатки прежней роскоши…
Так жили многие питерские семьи. Даже после блокады в самых запущенных коммуналках среди хлама еще хранились
И вот я сказал Пугачевой, что отправляюсь за сувенирами, и мы с этим типом поехали в конец Васильевского острова, где нашли нужный дом, поднялись по лестнице, остановились у двери, нажали на кнопку звонка. И тут мой спутник заявил, он забыл что-то внизу, но я могу зайти один, потому что меня уже ждут. С этими словами смылся, больше я его никогда не видел.
Открылась дверь, на пороге квартиры вырос небритый и мрачный парень. Окинув меня взглядом, он без всяких объяснений повел в комнату, до боли напоминавшую склад «вещдоков» столичного отделения милиции № 88. Только в антикварном варианте. Всюду были навалены старинные картины, люстры, жирандоли, бра, гобелены, серебряные подносы, кузнецовский фарфор и так далее.
Я почувствовал неладное и сказал, что должен подумать. Тогда парень отвел меня в кухню, где четверо таких же небритых урок играли в карты. Я понял, что попал на воровскую «малину», где после очередного грабежа отлеживались бандиты. Все это походило на сцену из самого низкопробного детектива.
— Он говорит, что хочет подумать, — доложил мой провожатый.
— Нечего думать, — ответил мужик постарше, судя по всему, главный, — забирай на все бабки добро и уходи.
— У меня нет с собой бабок, — соврал я.
— А зачем пришел? — произнес он, откладывая карты и сверля меня взглядом.
— Посмотреть.
— Тут тебе не кино.
«А очень похоже», — чуть не вырвалось у меня. Но сдержался. Вежливо пояснил:
— Все бабки в гостинице, — и добавил на всякий случай: — У меня их навалом.
— Ну, и как будем разбираться? — спросил главарь.
— Отберу несколько вещей и смотаюсь за «баблом».
— Как, братва, отпустим клиента?
— А сколько возьмешь? — поинтересовался кто-то из братков.
— Сколько унесу, — вспомнил я родное 88-е отделение.
— Ладно, — сказал главный, — только уносишь все на себе, без грузчиков.
Ударили по рукам, я отбирать вещи. А потом быстренько слинял из нехорошей квартиры.
Вернувшись в актерский буфет стадиона, первым делом заказал себе рюмку коньяку, хотя обычно не пью крепких напитков. Но тут был особый случай. Я должен был отпраздновать свое возвращение на этот свет с того, куда уже ступил одной ногой.
«А где же сувениры? — спросила Алла в гримерной, — Ты мне рассказывал, что в Ленинграде столько антиквариата…»
Надо сказать, что блатные в советские времена жили неплохо. И тянулись к общению с творческой интеллигенцией.
К артистам, писателям и певцам в народе вообще было особое отношение. Однажды Леня Дербенев познакомился в поезде «Красная стрела» с богатыми ребятами. Разговорились. Узнав, что они имеют дело с автором самых знаменитых песен, пацаны принялись угощать попутчика.
— А вы чем занимаетесь? — спросил Дербенев.
После некоторой паузы «крутые» застенчиво признались, что они могильщики, а сейчас отдыхают. Похвастались хорошими доходами и обещали помочь, «если понадобятся услуги».
Так же, в поезде, и мы с Аллой столкнулись с одним колоритным типом. Возвращались из Одессы, где только что закончились ее гастроли. К нам в купе СВ постучал сосед и вежливо пригласил поужинать у него, так как ресторан в поезде открывался только через два часа. Не идти же в гости с пустыми руками — мы прихватили бутылку вина. Оказалось, зря. Все его купе было уставлено картонными коробками с разными яствами. Наш новый знакомый, как фокусник, метал из них на стол кефаль и камбалу, копченый шпик с розовыми прожилками, колечки кровяной колбаски, упаковки с форшмаком и цимесом. Чтобы оценить эффект, произведенный на нас этим зрелищем, надо понимать, что эпоху всеобщего дефицита, в магазинах ничего подобного не было.
Выпили, закусили, и «волшебник» разоткровенничался:
— Еду в Москву поздравлять своего наследника. Мальчику исполняется восемнадцать лет. Пристроил его в нефтяной институт. Вот — везу подарок.
Он достал из кармана бархатную коробочку, открыл и показал нам тяжеленную медаль из чистого золота, наподобие олимпийской. Только вместо колец красовалась гравировка — «Моне 18».
— А вы чем занимаетесь? — осторожно спросили мы.
— Сразу видно, что вы не местные, — усмехнулся пассажир, — Меня вся Одесса знает. Я директор «Привоза», главного рынка…
Творческая интеллигенция доходам и возможностям «крутых» завидовала. Ролан Быков рассказывал такой анекдот: «Пациент в сумасшедшем доме требует отдельную палату и особое внимание. Главврач спрашивает санитаров, с чего бы это. „Говорит, что он директор комиссионного магазина“, — отвечают те. „Гоните его в шею в общую палату, — смеется главврач. — Я его знаю. Это обыкновенный профессор Московского университета. Просто у него мания величия!“»
Глава девятнадцатая
Еще о Дербеневе
Я уже говорил, что умные люди научились использовать советскую систему в собственных целях. Одним из таких людей был наш друг Леонид Дербенев.
Он был легким, веселым, обаятельным и ироничным человеком. Ирония и обаяние пронизывали его творчество. Наверное, поэтому песни Дербенева пользовались такой популярностью. И «Лучший город земли» на твист Арно Бабаджаняна, ставший молодежным гимном Москвы, и веселые песенные пародии, вроде якобы народного блатного хита «Постой, паровоз, не стучите, колеса».