Пулемет над пропастью
Шрифт:
С французского галеона с нами связались на общей волне и потребовали выдать изменников, но в ответ я объявил что это мои титулованные вассалы и я в свою очередь требую вернуть неправедно отчужденную у них собственность в лице корвета «Ла Фудр».
В ответ французы раскрыли орудийные порты, а я симитировал взлет аватары «Коршуна» со «Сварога» (наш корвет уже давно висел под скрытом, контролируя и французов и гезов). А аватара зависнув между нами и лягушатниками, имитировала залп по недозатонувшему пирату, виртуальный залп был продублирован тройкой ракет с усиленными зарядами, что сразу сбавило спеси с Провансальцев. Командир французов потребовал арбитража гезов, я пригласил его и командора гезов на борт «Сварога», где ещё раз обрисовал ситуацию, а гез увидев пайцзу «Друга гезов» резко заткнул наших оппонентов. Так что я вернул мушкетёрами их корвет, добавил к нему трофейную пиратскую лоханку и поименовал их Морским платунгом береговой стражи «Тревиль», приказав величать корабли: «Атос», «Портос» и «Арамис» (как выяснилось, эту книгу мои новые вассалы читали и немало повеселились при этом).
А
Глава 43
Глава сорок третья, в которой заканчивается опала, а барон дарит подарки
Сформировав эскадру со «Сварогом» в качестве флагмана и дав им дирекцию на «Белый рудник» (он же остров Вайс), приказав по дороге не пропускать мимо внимания пиратов, отправился на «Коршуне» вперед ибо судя по данным сателлитов, курьер от герцога уже был на подлете.
Первые четыре часа по прилёту, мы с Бертой, Эльзой и Эвтебидой были сильно заняты, после чего «Коршун» завис над «Меркурием» и Эвтебида занялась организацией общей системы обороны и наблюдения, а я отправился в наш замок, встречать посланца герцога. Курьерский клипер приземлился на площади перед замком, оттуда вышел фельдъегерь в чине лейб-майора, но это была аватара, под которой присутствовал, сам начальник СБ, генерал фон Руйхер (до ужаса похожий на товарища Сталина). Я не стал его «узнавать» до тех пор, пока он не сбросил аватару в моем кабинете. Я его уважительно поприветствовал, предложил кресло и лично налил Золотого келимаса в золотую же стопку. Пригубив и одобрив напиток, генерал встал по стойке смирно и достав из бронепланшета с герцогским гербом пакет, в пакете была подарочно-наградная визитка герцога величиной с половину листа А-4 и большой футляр, черного бархата. На обороте визитки было написано: «Ты мне очень нужен, возвращайся». А в футляре была бриллиантовая пайцза Наместника или говоря придворным жаргоном «Голоса и руки герцога» (неплохое извинение подумал я). Помедлив минуту, я прикрепил пайцзу к мундиру, а генерал фон Руйхер, щелкнул каблуками, отдал мне честь.
Мы снова расположились в креслах, по уставному обмыли пайцзу, капнув на нее келимасом и стукнувшись об нее стопками, и я произнес: «Рассказывайте генерал» и фон Руйхер, начал дозволенные речи…
Когда герцог ознакомился с «личными делами» части высшего общества, находящимся в присланном мною опечатанном портфеле, он по обыкновению пришел в бешенство. Трое главных наушников кативших на меня бочку, оказались во дворце и их гвардейцы притащили в кабинет герцога с заломленными на спине руками. Герцог, самолично набив одному из них морду, приказал отправить их в казематы безопасности для проведения следствия по их преступлениям, потом наорал на герцогиню, по поводу того, что жена главного наушника является камер-дамой герцогини, велев отправить супругу наушника в монастырь.
Затем вызвал руководителей безопасности, полиции и жандармерии, и зачитав им списки имен и прегрешений, спросил зачем ему столько альгвазилов с генеральским шитьем, если воровство и измена настолько повсеместны. Четыре генерала стояли на вытяжку и первым ответил генерал фон Руйхер, молодецки доложив, что дважды подавал докладные где звучали эти имена, но ему было приказано повременить. Так что герцог обратил свое внимание на остальных «тайных фогеляйнов» проглядевшим практически заговор, роздал дела на проработку, а фон Руйхера послал за мной.
На «Коршуне» я привез в Бремен несколько подарочных лимузинов и мотоэскорт к ним. Тут электробайки применялись массово, но так как на Земле, в качестве эскорта, их употреблять никто не подумал и я решил ввести эту моду в герцогстве.
«Коршун» приземлился в Эльзином имении, и я сформировав шикарный конвой, на который пялился весь город, отправился во дворец. Впереди ехал мой лимузин с эскортом моих гвардейцев на электробайках, за ним еще две машины с эскортом из жандармов-мотоциклистов, срочно забранных мною у фон Штейнглица. На дверцах моей машины были гербы вольного княжества Вайс из литого золота, на двух следующих гербы герцогства Герольштейн украшенные сверху коронами герцога и герцогини. Мы вкатили на плац перед парадным входом (охрана была предупреждена) и я отрапортовав вышедшему герцогу о прибытии, сказал что две машины с эскортом, это мой подарок герцогу и герцогине, и попросил срочной аудиенции по вопросу государственной важности.
Выслушав мой доклад о близившейся французской агрессии, герцог традиционно впал было в бешенство, но вспомнил, что разведка о чем то таком намекала успокоился и спросил как я, вижу свои действия в данной ситуации, на что я ответил, что в качестве Вольного барона, буду хулиганить на коммуникациях противника и вести разведку в проблемных акваториях с торговых судов. Тут герцог заржал и сказал, что у него оказывается целых двое нарушителей традиций и приказал вызвать Герра М. Через какое то небольшое время, в кабинет просочился человек в мундире дворцового персонала. Это был начальник Тайной полиции, сверхсекретной службы герцога, которая занималась Внешней политической и военной разведкой и называлась она без затей… Geheime Staatspolizei. На этой планете, внешняя разведка, кроме консульской, считалась делом недостойным и даже неприличным и хотя все этим естественно занимались, но наличие внешней разведки не афишировалось.
Мы продуктивно побеседовали с герром М, обозначили систему связи и контактов, побеседовали о том, о сем, я подарил визави пару папок с международной информацией, он оттарился зарубежными материалами обо мне, а я на прощанье пообещал подогнать ему трехколесный байк с встроенными пулеметами, на чем мы и расстались, вельми довольные друг другом.
А герцог дал мне именной рескрипт, со списком персон подлежащих аресту, и понеслись по улицам города и пригородов, черные бронеходы жандармерии (дабы была включена черная мимикрия, возжелал герцог). Не удержался я и от шутки… мой старый знакомый Граф фон Бельтейгейзер цур Блюменфорст, после моей опалы, был обеспокоен тем что он вроде был со мной в публично хороших отношениях, а злые языки естественно напомнили простоватому графу, что друзей опальных чинов тоже порой ждет опала, а то и арест. И тот перепугавшись стал открещиваться от добрых отношений со мной, о чем мне и доложил Шмидт, в своей компиляции о светской жизни (он завел приличную агентуру среди прислуги высшего света, денег на это я велел не жалеть). И вот в один прекрасный день, к морской интендантуре, подкатило два жандармских бронехода из переднего выпрыгнула Эльза в боевом прикиде и сказала, что ей нужен граф Блюменфорст. Дежурный рыбкой метнулся, к Эрдельтерьеру и доложил, что за ним приехали жандармы и ждут на улице. Несчастный с обреченным видом вышел на улицу и предстал перед Эльзой, которая взмахнула перчаткой зажатой в руке, граф аж зажмурился, ожидая чего-то вроде залпа, но вместо этого из за угла выехал новенький лимузин (конечно сильно попроще, чем у герцога) и Эльза сказала, что его сиятельство, просил передать его сиятельству подарок по поводу минувшего недавно юбилея. Учитывая, что подобные подарки из ангара ассасина, от меня получили только герцог, герцогиня, главы СБ, полиции и жандармерии, это сильно подняло статус графа.
А я занялся подготовкой к отражению агрессии. Первым делом я отправил к Гранаде «Меркурий», («Голубку» и «Сварога» я оставил охранять остров Вайс), а сам отправился на «Коршуне» партизанить по французским тылам.
А герцогу, настолько понравился мотоциклетный эскорт, что он по-моему ездил в его сопровождении даже по малой нужде.
Глава 44
Глава сорок четвертая, в которой происходят морские и воздушные баталии
Адмирал Франсуа де ла Морье стоял на палубе галеона «Сюркуф» и гордился… Гордился собой, гордился самым большим в мире шестипалубным галеоном, гордился тем, что пятую часть цены внесла его семья, эти Ces petits scopidomes barbus sales гномы', заломили за свою работу и материалы пять миллионов золотых, но этот прекрасный корабль стоил этих денег. Мощная артиллерия, причем и главный калибр и ПВО, плюс два воздушных катера-истребителя и вдобавок бригада морской пехоты. Учитывая, что за флагманом шло еще шесть галеонов и пять транспортов в сопровождении девяти крейсеров, и с воздуха десант прикрывало восемь новейших дирижаблей, судьба Гранады была предрешена. Французы повторили тот же финт, что и некогда герцогство Герольштейн… на Гранаде вспыхнуло очередное восстание, было организовано новое правительство и его сразу признали французские герцогства и послали на помощь сводную эскадру. Еще адмирал гордился тем, что Военный совет Антанты (так называлась коалиция) принял именно его версию схемы эскадры, в которой отсутствовали легкие корабли. И тут благостные размышления адмирала, нарушил флаг-офицер, доложивший, что взорвался крейсер шедший в арьергарде. Противника не наблюдается. Не успел адмирал осознатьчто надо сейчас предпринимать, как взлетело на воздух транспортно-десантное судно с батальоном егерей и артиллерийским парком. Адмирал приказал вывесить сигналы: «Минная опасность», «Воздушная тревога», «Стоп машина» и «Осмотреться».
Ни на горизонте, ни в небе противник не наблюдается и значит это морские мины, но откуда они тут, при таких глубинах, гезы и фрикеры конечно полны сюрпризов но не на столько же. И тут в небе показался небольшой дирижабль, типа курьерского судна, но с него ударил залп и загорелся еще один транспорт. Два дирижабля ринулись на наглеца, но в небе грохнул залп и оба французских летающих корабля задымив пошли вниз. Адмирал Морье не был упрямцем и скрепя сердцем приказал взять обратный курс к точке рандеву с союзниками, которую он ранее прошел не останавливаясь, в надежде первым высадится на Гранаде, чем получить определенные преференции при разделе добычи. Но и отход не получился спокойным… грянул залп и флагман, получив пробоину под ватерлинией стал опасно кренится, причем все больше и больше. Адмирал не стал следовать морской традиции «капитан на мостике тонущего корабля, чай адмирал, а не капитан, и с адмиральского катера, наблюдал за тем, как флагман его флота, величаво опрокинулся набок и стал медленно погружаться в пучину вод. Остатки дирижаблей бросились на маленького убийцу, но потеряв от метких залпов еще два борта, ушли так сказать в закат. Понятно, что все эти хулиганства вытворял мой 'Коршун», который чуть в стороне завис под скрытом, и игрался, с французами аватарой непонятного, но очень зубастого суденышка.