Пуля для полпреда
Шрифт:
– У-у-у-а!
– Яковлев хочет с вами немедленно встретиться.
Несколько секунд Турецкий мучительно соображал, как Яковлев мог позвонить из СИЗО, да еще среди ночи, да еще в Москву Денису Грязнову, о котором понятия не имеет, пока до него наконец не дошло, что речь идет о его дяде.
– Он ждет вас в пивбаре на автостанции возле центрального рынка. Найдете?
– Угу. Постараюсь. Во сколько?
– Он уже там. Сказал, что сам вас узнает.
– Он хоть объяснил, в чем дело?
– Нет. Что-то важное.
Он меня узнает, проворчал
Турецкий решил пройтись пешком – погода была теплой и безветренной, заодно проверить, нет ли «хвоста», хотя после инцидента у дома Лемеховой соглядатаев, похоже, отозвали. Сегодня тоже все было чисто, но, срезав угол через неосвещенный квартал, он заблудился, долго протискивался мимо каких-то гаражей, несколько раз перемахивал через ямы, перелезал через забор, чистил туфли, в итоге добрался до автостанции только к пяти часам.
Яковлев пил пиво в одиночестве. Без ротвейлера. Турецкого он узнал не сразу, а узнав, вместо приветствия ткнул в плечо:
– Что это с вами?
Из плаща был выдран клок. Турецкий в сотый, наверное, раз за последние полчаса выматерился сквозь зубы:
– Бандитская пуля.
Яковлев подвинул ему кружку. Турецкий залпом отхлебнул две трети и моментально почувствовал просветление в голове.
– Я нашел пулю, – сказал Яковлев и с сожалением во взгляде отдал Турецкому последний бокал.
– Не надо, я себе закажу, – запротестовал из вежливости Турецкий.
– Порядочного больше нет, привезут не раньше девяти, я уже узнавал.
Пока Турецкий смаковал прохладное ароматное, колючее, в самом деле «порядочное» пиво, периодически прикладывая пустеющий бокал к щеке – его снова начало клонить в сон, – Яковлев изложил ему суть своих изысканий.
– Ладно, – кивнул в очередной раз Турецкий. – С пулей более или менее ясно. Очень хорошо, что вы не пытались ее вытащить.
– Вы за идиота меня держите?! – тут же надулся Яковлев.
– Нет. Просто я не совсем проснулся. Скажите-ка мне лучше такую вещь. Две вещи. Еще лучше – три. Во-первых, какого черта нужно было меня будить в четыре утра?!
Яковлев пожал плечами:
– Это вы у Грязнова поинтересуйтесь, я не просил вас будить. Сказал: буду ждать здесь.
– Да бог с ним, это я так, к слову. Почему ваш племянник молчит? Почему не хочет объяснить толком, что как было? Он замазан? Боится, что мы найдем что-то лишнее? Может, он хочет припугнуть кого-то на воле, но выдавать этого человека не собирается? Или он просто упрямый, как осел?!
– Как осел, – механически повторил Яковлев, глядя мимо Турецкого.
– И, наконец, в-третьих, что вы делали в Зеленых Холмах?
– В Буграх?
– Да.
– Выяснял, когда Игорь дежурил.
– Выяснили?
– Нет.
– А больше ничего не выясняли?
– Ничего. А вы, Александр Борисович, что там выясняли, позвольте полюбопытствовать?
– То же самое.
– И все?
– И все.
Турецкий опрокинул в рот последние капли. За его спиной кто-то проорал пьяным голосом: «Мужик, эй, мужик! Охренел? Все пиво выдул!…» Он еще раз оглядел свои заляпанные грязью брюки, порванный на плече плащ и понял, что выкрики адресованы именно ему. Нехотя развернулся.
Бесновался худосочный парень лет восемнадцати-девятнадцати, поддерживаемый под локоть приятелем. Этот выглядел посолиднее. Он цыкнул на дружка и протянул Турецкому двадцать рублей:
– Сбегай в ларек, дядя! Два «Златогорских» по семь пятьдесят. Сдачу оставь себе. Только не смойся, догоню – ноги повыдергиваю.
Яковлев молча подошел к нему и коротко двинул снизу в челюсть. Оба приятеля полетели кувырком, опрокинув столик, на который опирались, и соседний, и следующий. Официант от испуга присел под стойку. Пожалуй, в Буграх Яковлев просто разговаривал, подумал Турецкий.
Турецкий ценой немалых усилий сумел оформить все необходимые документы до появления Лии, он не хотел ее посвящать в открытие Яковлева-старшего раньше времени. Занимается поисками Абрикосова, ну и пусть себе занимается, решил Турецкий. Он оставил ей записку, в случае чего звонить на мобильный без всяких объяснений.
В десять часов эксперты прибыли на место, указанное Яковлевым, и приступили к извлечению пули по всем правилам: сфотографировали общий план места, измерили высоту пулевого отверстия в стволе над землей и относительно уровня дороги, угол входа и т. д. Только после этого спилили дерево и забрали для исследования срез высотой полметра, содержавший пулю. Во время этой процедуры Турецкий безбожно зевал, а разволновавшийся Яковлев, позабыв свою обычную суровую сдержанность, ходил подле него кругами и донимал научными вопросами:
– Можно ли сделать анализ ДНК по следам на пуле или отверстии в стволе?
Это Турецкий знал в точности.
– Нет, – объяснил он, – на пуле могло остаться ничтожно малое количество живой ткани, для ДНК-теста недостаточно. К тому же пуля слишком горячая, любая приставшая к ней органическая материя обугливается, не говоря уже о механических повреждениях.
– А когда будут результаты экспертизы? Когда можно будет с уверенностью сказать, что именно эта пуля убила Вершинина?
– Не раньше чем через неделю в здешних условиях, – ответил Турецкий.
– А в Москве?
– Быстрее не получится, выгадаем на экспертизе, потеряем на перевозке.
На самом деле Турецкий не был на сто процентов уверен, что пуля имеет отношение к убийству Вершинина, – только на девяносто девять. Но дело даже не в том. Он думал не столько про Яковлева, сколько про Друбича: если выяснится, что пуля из его пистолета, а эту часть экспертизы можно сделать быстро, то окончательных выводов можно и не ждать.
Он задремал, облокотившись на дверцу «уазика» передвижной судебно-криминалистической лаборатории, и опять его разбудил мобильный.