Пуля, Заговорённая...
Шрифт:
Сергей Дмитриевич Милов был самым молодым из его замов. Ему было двадцать пять лет. Но именно такого начальника криминальной милиции в своем временном отделе Павелецкий и хотел видеть. Этот старший лейтенант в подчиненном полковнику ОВД «на земле» был начальником отделения борьбы с экономическими преступлениями, и своей профессиональной хваткой, образованностью и юношеской дерзостью мог дать фору любому спецу предпенсионного возраста.
Заместителем по работе с личным составом был, давно потерявший вкус к жизни седой толстый майор Валерий Петрович Вихров с начала командировки купивший себе уже пять сабель и шашек как декоративных, так и боевых. Лишь при взгляде на светлую сталь клинков его суровый, отстраненный от действительности взгляд приобретал осмысленность и доброту. Ещё глаза замполита начинали искрить обострённым с детства чувством справедливости при взгляде на тыловика капитана Семёна Петровича Сидорчука, который как любой, наверное, зампотыл в зоне вооружённого конфликта, приворовывал от войскового добра.
Павелецкий сидел в кабинете и размышлял над тем, что же он будет говорить командирам сводных отрядов и отрядов милиции особого назначения, которые соберутся в его кабинете. Под его руководством находились ОМОН ГУВД Саратовской области с дислокацией в городе Балаково, стоящий в Толстом-юрте, ОМОН ГУВД Тюменской области, находящийся в Алхан-Кале, ОМОН УВД Ивановской области, ПВД которого располагался в Старой Сунже, сводный отряд милиции из Архангельской области стоял в станице Петропавловской, астраханцы в Гикало, а СОМ Краснодарского края в станице Первомайской. Это были подразделения, подчиненные возглавляемой им оперативной группы, а по старому временного отдела внутренних дел. За каждым из них был закреплён свой КПП, обозначенный определенным номером, на котором сотрудники досматривали проезжающий мимо автотранспорт.
Саратовским ОМОНом командовал полковник милиции Александр Степанович Нефёдов, человек уже в возрасте огромного телосложения, в фигуре которого не присутствовало ни капельки жира. Он был любителем вкусно поесть, сам умел замечательно готовить, и постоянно приглашал к себе других командиров.
Тюменский отряд привез полковник милиции с замысловатой фамилией Шпицбергенов, звали его не менее замысловато Иосиф Григорьевич. Вот любитель был заумные речи повести за столом, когда уже у всех по рюмкам налито, а желудок уже готов принять живительную влагу. Он тоже был не менее крупен, чем Нефёдов и командир Ивановского ОМОНа Варламов. Несмотря на это душу, имел тонкую, любил поэзию Ахматовой и Пастернака, а, может быть, и сам пописывал стихи.
Николай Александрович Варламов свои погоны подполковника зарабатывал тяжело, не везло ему со званиями, и всё тут. Был он человеком веселым и осмотрительным, как говорится, никогда поперек батьки в пекло не лез. Но и трусом не был однозначно, Павелецкий столкнулся с ним в деле, когда уничтожили троих боевиков, направлявшихся к Ночному волку с грузом необходимых боеприпасов, продуктов и солнечной батареей электропитания.
Трескоед он и есть трескоед. И ничего тут не поделаешь. Командир Архангельского сводного отряда милиции Николай Александрович Евтихеев тоже, как и Варламов, носил погоны подполковника милиции. На «земле» он был начальником ОВД города Коряжмы, спокойный по натуре своей человек и почти не пьющий водки. Разумеется, в Архангельске для него и солнце было солнечней и вода мокрее, да и жила там его любимая женушка, родившая Евтихееву двоих сыновей и лапочку дочку.
Командир астраханского сводного отряда милиции Василий Васильевич Семёнов, однако, тоже подполковник, пришел в милицию, помыкавшись по жизни, и не найдя себе в ней другого места, после службы в армии. Его пограничную заставу сократили, сократили и его тридцатичетырехлетнего подполковника заместителя командира. В милиции он себя нашел сразу, став заместителем по службе одного из райотделов внутренних дел. Павелецкий любил возить на его КПП и ПВД различного рода комиссии и проверки. Всё на них было четко по военному, выложено камешками и покрашено, кусты подстрижены по ранжиру, наглядная агитация в наличии сверкала глянцем свежих красок.
Павла Сергеевича Быстрова, доблестного майора, владельца нескольких киосков, оформленных на жену в городе Ейске, занесло в Чечню исключительно за получением удостоверения ветерана боевых действий. СОМ Краснодарского края по результатам работы влачил самое скромное существование. За то всегда был богат «гуманитаркой», сыт и в меру пьян, а, ещё и нос имел в табаке. Любая проверка, приезжавшая на КПП или ПВД майора Быстрова, тут же утопала в изобилии сырокопченостей и вкусных ароматных коньяков.
Вот этих самых «полководцев» и «командармов» ждал на совещание Павелецкий. А ещё на совещание к ним собирался прийти начальник разведки комендатуры, чтобы обсудить план совместных действий по поимке одного из главарей «лесных братьев».
Глава 12
Погоня была недолгой
Шулепов, в отличие от Федосея Гудырева, был по жизни мужик правильный. И войну прошёл честно от начала до конца, а не так как тот, в плен не попадал, на нарах вшей не давил, после войны продолжил службу на караульной вышке. Никого не ограбил, без причины и приказа не убивал.
Только вот с семьёй не заладилось. Была до войны невеста, в оккупацию куда-то пропала. Случались потом женщины, да всё как-то одноразово и бестолково. На одной из них и женился скоропалительно, между караульными сменами. Родила ему Оксана дочь да после этого недели не прожила, умерла. Дочка так и воспитывалась у Оксаниных родителей, отца почти не знала. Только вот в последнее время внук Эдик стал к нему на кочегарку заглядывать, как в школу пошёл. Так и промыкался всю жизнь без жены и вроде как без детей. Встретил, правда, после войны девушку, которой до сих пор во сне мочку уха целует, но не суждено было им, не суждено…
Одна привязанность и осталась — овчарка Зойка, с которой вместе служили. В зоне её держали для потомства. Сколько знатных кобелей-служак от неё родилось. По посёлку ходили слухи, что он живёт с Зойкой, как с женщиной, но это была неправда. Он жил с ней, как с матерью, как с единственным и молчаливым другом. Подойдёт утром Зойка к кровати хозяина, положит свою огромную голову на подушку — дыхание ровное, глаза преданные и грустные… Ей-ей, есть ради кого доживать свой век Ивану Шулепову, ради неё вот, да внука Эдечки. А тут петух издох. Да и чёрт с ним — Зойке праздник.
Завершив дело, Иван Петрович прикрыл таз с перьями картофельным мешком, чтобы ветром по двору не раздуло, и понёс птицу в дом. Пора было завтрак готовить, тесто на оладьи уже подошло.
Шулепов возился с прополкой и поливкой в огороде, когда вдруг увидел быстро идущего в сторону леса набычившегося Михеича. Давненько они друг друга не лицезрели. Иван Петрович выпрямился и вперил в идущего свинцовый взгляд. Его тяжёлые кисти рук были измазаны землёй. С каким бы удовольствием Шулепов подмял бы под себя этого кузнечика, вдавил бы всем телом в дорожную пыль и расплющил петушиную головёнку в блин. Да ведь не справиться, поди, с этим жилистым угрём, выскользнет из рук и уползёт ядовито шипеть в свой конец посёлка.