Пунктирные линии
Шрифт:
Их не было уже много лет.
У меня дрожали руки, когда зазвонил телефон. Я потянулась за ним на пассажирском сиденье, проверяя, спит ли Август. Меня всегда поражало, что он может проспать все, что угодно.
— Привет, — ответила я, нисколько не удивившись, что звонит моя сестра. Независимо от того, были ли это отношения между близнецами или сестрами, мы обычно чувствовали настроение друг друга, даже находясь за тысячи миль друг от друга.
— Привет. — Ария зевнула. — Ты в порядке?
— Нет, — призналась
— Ты в Калифорнии?
— Да. — Я судорожно выдохнула. — Я смогу это сделать, правда?
— Ты сможешь. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
— Нет, ты.
Ария помогла нам обеим пережить самое трудное время в нашей жизни. В то время как я была подавлена смертью наших родителей, она помогала нам двигаться дальше. Десятилетняя я, на несколько недель впала в кому, в основном из-за шока. Какой ребенок не сломался бы от такого горя? Ария. Может быть, это было потому, что я нуждалась в ней, и она оставалась сильной. Она поддерживала меня в трудную минуту, пока туман горя не рассеялся.
Тогда я поклялась никогда больше не сдаваться. Будучи ребенком, я сдержала это обещание, данное самой себе. Став взрослым и родителем, я поняла, что потерпеть неудачу — это не вариант.
Ария думала, что я смогу совершить это путешествие, и она была права. Я смогу это сделать.
Конечно, она не знала, что случилось с Карсоном. Возможно, если бы она знала правду, то дала бы мне другой совет.
— Как у тебя дела? Как Трейс? — спросила я, желая сменить тему, на которой можно было бы сосредоточиться.
— У нас обоих все хорошо, — в ее голосе слышалась улыбка, и до моего слуха донесся тихий писк. — Он ест грудь. Думаю, ему нравится его имя.
— Потому что оно идеально. — Бродерик Кармайкл Третий. Трейс. На то, чтобы дать ребенку имя, у них ушло больше пяти дней, но, когда я позвонила вчера вечером из отеля, чтобы узнать, как дела, Ария и Броуди с гордостью объявили, что его имя Трейс.
— Как поездка? — спросила Ария.
— Все в порядке. По словам Августа, она займет целую вечность.
Ария рассмеялась и снова зевнула.
— Я тебя отпущу. Вздремни, если сможешь, хорошо?
— Таков план. Броуди заснул около часа назад. Как только он проснется, мы поменяемся.
Я была рада, что он есть у нее. Я была рада, что она есть у него.
Возможно, именно то, что я увидела, как моя сестра влюбилась в моего друга, стало последним толчком, побудившим меня отправиться в это путешествие. Когда-нибудь, возможно, я захочу любви. Я хотела, чтобы мужчина обнимал меня по ночам. Я хотела мужчину, который стал бы хорошим примером для Августа. Я хотела мужчину, с которым я чувствовала бы себя желанной.
Пока я не справилась с прошлым, я всегда задавалась вопросом. Я всегда сравнивала.
Я всегда думала
— Позвони мне, когда приедешь, — сказала Ария.
— Позвоню.
— Сфотографируй Карсона с машиной, если сможешь. Я думаю, Лондин хотела бы это увидеть.
— Хорошая идея. Я тоже думаю, что она бы хотела, — сказала я. — Люблю тебя.
— Люблю тебя. Пока.
Когда я закончила разговор, беспокойство, которое я испытывала ранее, уменьшилось. Так всегда было с моей сестрой. В трудные дни мы были рядом. Так было всю нашу жизнь.
Был хороший шанс — даже больше, чем хороший, — что я вернусь домой с разбитым сердцем. И она будет рядом, чтобы помочь мне исцелиться.
Я могу это сделать.
Пути назад уже нет. «Кадиллак» и так простоял в моем гараже слишком долго. Возможно, все было бы проще, если бы не история с передачами. В каждой поездке, которую совершал этот «Кадиллак», кто-то из моих друзей находил свою любовь.
Лондин познакомилась с Бруксом в Западной Вирджинии, когда у него спустило колесо.
Джемма вернулась в Монтану и обнаружила, что ее ждет Истон.
Кэтрин и Кэш полюбили друг друга на сонных шоссе между Монтаной и Орегоном.
Ария приехала в Аризону и поняла, что ненависть, которую она питала к Броуди, на самом деле была привязанностью.
У меня не было иллюзий, что эта поездка приведет к серьезным переменам в моей жизни. Я ожидала, что стану единственной женщиной, которая вернется домой одна. Месяцы подготовки к этой реальности не помогли мне смириться с этим.
И все же был проблеск надежды, который я глубоко похоронила. Он смешивался со страхом, потому что, в отличие от моих друзей, я не отправлялась в неизвестность, ничего не подозревая.
Я точно знала, кого ищу.
Изменилась ли его улыбка? Улыбался ли он так, как раньше? Боже, я надеялась на это.
Я надеялась, что, что бы ни случилось с Карсоном за последние двенадцать лет, его улыбка не потускнела. Потому что в мои самые темные ночи, когда призраки покидали границу Калифорнии и перемещались в Аризону, именно воспоминание об улыбке Карсона прогоняло их прочь.
Это и мой сын.
Август пошевелился, моргая отяжелевшими веками, просыпаясь.
— Привет, приятель.
— Мы уже на месте?
Я грустно улыбнулась ему.
— Нет, еще нет. Но мы уже близко.
Он откинулся на спинку кресла, его глаза все еще были сонными, а щеки румяными.
— Мамочка?
— Да? — Мое сердце сжималось каждый раз, когда он называл меня мамочкой. Один из его школьных друзей в прошлом году сказал Августу, что он называет свою маму мамой, а не мамочкой. С того дня я стала мамой, за исключением тех редких моментов, когда он все еще был моим маленьким мальчиком.