«Пушечное мясо» Черчилля
Шрифт:
Как известно, решение о развертывании шести полевых армий для войны с Германией польский Генштаб принял на следующий день после утверждения плана войны, 23 марта, причем, прошу заметить, немцы в эти дни о войне с Польшей еще даже не помышляли.
Что сразу же бросается в глаза после ознакомления с этим планом? ДИСЛОКАЦИЯ одной из польских армий, а именно армии «Познань». Она крайне любопытна; и именно здесь у трубадуров «звериной агрессивности Третьего рейха», утверждающих о безусловно оборонительном характере польских предвоенных приготовлений, зияет логическая лакуна, которую до сих пор никто не озаботился заполнить. Не озаботился, ибо заполнять нечем, поскольку для любого мало-мальски знакомого с ситуацией 1939 года человека дислокация армии «Познань» вдребезги разбивает
*
Вот передо мною схема развертывания основных оперативных соединений Войска Польского накануне сентябрьской войны 1939 года (для любознательных – www.1939.pl). И если с логичностью местоположения армий «Карпаты», «Краков», «Лодзь», «Прусы», «Модлин» и оперативной группы «Нарев» ни у кого, я думаю, сомнений не возникнет (все эти армии образуют оборонительную дугу, опирающуюся на естественные преграды – реки и пущи), то дислокация армий «Познань» и «Поможе» при первом же взгляде на карту рождает откровенное недоумение. Особенно это касается месторасположения армии «Познань».
План-схема дислокации польских армий к сентябрю 1939 года
Единственный вопрос, который хочется задать, глядя на эту карту, ЗАЧЕМ? С какими целями польский Генштаб вынес далеко на запад, в заведомый «котел», целую армию, 106 450 солдат и офицеров? Любому человеку, хоть минимально знакомому с теорией войсковых операций, при первом же взгляде на театр военных действий становится ясно, что единственная возможность для Польши устоять в первые недели войны – это удерживать линию Нарев – Висла (до Торуни) – Быдгощская пуща – правый берег Варты (до Серадза) – Верхняя Силезия, изо всех сил сражаясь в предполье этой линии. Все! Западнее этой линии все войска автоматически, в первые же дни боев, оказываются в окружении!
Ладно, ситуацию с армией «Поможе» еще можно понять – все же Коридор, связь с Гдыней, фланговые угрозы немецким войскам, которые будут наступать на Польшу из Западной или Восточной Пруссии. А вот армии «Познань» (состоящей из вышколенных кадровых частей – никаких запасных, территориальных и прочих эрзац-дивизий в ее составе нет!) НИКАКИХ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ ЗАДАЧ поставлено быть не может – вражеское вторжение, исходя даже из чистой логики, будет проходить намного ВОСТОЧНЕЕ, и никаких ударов по флангам наступающих немецких дивизий армия «Познань» нанести не сможет ввиду удаленности ее от мест грядущих сражений. Кстати, именно этот сценарий и был немцами воплощен в жизнь – у них ведь тоже под рукой были карты местности…
А если добавить к абсолютно идиотскому с точки зрения обороны месторасположению армии «Познань» еще и ее состав, то вопросов становится уже даже излишне много!Все три пехотные дивизии первого эшелона армии «Познань» имели в качестве приданных средств усиления танковые роты (14-я дивизия – 71-ю отдельную танковую разведроту из тринадцати танкеток ТКС, 25-я дивизия – 82-ю роту, 26-я пехотная дивизия – аж две танковые роты, 31-ю и 72-ю). Надо сказать, что на все 39 пехотных дивизий, которые планировалось использовать в войне, у командования Войска Польского имелось всего 11 отдельных танковых рот, и то, что ВСЕ дивизии первого эшелона армии «Познань» получили эти роты (и даже не по одной!), говорит весьма о многом… Плюс к этому 25-й пехотной дивизии были приданы два батальона территориальной обороны («Krotoszyn» и «Ostrуw»), 26-й – три таких батальона («Wagrowiec», «Kcynia» и «Znin»). Чем хороши эти батальоны? Тем, что их личный состав – это здешние жители, прекрасно знающие местность!Польские танки на марше
Но и это еще не все. НАСТУПАТЕЛЬНЫЕ свойства армии «Познань» вполне сравнимы с ее оборонительным потенциалом, ибо означенная армия кроме пехоты имела ДВА ПОДВИЖНЫХ УДАРНЫХ СОЕДИНЕНИЯ – Великопольскую бригаду кавалерии (с 71-м танковым батальоном и четырьмя приданными батальонами территориальной обороны) в первой линии и Подольскую бригаду кавалерии (с 62-м танковым батальоном) в резерве. Обе бригады, кстати, имели полностью идентичную структуру – в каждой было по три кавалерийских полка, по дивизиону конной артиллерии, по саперному эскадрону и эскадрону связи, батальону велосипедистов, стрелковому батальону и отдельной моторизованной батарее ПВО (оснащенной лучшими на тот момент 40-мм зенитными пушками «Бофорс»). В резерве же находилась и еще одна, четвертая по счету, пехотная дивизия – 17-я. Кроме того, в состав армии «Познань» входила отдельная бригада территориальной обороны («Pozna'n», или «Wielkopolska»), имеющая в своем составе шесть батальонов пехоты, дивизион бронепоездов из пяти единиц («'Smier'c», «Paderewski», «Sosnkowski», «Pozna'nczyk» i «Danuta»), 7-й полк тяжелой артиллерии и отдельный дивизион ПВО. Авиация армии состояла из двух эскадрилий истребителей (20 PZL P-11C), двух разведывательных эскадрилий (7 RWD-14 «Czapla», 7 R-XIII «Lublin» и 2 RWD-8) и одной эскадрильи ближних бомбардировщиков (10 PZL P-23B «Kara's»).
Прошу еще раз заметить – никаких резервных, запасных и прочих эрзац-дивизий в составе армии «Познань» нет. В изобилии, правда, частей территориальной обороны, но эти войска, хотя и уступают регулярной армии в части оснащения тяжелым вооружением, дают им сто очков форы в знании местности. Впрочем, тяжелого вооружения в армии «Познань» тоже с избытком.Из всего вышеизложенного можно сделать всего один-единственный вывод: непригодная для целей защиты польской территории, армия «Познань» была предназначена совсем для другого… *
К концу августа 1939 года армия «Познань» представляла собой мощный ударный кулак, для целей ОБОРОНЫ польской территории, повторюсь, абсолютно негодный – причем отнюдь не потому, что комплектовался этот кулак второразрядными частями, оснащенными антикварным вооружением, отнюдь, как раз с этим у армии «Познань» все было в полном порядке. Не годилась она для обороны по той простой причине, что наступать на занимаемые ею позиции, с точки зрения оперативного искусства, не более чем бессмысленное кровопролитье. Армия находилась в, так сказать, «оперативном вакууме», не имея локтевой связи с остальными объединениями Войска Польского, была вынесена в предполье, находясь в котором она, по сути, вообще не имела (да и не могла иметь!) никаких внятных боевых задач на оборону. Скажу более, развертывание этой армии с ВОЕННОЙ точки зрения – абсолютно бессмысленно; но вот с ПОЛИТИЧЕСКОЙ – весьма и весьма необходимо. Ведь от позиций боевого охранения ее 25-й дивизии до окраин Берлина – сто пятьдесят километров, или пять дневных переходов пехоты…
Польская пехота на марше
Посему решительно утверждать, что все армии Войска Польского развертывались исключительно в видах обороны территории страны, я бы лично не торопился… По крайней мере, одна из них создавалась совсем не для защиты от вероятной германской агрессии!
*
21 марта Риббентроп приглашает к себе Липского и вновь предлагает тому передать в Варшаву германские предложения относительно Гданьска, «коридора» и подписания договора о ненападении. Липский в ответ оглашает условия польского руководства, при выполнении которых немецкие требования могли бы рассматриваться (только РАССМАТРИВАТЬСЯ!) польской стороной – и первым из них значится «польский протекторат над Словакией». И Липский, и Риббентроп понимают, что это требование заведомо невыполнимо – Гитлер лично дал гарантии независимости Словацкого государства и отступить от своего слова не сможет ни при каких условиях. Тем не менее польский посол, не моргнув глазом, объявляет немецкому министру, что ни на каких других условиях Польша далее вести переговоры не собирается.
Таким образом, Липский извещает Риббентропа, что последние шансы мирно уладить вопрос Гданьска и «коридора» катастрофически стремятся к нулю. Дабы у немцев рассеялись последние сомнения, 26 марта публикуется меморандум польского правительства, составленный в намеренно грубой и бесцеремонной форме. Этот документ окончательно и бесповоротно давал понять Берлину, что, по словам посла Липского, «любое дальнейшее преследование цели этих германских планов, а особенно касающихся возвращения Данцига рейху, означает войну с Польшей».